Великое потепление. В ЖЖ 28 окт, 2011 в 10:47
Как ни странно, я начал писать это стихотворение за месяц до того, как на благотворительном показе посмотрел фильм Андрея Смирнова "Жила-была одна баба". И потому удивился совпадению образов, точнее - того, что за ними стоит. Слово, образ, искусство - единственное, что сохраняет крохи жизней людей, сгинувших в потопе. Остаются цивилизации, успевшие рассказать о себе. Хотя тем, кто помнит сгинувших, от этого не легче... Иван Жданов прочитал первый вариант, сказал, что стих не дописан. Я прибавил еще восемь строк (в конце), он хмыкнул и сказал, что бывают такие стихи, которые можно разматывать долго. Ну, не знаю, пока этот вариант меня устраивает.
.
* * *
Андрею Сергеевичу Смирнову
В беспробудных лесах от Амура до Рейна,
четверть шара земного параболой сжав,
как древесного угля слепое горенье,
накопилась энергия диких держав.
Столько смуты не выдержать миру и Риму,
и, степную гиперболу переварив,
волны хаоса бились неукротимо,
шли на Прагу, на приступ и на прорыв.
Корчевали, потом воевали так долго,
что опять зарастали осиной поля,
а в степи разливались от Ганга до Волги
бессловесные полчища -
перекати-Земля.
Не опознан, уходит пастух-земледелец.
Затопив материк, повторяет вода
диких предков пожар по саванне Сахейля,
оставляя на дне валуны-города.
Снова степь, снова лес - не написана книга,
человечество спит, беспробудно молча.
Зреет в тесном скиту слово архистратига,
бьётся в гулкой пещере пророка свеча.
Если слово горит - не нужна позолота,
но под пыткой огнем безответны леса.
Красной нитью свяжи торфяные болота -
не проложишь подножие для колеса.
Не по рылу кусок, не в обхват человеку
беспросветных деревьев таёжный разлив.
Переплыли когда-то великие реки -
и застыли навеки, недолюбив...
.
* * *
Андрею Сергеевичу Смирнову
В беспробудных лесах от Амура до Рейна,
четверть шара земного параболой сжав,
как древесного угля слепое горенье,
накопилась энергия диких держав.
Столько смуты не выдержать миру и Риму,
и, степную гиперболу переварив,
волны хаоса бились неукротимо,
шли на Прагу, на приступ и на прорыв.
Корчевали, потом воевали так долго,
что опять зарастали осиной поля,
а в степи разливались от Ганга до Волги
бессловесные полчища -
перекати-Земля.
Не опознан, уходит пастух-земледелец.
Затопив материк, повторяет вода
диких предков пожар по саванне Сахейля,
оставляя на дне валуны-города.
Снова степь, снова лес - не написана книга,
человечество спит, беспробудно молча.
Зреет в тесном скиту слово архистратига,
бьётся в гулкой пещере пророка свеча.
Если слово горит - не нужна позолота,
но под пыткой огнем безответны леса.
Красной нитью свяжи торфяные болота -
не проложишь подножие для колеса.
Не по рылу кусок, не в обхват человеку
беспросветных деревьев таёжный разлив.
Переплыли когда-то великие реки -
и застыли навеки, недолюбив...