Сзади мир, нехоженый и прожитый
* * *
Два окна, на двести с лишним градусов
пол-долины огляжу с горы:
города, границы, страхи, радости,
крыши, виноградники, дворы.
Прослежу, как дождь ко мне направится,
обогнёт, рифмуя серпантин.
Молний восклицательная разница
подчеркнёт незащищенность спин.
За спиной глуха стена кирпичная,
а за нею сосны до вершин.
Пониманье мира ограничено,
треть обзора я не завершил.
...Сзади мир, нехоженый и прожитый,
прокажённый, леченый развал.
Ты хотел и видел, а потом уже
понимал, решался, рисковал.
Вехи памяти скачкообразные
лишь кардиограмму повторят,
не помогут впредь сравненья праздные:
нет движенья, только результат.
Потому, как органы надзорные,
стали чувств холодными углы
и строка площадкою обзорною
нависает над границей мглы.
Два окна, на двести с лишним градусов
пол-долины огляжу с горы:
города, границы, страхи, радости,
крыши, виноградники, дворы.
Прослежу, как дождь ко мне направится,
обогнёт, рифмуя серпантин.
Молний восклицательная разница
подчеркнёт незащищенность спин.
За спиной глуха стена кирпичная,
а за нею сосны до вершин.
Пониманье мира ограничено,
треть обзора я не завершил.
...Сзади мир, нехоженый и прожитый,
прокажённый, леченый развал.
Ты хотел и видел, а потом уже
понимал, решался, рисковал.
Вехи памяти скачкообразные
лишь кардиограмму повторят,
не помогут впредь сравненья праздные:
нет движенья, только результат.
Потому, как органы надзорные,
стали чувств холодными углы
и строка площадкою обзорною
нависает над границей мглы.