Опыт боевой логики
1. Если твоему неприятелю не нравится то, что ты делаешь, значит ты выбрал правильную тактику.
Если твой неприятель, преступный режим, визжит и квохчет по поводу возможных «препятствий избирательному процессу», значит ты попал в больное место - отрицание его легитимности. Поэтому его прокуратура объявляет об ответственности по нескольку раз в день, поэтому его айтишники отправляют на мессенджеры москвичам предупреждения: ни-ни-ни, поэтому даже региональная культурная газета публикует угрозы о 12-летнем сроке за «срыв выборов», а цепная Госдума спешит объявить о подготовке нового закона по этому поводу, правда, там срок меньший, чем грозила культурная газета.
2. Если враг твоего противника делает что-то, что причиняет тому вред, значит он твой союзник и мешать ему - абсурдно.
С вредом мы разобрались, прокуратура врать не будет… Правда, те, кто кричит или ухмыляется по поводу «очередей в 12.00», считает, что раз инициатива исходит не от их группки, то вред этот не идет в зачет, но ведь альтернативой выступает откровенное бездействие, в лучшем случае - очередная говорильня. Не можете делать - не мешайте, не повторяйте угрозы - и без вас есть кому, не апеллируйте к страху, если твердите о необходимости, а то и неизбежности перемен.
3. Если две противоположные, казалось бы по их идеологии, стороны одновременно ведут пропаганду против какого-то явления, то это наводит на мысль пусть не об общности управления или целей, то хотя бы о едином словаре, хоть и с разными знаками перед словами.
И явные пропагандоны, и их невидимые миру боты, и отъявленные вольтерянцы по сути выступают единым фронтом. Причем аргументация может быть противоположной - чтобы захватить наиболее широкую аудиторию: одни гневно орут, что только вооруженная борьба сметет режим, а раз ее нет - то пусть и вся страна пропадает вместе с ним, а другие шепчут, что сардонически ухмыляясь на диване вы сохраняете себя для последующего выживания.
Я не буду приводить цитат и фамилий, они и так всем известны. Я не буду призывать совершать скрытые акции гражданского неповиновения - я же сам не могу в них участвовать издалека. Конечно, возможны провокации, переводящие «скрытый» молчаливый протест в нарушение полицейских ограничений. Надо учиться их распознавать. Невозможны провокации, понятное дело, только на хорошо упрятанном диване, однако если мы хотим что-то менять, без таких конфликтов не обойтись.
Выскажу еще одно конкретное соображение. Идею «12.00» поддержали те, кто своей жизнью доказал, что готов бороться за свободу: Алексей Навальный (и продолжает посмертно), Владимир Кара-Мурза, получивший «за слова» чудовищный срок, Михаил Ходорковский, отсидевший значимые годы за решеткой. Против этой идеи - и практически на стороне российской власти - кто такие?...
Если твой неприятель, преступный режим, визжит и квохчет по поводу возможных «препятствий избирательному процессу», значит ты попал в больное место - отрицание его легитимности. Поэтому его прокуратура объявляет об ответственности по нескольку раз в день, поэтому его айтишники отправляют на мессенджеры москвичам предупреждения: ни-ни-ни, поэтому даже региональная культурная газета публикует угрозы о 12-летнем сроке за «срыв выборов», а цепная Госдума спешит объявить о подготовке нового закона по этому поводу, правда, там срок меньший, чем грозила культурная газета.
2. Если враг твоего противника делает что-то, что причиняет тому вред, значит он твой союзник и мешать ему - абсурдно.
С вредом мы разобрались, прокуратура врать не будет… Правда, те, кто кричит или ухмыляется по поводу «очередей в 12.00», считает, что раз инициатива исходит не от их группки, то вред этот не идет в зачет, но ведь альтернативой выступает откровенное бездействие, в лучшем случае - очередная говорильня. Не можете делать - не мешайте, не повторяйте угрозы - и без вас есть кому, не апеллируйте к страху, если твердите о необходимости, а то и неизбежности перемен.
3. Если две противоположные, казалось бы по их идеологии, стороны одновременно ведут пропаганду против какого-то явления, то это наводит на мысль пусть не об общности управления или целей, то хотя бы о едином словаре, хоть и с разными знаками перед словами.
И явные пропагандоны, и их невидимые миру боты, и отъявленные вольтерянцы по сути выступают единым фронтом. Причем аргументация может быть противоположной - чтобы захватить наиболее широкую аудиторию: одни гневно орут, что только вооруженная борьба сметет режим, а раз ее нет - то пусть и вся страна пропадает вместе с ним, а другие шепчут, что сардонически ухмыляясь на диване вы сохраняете себя для последующего выживания.
Я не буду приводить цитат и фамилий, они и так всем известны. Я не буду призывать совершать скрытые акции гражданского неповиновения - я же сам не могу в них участвовать издалека. Конечно, возможны провокации, переводящие «скрытый» молчаливый протест в нарушение полицейских ограничений. Надо учиться их распознавать. Невозможны провокации, понятное дело, только на хорошо упрятанном диване, однако если мы хотим что-то менять, без таких конфликтов не обойтись.
Выскажу еще одно конкретное соображение. Идею «12.00» поддержали те, кто своей жизнью доказал, что готов бороться за свободу: Алексей Навальный (и продолжает посмертно), Владимир Кара-Мурза, получивший «за слова» чудовищный срок, Михаил Ходорковский, отсидевший значимые годы за решеткой. Против этой идеи - и практически на стороне российской власти - кто такие?...