Они брали небольшие количества и впрыскивали их в какой-то прибор, меривший концентрацию сахарина. Их приборы (наверное, какой-нибудь хроматограф жидкости под высоким давлением) могут чувствовать подсластители ещё намного лучше, чем люди. Так что они могли не просто доказать, что навоз оставался сладким, а померить, что сладость его не менялась месяцами (хотя другие компоненты вкуса наверняка менялись очень сильно).
Мне представляются более опасными другое: фоновое загрязнение воды подсластителем приведет к необходимости увеличивать концентрацию подсластителей в пище для достижения вкусового эффекта. Порочный круг.
Я не очень-то верю, что вкус работает на сравнении. Вся вода - в море, в бассейне, в чайнике - будет сладковатой. А значит, и вся еда тоже. Но мне кажется, что мы всё равно будем это чувствовать.
Возможно, нам действительно тогда захочется, чтобы некоторые вещи были ещё слаще - чай, сок или конфеты. А может быть, наоборот, мы тогда будем особенно ценить дорогую несладкую еду, из которой ацесульфам был удалён с большим трудом.
Да, самое главное возражение чуть не забыл. Если мне нужно было бы выбирать между двумя опасностями - ужасным монстром, который всех нас съест или нарастающей слащавостью бытия - я бы всё-таки выбрал второе.
Большая часть этих веществ и так отлично съедается. Пластики вроде полипропилена или, тем более, тефлона - это очень трудно химически (хотя подождите, может ещё появится такой микроб, то-то мы все попляшем). А подсластители так и хочется съесть, там просто барьер, который эволюция вполне может обойти.
Это неправильная логика - "раньше справлялись, так и потом справимся". Слишком спокойная, по темпераменту не подходит. Вы бы ещё сказали это про астероид или куриный насморк. Динозавры, наверное, тоже не беспокоились. Или эти несчастные европейские моряки, открывшие Америку - они искали золото, но большинство, наверное, умерло от сифилиса.
А может, его никто так и не научится разлагать, потому что это энергетически невыгодно. Песка вон сколько, но никто его не жрёт. Скорей уж вкусовые рецепторы адаптируются и будут привычно сладкую воду считать пресной, как сейчас мы пресную воду считаем таковой, хотя в ней полно солей, а от дистиллированной нос воротим.
Энергетическую ценность вещества можно довольно точно предсказать по его формуле (можно, конечно, померить совсем точно или посмотреть результаты тех, кто это уже сделал, но это лень). У песка или морских солей она нулевая. А у сульфамида и сахарина - совсем нет.
Трудность с их перевариванием в том, что в них (как и в антибиотиках) есть химическая связь между азотом и серой (амином и сульфонилом). Эту связь очень трудно порвать - действительно, энергетически невыгодно. Того, кто это сделает, ожидает награда - вкусная цепочка четырёх атомов углерода (ацесульфам) или даже семи (сахарин). Энергетическая ценность этих цепочек намного превышает начальные затраты. Но микробу это заранее неизвестно - он должен "случайно" научиться отрывать азот от серы, и только потом его ждёт сюрприз. Именно поэтому пока никто этого не умеет. Но, если этих молекул будет много вокруг, они обязательно научатся.
Ну, раз есть чем поживиться, то непременно научатся, этих хлебом не корми, дай чего-нибудь порасщеплять. Только вот люди не рассчитывают на ночную энергию от солнечных батарей, хотя свет от звёзд им виден ярко. И запахом еды не наешься. Так что бактерии всерьёз начнут рассчитывать на ацесульфамовый рацион лишь через многие миллионы лет после того, как люди уже почувствуют сладость моря. Потому что мы реагируем на следовые концентрации, а бактерии даже найдя случайно подходящий фермент, просто не заметят этого.
Так что, у людей будет достаточно времени, чтоб научиться не преобразовывать факт присутствия во рту молекул сахарозаменителя в ощущение сладости.
Главная разница между людьми и микробами, то, почему мы их так боимся, это репродукционная скорость. Они могут делиться каждый час или даже быстрее, а нам обычно нужно лет двадцать-тридцать. Поэтому любая полезная для них мутация у них может привести к огромному росту популяции очень быстро
( ... )
Comments 12
Reply
Reply
Reply
Возможно, нам действительно тогда захочется, чтобы некоторые вещи были ещё слаще - чай, сок или конфеты. А может быть, наоборот, мы тогда будем особенно ценить дорогую несладкую еду, из которой ацесульфам был удалён с большим трудом.
Да, самое главное возражение чуть не забыл. Если мне нужно было бы выбирать между двумя опасностями - ужасным монстром, который всех нас съест или нарастающей слащавостью бытия - я бы всё-таки выбрал второе.
Reply
Reply
Это неправильная логика - "раньше справлялись, так и потом справимся". Слишком спокойная, по темпераменту не подходит. Вы бы ещё сказали это про астероид или куриный насморк. Динозавры, наверное, тоже не беспокоились. Или эти несчастные европейские моряки, открывшие Америку - они искали золото, но большинство, наверное, умерло от сифилиса.
Reply
Reply
Трудность с их перевариванием в том, что в них (как и в антибиотиках) есть химическая связь между азотом и серой (амином и сульфонилом). Эту связь очень трудно порвать - действительно, энергетически невыгодно. Того, кто это сделает, ожидает награда - вкусная цепочка четырёх атомов углерода (ацесульфам) или даже семи (сахарин). Энергетическая ценность этих цепочек намного превышает начальные затраты. Но микробу это заранее неизвестно - он должен "случайно" научиться отрывать азот от серы, и только потом его ждёт сюрприз. Именно поэтому пока никто этого не умеет. Но, если этих молекул будет много вокруг, они обязательно научатся.
Reply
Так что, у людей будет достаточно времени, чтоб научиться не преобразовывать факт присутствия во рту молекул сахарозаменителя в ощущение сладости.
Reply
Reply
Reply
Leave a comment