Фотографии из дедушкиного шкафа
СЕМЕЙНЫЕ ПРОГУЛКИ
Лиснянский Лейба (1855-1932), Лиснянские Кусиель(1897-1938) и Галя(1904-1995(
Фотографии из дедушкиного шкафа
Ругаем мы социальные сети, обзываем помойкой и другими обидными прозвищами, а это же великое достижение, которым просто нужно уметь пользоваться правильно.
*
Как произошло, что Зус Мовшевич Лиснянский стал зваться Зиновием Моисеевичем я уже писал прежде: во время войны дедушка Зуся попал из Витебской области в заснеженную Башкирию, где его имя перевели «с белорусского» на русский. О себе он рассказывал скупо - вообще был не из говорунов: ремесленничество располагало к сосредоточенному молчанию. Владей я его родным языком идиш, может, и услышал бы чего -жизнь-то у него была богатая событиями, но в нашем поколении этого знания уже не было, «мамелойшен» стремительно уходил в сферу чисто этнографического интереса. По каким-то обрывкам речи можно было бы ухватить факты биографии, я ими живо интересовался, но даже папа, его сын, многого не знал.
К властям дед относился как к данности, никогда ничего не комментируя, и уж, конечно, не критикуя. Каким-то образом умудрялся договариваться с представителями государства, когда чего требовалось, а, впрочем, не так уж и много у него было таких вопросов -к чинам и богатству не тянулся, жил очень скромно.
З.М.Лиснянский в возрасте 85 лет.
Сил в деде было много - до сих пор помню, как он в свои почти девяносто, забыв про солидность, бежал в гору, чтобы успеть к электричке. Но годы не обманешь, потихоньку Зуся стал угасать и в 1987-м умер в возрасте 94 лет. После его смерти ничего не осталось: разве что, старый шкаф с одеждой, в одном из ящиков которого я обнаружил разваливающийся альбом с фотографиями, вставленными в прорезанные двойные уголки. С карточек на меня смотрели хорошо знакомые лица: бабушка, с которой дед прожил полвека с гаком, дядя Исаак - старший брат папы, погибший на фронте, тетя Роня с Мариной, моей двоюродной сестрой, папа-школьник, дедушкины племянницы из Минска... И уже перелистнув последнюю картонную страницу, я неожиданно обнаружил заложенные между ней и обложкой, будто спрятанные, два конверта с письмом и фотографиями. Судя по адресам, одно из писем было послано деду из Великих Лук, а другое должно было быть отправлено им самим в Выборг, но конверт оказался пуст.
Письмо я прочитал, оно было написано с нарушением всяческих правил орфографии и пунктуации(так и буду его цитировать дальше) и полно подробностей, которые интересны лишь близким родственникам, хорошо знающим, о чем идет речь: продала старую хабуру…переехала в 2-х комнатную квартиру…не в силах делать в ней ремонт…купили пьянину, на которой Инночка понемногу занимается с Эммой…часто вижу своих Риву и Наума, у него получилось сильное обострение желудка… у Ривы находится девочка сына на воспитании...
Ну и еще что-то про больные ноги, про радость по поводу свадьбы сына племянницы и, конечно, пожелания и приветы от всех поименно. В заключении «Целую Лиза» и странная приписка «Да открытку Вашу мы получила хозяйка позвонила и сходила за ней».
Он кого письмо? Кто эти люди из Великих Лук? Кому дед собирался писать в Выборг? Почему нужна хозяйка, чтобы ходить за открыткой?
Ещё больше изумили фотографии. На одной из них морской старшина, невероятный красавец - Голливуд отдыхает. На обороте надпись уже знакомым мне почерком: «На память от Лиснянского Абраши Кусиловича. Я шлю его фото, в отпуску был. 3/XI/53г.».
На другой семейная пара с ребенком и на обороте той же рукой - «На память от Сони Лиснянской. Это дочь с мужем(младшая)3/XI/54».
На третьей - большая семья и на обороте «На память от Эммы Лиснянской с мужем и детьми. Посмотрите дети неплохие Вырастила одна 3/XI/54».
На этом снимке обращает на себя внимания сидящая слева пожилая женщина, полная внутреннего благородства. Судя по всему, именно она и являлась автором подписей на оборотах, а, стало быть, и письма.
И ещё одна карточка, на которой она же, только значительно моложе, с подругой или родственницей и подпись уже совсем другим почерком: «На добрую память дорогому брату и сестры от сестры Хаи. Твоя сестра Хая Ланцман и Галя Лиснянская».
Галя Лиснянская? Нетрудно догадаться, что это автор писем. Но почему она подписывается Лизой? Что за детектив?
Я тут же вцепился в папу: «Кто такая Галя Лиснянская, её дети Эмма, Соня, Абраша? Ты не можешь их не знать!». Папа, потерявший большую часть своей семьи в Катастрофе, растерялся: «Я о них никогда не слышал. Знаю, что дедушка упоминал что-то вскользь про Великие Луки, не более того».
И всё!
Потом мы переехали в Израиль. Фотографии и письма продолжали храниться в семейном альбоме, но я ничего не мог сказать о степени своего родства с изображенными на них людьми.
*
А в апреле 2019 года я получил через «мессенджер» в фейсбуке странное послание. Писала Надежда Вассерман из Беер-Шевы: «Здравствуйте, Илья. Выполняя просьбу моей мамы, искала Вас, и если я попала по правильному адресу, то у меня есть фото Вашего прапрадеда Лиснянского датирована 1928 год».
К письму были приложены фотографии абсолютно незнакомых мне людей: Лейба Лиснянский с сыном Кусиелем.
Начался анализ. Нет, это, конечно, не мой прадед - прадеда звали Мойше или Мовш. Но что-то неуловимо знакомое было в лице старика. Я прикрыл бороду - никаких сомнений! Тот же разрез глаз, что у дедушки Зуси, тот же нос, лоб.
Лейба Лиснянский с сыном Кусиелем. 1928г.
Слово за слово, мы начали разбираться в родословных. И...
Надя - внучка той самой Гали(Голды) Лиснянской, фотографии которой я столько лет хранил в альбоме. Она рассказала, что Галя была замужем за Кусиелем. А Кусиель, как быстро выяснилось с помощью Дмитрия Широчина - не кто-нибудь, а двоюродный брат моего дедушки Зуси. Более того, они почти одногодки, росли вместе. Отец деда, Мойше-Хаим, и отец Кусиела, Лейба - родные братья, сыновья Берки Лейбовича Лиснянского. Все жили в местечке Юховичи Витебской губернии. Там же родились и те самые Эмма, Соня и Абраша, о которых Галя с гордостью пишет деду «Вырастила одна».
Но почему одна?
Причина оказалась страшной.
15 марта 1938 года Кусиеля, председателя швейной артели, арестовали по обвинению в шпионаже в пользу Латвии. Решением комиссии НКВД и прокуратурой СССР от 26 мая 1938 года он был приговорён к высшей мере наказания (расстрелу). Так в 40 лет оборвалась жизнь ни в чем не повинного человека. Его реабилитировали через четверть века - да разве уже что вернёшь!
А Гале с тремя малыми детьми пришлось учиться выживать: перед ней маячила реальная угроза обвинения по статье «член семьи изменника Родины». Поэтому, прежде всего, надо было бежать из родных краёв, заметать следы. Сначала перевезла семью в Оршу, затем война погнала их на восток, а после войны все осели в Выборге, неподалеку от Лениграда. О своей трагедии никому не рассказывала, но фамилию не поменяла. И фотографии сохранила.
Из близких мужа у неё остался только мой дедушка Зуся, с которым переписывалась. Но почему же он никому никогда ничего не рассказывал? Опасался? А что ему, пенсионеру с 1953-го года, могло угрожать?
И так, да не так. Пожилые люди вспоминают, что в советских анкетах существовали странные, на сегодняшний взгляд, вопросы, такие как «Находились ли Ваши родственники на временно оккупированных территориях», «Были ли репрессированные родственники, если да то за что?», «Есть ли родственники за границей?» и т.д. Положительный ответ на каждый из них мог повлечь за собой неприятности от малых до великих. Но если не признаться, тогда ещё хуже: значит, сознательно скрываешь . Такова была любимая советская игра в поиск замаскировавшихся врагов.
Вот потому-то дед, многажды жизнью битый, и не рассказывал ничего о своем двоюродном брате Кусиеле, полагая, что к нему, старому, власти не придерутся, а детей следует уберечь от «лишней информации», чтобы не сболтнули где не следует и не испортили себе будущее. Как говорится, меньше знаешь - крепче спишь.
Такова история четырех фотографий из альбома дедушки Зуси.
А с Надей Вассерман, моей четвероюродной сестрой, мы теперь дружим. Она не только сохранила у себя уникальные фотографии, но и смогла восстановить целые пласты истории. Благодаря ей, я узнал много нового о своей семье и, думается, еще много чего узнаю.
Лиснянский Лейба (1855-1932), Лиснянские Кусиель(1897-1938) и Галя(1904-1995(
Фотографии из дедушкиного шкафа
Ругаем мы социальные сети, обзываем помойкой и другими обидными прозвищами, а это же великое достижение, которым просто нужно уметь пользоваться правильно.
*
Как произошло, что Зус Мовшевич Лиснянский стал зваться Зиновием Моисеевичем я уже писал прежде: во время войны дедушка Зуся попал из Витебской области в заснеженную Башкирию, где его имя перевели «с белорусского» на русский. О себе он рассказывал скупо - вообще был не из говорунов: ремесленничество располагало к сосредоточенному молчанию. Владей я его родным языком идиш, может, и услышал бы чего -жизнь-то у него была богатая событиями, но в нашем поколении этого знания уже не было, «мамелойшен» стремительно уходил в сферу чисто этнографического интереса. По каким-то обрывкам речи можно было бы ухватить факты биографии, я ими живо интересовался, но даже папа, его сын, многого не знал.
К властям дед относился как к данности, никогда ничего не комментируя, и уж, конечно, не критикуя. Каким-то образом умудрялся договариваться с представителями государства, когда чего требовалось, а, впрочем, не так уж и много у него было таких вопросов -к чинам и богатству не тянулся, жил очень скромно.
З.М.Лиснянский в возрасте 85 лет.
Сил в деде было много - до сих пор помню, как он в свои почти девяносто, забыв про солидность, бежал в гору, чтобы успеть к электричке. Но годы не обманешь, потихоньку Зуся стал угасать и в 1987-м умер в возрасте 94 лет. После его смерти ничего не осталось: разве что, старый шкаф с одеждой, в одном из ящиков которого я обнаружил разваливающийся альбом с фотографиями, вставленными в прорезанные двойные уголки. С карточек на меня смотрели хорошо знакомые лица: бабушка, с которой дед прожил полвека с гаком, дядя Исаак - старший брат папы, погибший на фронте, тетя Роня с Мариной, моей двоюродной сестрой, папа-школьник, дедушкины племянницы из Минска... И уже перелистнув последнюю картонную страницу, я неожиданно обнаружил заложенные между ней и обложкой, будто спрятанные, два конверта с письмом и фотографиями. Судя по адресам, одно из писем было послано деду из Великих Лук, а другое должно было быть отправлено им самим в Выборг, но конверт оказался пуст.
Письмо я прочитал, оно было написано с нарушением всяческих правил орфографии и пунктуации(так и буду его цитировать дальше) и полно подробностей, которые интересны лишь близким родственникам, хорошо знающим, о чем идет речь: продала старую хабуру…переехала в 2-х комнатную квартиру…не в силах делать в ней ремонт…купили пьянину, на которой Инночка понемногу занимается с Эммой…часто вижу своих Риву и Наума, у него получилось сильное обострение желудка… у Ривы находится девочка сына на воспитании...
Ну и еще что-то про больные ноги, про радость по поводу свадьбы сына племянницы и, конечно, пожелания и приветы от всех поименно. В заключении «Целую Лиза» и странная приписка «Да открытку Вашу мы получила хозяйка позвонила и сходила за ней».
Он кого письмо? Кто эти люди из Великих Лук? Кому дед собирался писать в Выборг? Почему нужна хозяйка, чтобы ходить за открыткой?
Ещё больше изумили фотографии. На одной из них морской старшина, невероятный красавец - Голливуд отдыхает. На обороте надпись уже знакомым мне почерком: «На память от Лиснянского Абраши Кусиловича. Я шлю его фото, в отпуску был. 3/XI/53г.».
На другой семейная пара с ребенком и на обороте той же рукой - «На память от Сони Лиснянской. Это дочь с мужем(младшая)3/XI/54».
На третьей - большая семья и на обороте «На память от Эммы Лиснянской с мужем и детьми. Посмотрите дети неплохие Вырастила одна 3/XI/54».
На этом снимке обращает на себя внимания сидящая слева пожилая женщина, полная внутреннего благородства. Судя по всему, именно она и являлась автором подписей на оборотах, а, стало быть, и письма.
И ещё одна карточка, на которой она же, только значительно моложе, с подругой или родственницей и подпись уже совсем другим почерком: «На добрую память дорогому брату и сестры от сестры Хаи. Твоя сестра Хая Ланцман и Галя Лиснянская».
Галя Лиснянская? Нетрудно догадаться, что это автор писем. Но почему она подписывается Лизой? Что за детектив?
Я тут же вцепился в папу: «Кто такая Галя Лиснянская, её дети Эмма, Соня, Абраша? Ты не можешь их не знать!». Папа, потерявший большую часть своей семьи в Катастрофе, растерялся: «Я о них никогда не слышал. Знаю, что дедушка упоминал что-то вскользь про Великие Луки, не более того».
И всё!
Потом мы переехали в Израиль. Фотографии и письма продолжали храниться в семейном альбоме, но я ничего не мог сказать о степени своего родства с изображенными на них людьми.
*
А в апреле 2019 года я получил через «мессенджер» в фейсбуке странное послание. Писала Надежда Вассерман из Беер-Шевы: «Здравствуйте, Илья. Выполняя просьбу моей мамы, искала Вас, и если я попала по правильному адресу, то у меня есть фото Вашего прапрадеда Лиснянского датирована 1928 год».
К письму были приложены фотографии абсолютно незнакомых мне людей: Лейба Лиснянский с сыном Кусиелем.
Начался анализ. Нет, это, конечно, не мой прадед - прадеда звали Мойше или Мовш. Но что-то неуловимо знакомое было в лице старика. Я прикрыл бороду - никаких сомнений! Тот же разрез глаз, что у дедушки Зуси, тот же нос, лоб.
Лейба Лиснянский с сыном Кусиелем. 1928г.
Слово за слово, мы начали разбираться в родословных. И...
Надя - внучка той самой Гали(Голды) Лиснянской, фотографии которой я столько лет хранил в альбоме. Она рассказала, что Галя была замужем за Кусиелем. А Кусиель, как быстро выяснилось с помощью Дмитрия Широчина - не кто-нибудь, а двоюродный брат моего дедушки Зуси. Более того, они почти одногодки, росли вместе. Отец деда, Мойше-Хаим, и отец Кусиела, Лейба - родные братья, сыновья Берки Лейбовича Лиснянского. Все жили в местечке Юховичи Витебской губернии. Там же родились и те самые Эмма, Соня и Абраша, о которых Галя с гордостью пишет деду «Вырастила одна».
Но почему одна?
Причина оказалась страшной.
15 марта 1938 года Кусиеля, председателя швейной артели, арестовали по обвинению в шпионаже в пользу Латвии. Решением комиссии НКВД и прокуратурой СССР от 26 мая 1938 года он был приговорён к высшей мере наказания (расстрелу). Так в 40 лет оборвалась жизнь ни в чем не повинного человека. Его реабилитировали через четверть века - да разве уже что вернёшь!
А Гале с тремя малыми детьми пришлось учиться выживать: перед ней маячила реальная угроза обвинения по статье «член семьи изменника Родины». Поэтому, прежде всего, надо было бежать из родных краёв, заметать следы. Сначала перевезла семью в Оршу, затем война погнала их на восток, а после войны все осели в Выборге, неподалеку от Лениграда. О своей трагедии никому не рассказывала, но фамилию не поменяла. И фотографии сохранила.
Из близких мужа у неё остался только мой дедушка Зуся, с которым переписывалась. Но почему же он никому никогда ничего не рассказывал? Опасался? А что ему, пенсионеру с 1953-го года, могло угрожать?
И так, да не так. Пожилые люди вспоминают, что в советских анкетах существовали странные, на сегодняшний взгляд, вопросы, такие как «Находились ли Ваши родственники на временно оккупированных территориях», «Были ли репрессированные родственники, если да то за что?», «Есть ли родственники за границей?» и т.д. Положительный ответ на каждый из них мог повлечь за собой неприятности от малых до великих. Но если не признаться, тогда ещё хуже: значит, сознательно скрываешь . Такова была любимая советская игра в поиск замаскировавшихся врагов.
Вот потому-то дед, многажды жизнью битый, и не рассказывал ничего о своем двоюродном брате Кусиеле, полагая, что к нему, старому, власти не придерутся, а детей следует уберечь от «лишней информации», чтобы не сболтнули где не следует и не испортили себе будущее. Как говорится, меньше знаешь - крепче спишь.
Такова история четырех фотографий из альбома дедушки Зуси.
А с Надей Вассерман, моей четвероюродной сестрой, мы теперь дружим. Она не только сохранила у себя уникальные фотографии, но и смогла восстановить целые пласты истории. Благодаря ей, я узнал много нового о своей семье и, думается, еще много чего узнаю.