Тёмное фэнтези
Бес знает, какой чёрт дёрнул меня придумать такой заголовок поста, потому как ничего из описанного в нём к дарк фэнтези напрямую не относится. оО
«Дочь железного дракона» Суэнвика можно было бы с натяжкой отнести к тёмному, если бы не одна мелочь. Это не фэнтези, пусть формально из-за наличия драконов, фей и эльфов его и можно так классифицировать. Какой-то дяденька-критик даже проще сказал - это самое натуральное «анти-фэнтези», и это скороспелое определение недалеко от истины. Давайте-ка для начала дружнорадостно вспомним о том, что такое это ваше фэнтезя. Сапковский в «Варенике» сформулировал главное: это переиначивание сказки, легенды, мифа, сказочных персонажей, глубинной сущности мифа на современный лад, в рамках современной эпохи. Естественно, что наступление постмодерна не могло не коснуться и драконов с мечами. Собственно, тот же Анджей писал и пишет в этом ключе, но по сравнению с тем, что вытворяет Суэнвик, это «постмодерн lite». Это, ежу, не делает его слабже в моих глазах, потому что и занимается он этим ради другого (собственно, иначе бы он не перешёл плавно от извращений над европейскими сказками в ранних повестях к тонкому историческому трололо в поздних романах о Цири). Грубо говоря, как бы очевидно не деконструировал Сапковский фэнтезийные клише, оживлял приевшиеся типажи, он всегда остаётся в пределах фэнтезийного королевства. Ключевое слово, кстати, «очевидно». В последних книгах эта особенность стиля пана, если уж честно, приедается, и мозг уже на автомате предугадывает якобы неожиданный для читателя «перевёртыш»: так было в эпизоде с добреньким дедушкой-лесовичком, любившим свой дом и кашу из человеческого ливера. Хотелось схватить боян и треснуть себе по башке, чтоб развидеть. Но потом смирился и привык.
Проблема в том, что с Суэнвиком такое не прокатывает. Каждое ВНЕЗАПНО при чтении «Дочери» выливалось в поток нечленораздельных междометий, а общее впечатление от можно выразить кратко и ёмко: «Нас наебали». Суэнвик - тонкий тролль и искусный провокатор, потому что под маской фэнтези он маскирует нечто совершенно чуждое ему. Аннотация, как обычно, обманчива. Вовсе это не какое-то еретическое технофэнтези, ибо, как я написал выше, Суэнвик к хренам и помидорам отметает сами основы, ядро, чем у части особо уевшихся фанатов жанра вызывает жутчайший баттхёрт, у другой - щенячий восторг и слюни счастья. Дабы хоть немножечко понять и выяснить, что же он такое сваял, надобно обратиться к его же эссе «В традиции», где он коснулся авторов некоего, как сам же обозвал, «твёрдого фэнтези». Ежу понятно, что никакого «твёрдого фэнтези» нет. По сути, это разбор и попытка нахождения точек пересечения у наиболее странных и нетипичных на взгляд Суэнвика авторов - эклектистов от фэнтези.
«Я буду писать о тех, кого Туве Янссон называет «одинокими чудаками», о тех, кого не подстричь под общую гребенку, о странных, непричесанных литературных созданиях без роду и племени. Математик сказал бы, что единственное множество, которому они принадлежат, - это множество всех множеств, содержащее все, но не содержащееся ни в одном. Для простоты я назову это литературное скопление твердой фэнтези - поскольку я убежден, что оно занимает центральное место в своем жанре, подобно твердой научной фантастике в жанре НФ.»
И потому он, как и родственные ему души, не «переосмысливает артурианскую легенду». Сначала он сшивает монстра Франкенштейна из вывернутых наизнанку фэнтезийных архетипов, антиутопии в красках стимпанка и сюрреалистичной компоненты, заворачивая в простыню кольцевой (спиралевидной? оО) композиции повествования. Затем грязными руками лезет в самое нутро, перепутывая все внутренности и отрывая ненужные аппендиксы, а потом, не зашивая брюха, заматывает рану повязкой и отправляет в добрый путь. Остаётся только ждать, когда закровоточит. И ждать надо того момента, КОГДА и на каком километре пути это произойдёт, потому что, будьте уверены, произойдёт. Только никогда не предугадаешь момента, всегда наступающего внезапно и болезненно. Особенно любопытно и весело становится в моменты, когда реальность пробивается наружу. Речь не о зубках «суровой жизни»©®™: во-первых, нынче (ок, в начале 90-х) этим в фэнтези никого нельзя удивить; во-вторых, они торчат там постоянно. Вот этим Суэнвик если не родственен, то похож на Сапковского. Смех сквозь слёзы. Асфальт, из-под которого отчаянно пробиваются проклятая надежда и жажда вырваться из лабиринтов проклятого замка безымянной богини, и которые раз за разом закатывают асфальтоукладчиком цинизма и мизантропии. Юмор и «кишки-наружу» (далеко не столь подробно и натуралистично, ну да ладно) в одном абзаце. Что вовсе не делает текст пережёвыванием кисло-сладких соплей под аккомпанемент форсированной драмы, а только подрисовывает этому цинизму невесёлую why-so-serious улыбку. А что у нас ещё остаётся в самые мрачные часы? Волшебства? За возможности магии и алхимии в мире «Дочери» принято платить, а людям так вовсе натурой. По сути, мира тут как такового нет - по «стандартам» жанра он прописан «недостаточно детально». Но мир не нужен, ибо «this is set in a faerie world that is, and is not, the America of dreams and nightmares». Суэнвик и здесь обводит вокруг пальца, потому что в связке с его стилем аллегории в чрезмерно больших количествах смотрелись бы слишком толсто и банально - он попросту использует фантастические элементы для предельного усиления гротеска сцен и персонажей, причём как лулзов ради, так и для противоположного эффекта. Хотя не без них. В своей гиперреальности мы тоже сжигаем ивовых королев, причём почаще, чем раз в году… Просто привыкли. За экраном кинескопа не слышно, не больно и не чувствуется.
Впервые приступая к прослушиванию этого альбома, я ожидал…не второго Obscura, вовсе нет. Но что-то не срослось и про From Wisdom to Hate я на время забыл. Возможно, после «Темноты» меня оттолкнула большая доступность материала, более «вменяемое» звучание, что на первый взгляд даёт меньше челленджа при глубоком разборе композиций. Разумеется, был неправ. Правду сказал какой-то умный дяденька, говоря, что не стоит верить тому, кто якобы понял музыкальное произведение с первого раза. (Разумеется, это касается только чего-то своеобычного, уникального, требующего вникания, и вовсе не касается, лол, шаблонного повер-митола и вокалоидов, да). Разумеется, при первом внимательном, а не беглом, прослушивании обнаружилась куча интересных деталей. Да-да, понял, виновен. -____- Dear God, please, don’t kill me too slow, m’kay?
А причём тут фэнтези? Даже без знания текста эта композиция - одна из первых среди понравившихся с альбома - своим монументальным вступлением заставляла проступать на тёмном горизонте зловещие очертания зубчатых башен и жал шпилей замка тирана.
Gorguts - The Quest for Equilibrium
Gorguts - Elusive Treasures
Одна из самых мелодичных вещей альбома, до предела насыщенная мистической атмосферой мрачной истории затопления континента Му. Therion, beware!
«Дочь железного дракона» Суэнвика можно было бы с натяжкой отнести к тёмному, если бы не одна мелочь. Это не фэнтези, пусть формально из-за наличия драконов, фей и эльфов его и можно так классифицировать. Какой-то дяденька-критик даже проще сказал - это самое натуральное «анти-фэнтези», и это скороспелое определение недалеко от истины. Давайте-ка для начала дружнорадостно вспомним о том, что такое это ваше фэнтезя. Сапковский в «Варенике» сформулировал главное: это переиначивание сказки, легенды, мифа, сказочных персонажей, глубинной сущности мифа на современный лад, в рамках современной эпохи. Естественно, что наступление постмодерна не могло не коснуться и драконов с мечами. Собственно, тот же Анджей писал и пишет в этом ключе, но по сравнению с тем, что вытворяет Суэнвик, это «постмодерн lite». Это, ежу, не делает его слабже в моих глазах, потому что и занимается он этим ради другого (собственно, иначе бы он не перешёл плавно от извращений над европейскими сказками в ранних повестях к тонкому историческому трололо в поздних романах о Цири). Грубо говоря, как бы очевидно не деконструировал Сапковский фэнтезийные клише, оживлял приевшиеся типажи, он всегда остаётся в пределах фэнтезийного королевства. Ключевое слово, кстати, «очевидно». В последних книгах эта особенность стиля пана, если уж честно, приедается, и мозг уже на автомате предугадывает якобы неожиданный для читателя «перевёртыш»: так было в эпизоде с добреньким дедушкой-лесовичком, любившим свой дом и кашу из человеческого ливера. Хотелось схватить боян и треснуть себе по башке, чтоб развидеть. Но потом смирился и привык.
Проблема в том, что с Суэнвиком такое не прокатывает. Каждое ВНЕЗАПНО при чтении «Дочери» выливалось в поток нечленораздельных междометий, а общее впечатление от можно выразить кратко и ёмко: «Нас наебали». Суэнвик - тонкий тролль и искусный провокатор, потому что под маской фэнтези он маскирует нечто совершенно чуждое ему. Аннотация, как обычно, обманчива. Вовсе это не какое-то еретическое технофэнтези, ибо, как я написал выше, Суэнвик к хренам и помидорам отметает сами основы, ядро, чем у части особо уевшихся фанатов жанра вызывает жутчайший баттхёрт, у другой - щенячий восторг и слюни счастья. Дабы хоть немножечко понять и выяснить, что же он такое сваял, надобно обратиться к его же эссе «В традиции», где он коснулся авторов некоего, как сам же обозвал, «твёрдого фэнтези». Ежу понятно, что никакого «твёрдого фэнтези» нет. По сути, это разбор и попытка нахождения точек пересечения у наиболее странных и нетипичных на взгляд Суэнвика авторов - эклектистов от фэнтези.
«Я буду писать о тех, кого Туве Янссон называет «одинокими чудаками», о тех, кого не подстричь под общую гребенку, о странных, непричесанных литературных созданиях без роду и племени. Математик сказал бы, что единственное множество, которому они принадлежат, - это множество всех множеств, содержащее все, но не содержащееся ни в одном. Для простоты я назову это литературное скопление твердой фэнтези - поскольку я убежден, что оно занимает центральное место в своем жанре, подобно твердой научной фантастике в жанре НФ.»
И потому он, как и родственные ему души, не «переосмысливает артурианскую легенду». Сначала он сшивает монстра Франкенштейна из вывернутых наизнанку фэнтезийных архетипов, антиутопии в красках стимпанка и сюрреалистичной компоненты, заворачивая в простыню кольцевой (спиралевидной? оО) композиции повествования. Затем грязными руками лезет в самое нутро, перепутывая все внутренности и отрывая ненужные аппендиксы, а потом, не зашивая брюха, заматывает рану повязкой и отправляет в добрый путь. Остаётся только ждать, когда закровоточит. И ждать надо того момента, КОГДА и на каком километре пути это произойдёт, потому что, будьте уверены, произойдёт. Только никогда не предугадаешь момента, всегда наступающего внезапно и болезненно. Особенно любопытно и весело становится в моменты, когда реальность пробивается наружу. Речь не о зубках «суровой жизни»©®™: во-первых, нынче (ок, в начале 90-х) этим в фэнтези никого нельзя удивить; во-вторых, они торчат там постоянно. Вот этим Суэнвик если не родственен, то похож на Сапковского. Смех сквозь слёзы. Асфальт, из-под которого отчаянно пробиваются проклятая надежда и жажда вырваться из лабиринтов проклятого замка безымянной богини, и которые раз за разом закатывают асфальтоукладчиком цинизма и мизантропии. Юмор и «кишки-наружу» (далеко не столь подробно и натуралистично, ну да ладно) в одном абзаце. Что вовсе не делает текст пережёвыванием кисло-сладких соплей под аккомпанемент форсированной драмы, а только подрисовывает этому цинизму невесёлую why-so-serious улыбку. А что у нас ещё остаётся в самые мрачные часы? Волшебства? За возможности магии и алхимии в мире «Дочери» принято платить, а людям так вовсе натурой. По сути, мира тут как такового нет - по «стандартам» жанра он прописан «недостаточно детально». Но мир не нужен, ибо «this is set in a faerie world that is, and is not, the America of dreams and nightmares». Суэнвик и здесь обводит вокруг пальца, потому что в связке с его стилем аллегории в чрезмерно больших количествах смотрелись бы слишком толсто и банально - он попросту использует фантастические элементы для предельного усиления гротеска сцен и персонажей, причём как лулзов ради, так и для противоположного эффекта. Хотя не без них. В своей гиперреальности мы тоже сжигаем ивовых королев, причём почаще, чем раз в году… Просто привыкли. За экраном кинескопа не слышно, не больно и не чувствуется.
Впервые приступая к прослушиванию этого альбома, я ожидал…не второго Obscura, вовсе нет. Но что-то не срослось и про From Wisdom to Hate я на время забыл. Возможно, после «Темноты» меня оттолкнула большая доступность материала, более «вменяемое» звучание, что на первый взгляд даёт меньше челленджа при глубоком разборе композиций. Разумеется, был неправ. Правду сказал какой-то умный дяденька, говоря, что не стоит верить тому, кто якобы понял музыкальное произведение с первого раза. (Разумеется, это касается только чего-то своеобычного, уникального, требующего вникания, и вовсе не касается, лол, шаблонного повер-митола и вокалоидов, да). Разумеется, при первом внимательном, а не беглом, прослушивании обнаружилась куча интересных деталей. Да-да, понял, виновен. -____- Dear God, please, don’t kill me too slow, m’kay?
А причём тут фэнтези? Даже без знания текста эта композиция - одна из первых среди понравившихся с альбома - своим монументальным вступлением заставляла проступать на тёмном горизонте зловещие очертания зубчатых башен и жал шпилей замка тирана.
Gorguts - The Quest for Equilibrium
Gorguts - Elusive Treasures
Одна из самых мелодичных вещей альбома, до предела насыщенная мистической атмосферой мрачной истории затопления континента Му. Therion, beware!