Варган в раю, или Что ты знаешь о своём тонком теле
Год назад было - но вот вспомнилось.
Мы с подругой были в Индии. Возвращались с Адаманских островов. Мы были напитаны солнцем, утомлены морем, мы были блаженны и благостны, и нам вновь открывалась детская способность смотреть на мир, как на большой подарок. Мы выходили из рая, из первобытного состояния гармонии; впереди нас ждали пыльные и душные, омерзительно грязные города Индии, ощерившаяся мартовскими сосульками простуженная Москва, ждало вообще всё, что ещё будет в жизни и что не способно повториться. Одним словом, мы выходили из парома на материк, как заново рождённые боги, и нам казалось, что ничто не может нас вывести из равновесия.
Порт-Блэр - маленький, жаркий, грязный, как все города Индии, но грязный в меру. Это буферная зона между раем и всем, что к нему не относится. Мы поселились в крохотной гостинице, которую держит местный клан мусульман. Стёкол в окнах не было - нигде. На оконных проёмах стояли красивые резные магометанские решётки, которые давали узорчатую тень в коридорах. На втором этаже, где жили хозяева, были ковры и красные подушки на полу, и висели на стенах арабские священные надписи, сложно пахло пряностями, кофе и мясом, и всё напоено было сказками Востока и гаремной тоскою. Нам досталась маленькая комната этажом выше - бетонная коробка, в которой всё пространство занимала кровать. Сквозь крошечное окошечко под потолком было видно противоположную стену дома, стоящего впритык. Туалетная комната была в другой такой же бетонной коробочке, узкой, как пенал, над унитазом из стены торчала душевая розетка и была большая дырка в полу. По стенам бегали бледно-зелёные гекконы. Мы уже привыкли к этим милейшим, добрым тварям, избавляющим нас от кровососов, и даже полюбили их ночные серенады - нежные, совсем птичьи. В общем, номер был такой, к каким мы уже успели привыкнуть в Индии. Единственное, что насторожило, - это подсвечник с оплывшей свечой на зеркальной полочке и рядом с ним - ещё свечи, про запас.
В общем, мы не зря насторожились.
Мы только успели вернуться с острова Росс - маленького острова неподалёку, где некогда была тюрьма для британских каторжников, потом - казарма, а теперь там парк, гуляют и лижут руки нежные и чуткие пятнистые олени, кричат охрипшим голосом павлины, и джунгли живописно и неизбежно поглощают всё, что осталось от предыдущих двухсот лет - церковь, и казармы, и больницы, и японский бункер времён второй мировой… В общем, это была ещё одна капля в состоянии благости и умиротворения, в приятии движения времени и всего существующего хода вещей.
Так вот, мы только вернулись и не успели даже принять душ, как поняли, что электричества в гостинице нет. Стоит ли говорить, что темнеет в Индии рано, совсем рано. А нам надо было на самолёт в самую что ни на есть непросветную рань. При свете тщедушной свечки, которая нам досталась, собрать два рюкзака было практически нереально. Мы спустились к хозяевам. Совершенно спокойно нам объяснили, что это нормально, так случается почти каждый день, свет может появиться, а может не появиться. На просьбу дать нам фонарь, которым пользовались сами хозяева, нам ответили положительно, но отложено - потом, мол, идите в комнату, вам принесут.
Мы пошли в комнату. В принципе, делать было совершенно нечего, спать рано, в бетонной коробке без возможности включить вентилятор душно до невыносимости, идти тоже некуда, да и на улице не менее душно. Одним словом, оставалось распахнуть дверь, сидеть и ждать. Я достала варганы и стала играть.
Моя подруга - мудрый и терпеливый человек. Не испытывая к варганам тепла, она всё же выносила мои музыкальные потуги в течение всех десяти дней путешествия. После, уже через год она припомнит мне, как я пилила каждый вечер одну и ту же мелодию - норвежскую Брискехаугу. Однако на десятый день этот танец поддавался мне уже сносно, и вот я наигрывала её в тёмной гостинице под посвисты гекконов и басурманские голоса в коридорах.
Голоса, однако же, смолкли, и кто-то приблизился к нашей двери, заглянул внутрь. Это оказался сосед из комнаты напротив, мы уже видели его в тот день - жизнерадостный индус с собранным на затылке пучком волос, быстрыми и хитрыми глазами и плавными, как у всех индусов, выразительными жестами.
"Вы из России? - спросил он, когда я закончила играть. - Вы были на Алтае?" - "Были, - ответили мы, несколько обалдев от такой постановки вопроса. - Откуда вы знаете?" - "Это варган, да?" - спросил он вместо ответа, причём слово vargan было произнесено по-русски. Мы обалдели ещё больше: "У вас здесь это тоже есть. Морчонг". Я чуть было не пустилась в типологические варганные разговоры, но моего собеседника это не интересовало. "Да, я знаю. Варган - это магический инструмент. Подождите! - вдруг осенило его. - Вы же можете читать по-русски?" - "Ну, можем", - ответили мы с опаской, как-то сразу засомневавшись в нашей способности. - "Вы можете мне перевести?" - "Что перевести?" - "Подождите!"
Он убежал в свою комнату и скоро вернулся со стопкой исписанных от руки нелинованных листов. Моя подруга - переводчик, и листы оказались у неё в руках, она читала и сразу переводила на английский: "…после практики у меня сначала был понос, потом открылось осознание духа", "…было видение: свечение с яркими границами…", "…когда мастер сказал: закройте глаза, - я испытала ужас", "…а потом он наложил мне руку на макушку, и я почувствовал жар в позвоночнике и четвёртой чакре". Я заглянула подруге через плечо. Но подруга - высококлассный переводчик, не было смысла сомневаться в точности её перевода.
"Я не буду дальше читать, - сказала она. - Это всё очень личное". - "Погоди. Ещё вот это. И вот здесь", - засуетился индус. - "Что это?" - спросила я. - "Ты знаешь, что такое Рейки? - спросил он вместо ответа в своей манере. - Я могу тебе показать". Краем глаза я заметила, как подруга отдалилась и сложила на груди руки. У неё иммунитет против любых сект. "Я слышала про Рейки", - сказала я. - "Я могу показать. Очень быстро. За пятнадцать минут. Я мастер по Рейки. Это был русский семинар, я его вёл. А летом я поеду в Санкт-Петербург. Ведь ты же играешь на варгане. Ты интересуешься духовным", - и далее он пустился в пространное объяснение сути Рейки, в разговоры о тонких телах, чакрах и прочем. Было так странно, так неожиданно слышать это - я как-то и отвыкла в гармонии нашего тропического рая, что можно искать этой самой гармонии каким-то иным путём, нежели через созерцание прибоя, лунный свет и совпадение с ритмами приливов и отливов.
"Спасибо, - прервала нашего многословного нового знакомого подруга. - Нам это действительно неинтересно". Я же говорю, у неё стойкий иммунитет к любому постороннему воздействию на психику. "Но ведь ты переводчик, - тут же развернулся он к ней. - Ты должна контактировать с миром. От чего ты защищаешься?" - "Я не защищаюсь". - "Посмотри, в какой позе ты стоишь. Ты защищаешься. А что ты знаешь о своём тонком теле?" И далее ещё несколько минут прессинга, ради которого вряд ли стоило лететь с тремя пересадками за тысячи километров от дома. "А мне вот интересно, - вдруг перебила его подруга, - как ты собирался прочитать эти впечатления от своего семинара, если бы не встретил нас? Ты же не читаешь по-русски." - "Я не мог вас не встретить, - отвечал индус. - Всё в жизни взаимосвязано. Вас или кого-то ещё. Кто-то должен был мне это перевести. Я должен всем этим людям что-то ответить". Мне сразу очень хорошо представилось, как он собирал после семинаров записки, кивал и обещал всем ответить.
Наконец, мы от него открутились. "Бендер", - ворчала подруга. Я помалкивала. Отчего-то было немножко совестно, что привлёк-то его мой варган и совершенно безобидная норвежская Брискехауга.
Мы с подругой были в Индии. Возвращались с Адаманских островов. Мы были напитаны солнцем, утомлены морем, мы были блаженны и благостны, и нам вновь открывалась детская способность смотреть на мир, как на большой подарок. Мы выходили из рая, из первобытного состояния гармонии; впереди нас ждали пыльные и душные, омерзительно грязные города Индии, ощерившаяся мартовскими сосульками простуженная Москва, ждало вообще всё, что ещё будет в жизни и что не способно повториться. Одним словом, мы выходили из парома на материк, как заново рождённые боги, и нам казалось, что ничто не может нас вывести из равновесия.
Порт-Блэр - маленький, жаркий, грязный, как все города Индии, но грязный в меру. Это буферная зона между раем и всем, что к нему не относится. Мы поселились в крохотной гостинице, которую держит местный клан мусульман. Стёкол в окнах не было - нигде. На оконных проёмах стояли красивые резные магометанские решётки, которые давали узорчатую тень в коридорах. На втором этаже, где жили хозяева, были ковры и красные подушки на полу, и висели на стенах арабские священные надписи, сложно пахло пряностями, кофе и мясом, и всё напоено было сказками Востока и гаремной тоскою. Нам досталась маленькая комната этажом выше - бетонная коробка, в которой всё пространство занимала кровать. Сквозь крошечное окошечко под потолком было видно противоположную стену дома, стоящего впритык. Туалетная комната была в другой такой же бетонной коробочке, узкой, как пенал, над унитазом из стены торчала душевая розетка и была большая дырка в полу. По стенам бегали бледно-зелёные гекконы. Мы уже привыкли к этим милейшим, добрым тварям, избавляющим нас от кровососов, и даже полюбили их ночные серенады - нежные, совсем птичьи. В общем, номер был такой, к каким мы уже успели привыкнуть в Индии. Единственное, что насторожило, - это подсвечник с оплывшей свечой на зеркальной полочке и рядом с ним - ещё свечи, про запас.
В общем, мы не зря насторожились.
Мы только успели вернуться с острова Росс - маленького острова неподалёку, где некогда была тюрьма для британских каторжников, потом - казарма, а теперь там парк, гуляют и лижут руки нежные и чуткие пятнистые олени, кричат охрипшим голосом павлины, и джунгли живописно и неизбежно поглощают всё, что осталось от предыдущих двухсот лет - церковь, и казармы, и больницы, и японский бункер времён второй мировой… В общем, это была ещё одна капля в состоянии благости и умиротворения, в приятии движения времени и всего существующего хода вещей.
Так вот, мы только вернулись и не успели даже принять душ, как поняли, что электричества в гостинице нет. Стоит ли говорить, что темнеет в Индии рано, совсем рано. А нам надо было на самолёт в самую что ни на есть непросветную рань. При свете тщедушной свечки, которая нам досталась, собрать два рюкзака было практически нереально. Мы спустились к хозяевам. Совершенно спокойно нам объяснили, что это нормально, так случается почти каждый день, свет может появиться, а может не появиться. На просьбу дать нам фонарь, которым пользовались сами хозяева, нам ответили положительно, но отложено - потом, мол, идите в комнату, вам принесут.
Мы пошли в комнату. В принципе, делать было совершенно нечего, спать рано, в бетонной коробке без возможности включить вентилятор душно до невыносимости, идти тоже некуда, да и на улице не менее душно. Одним словом, оставалось распахнуть дверь, сидеть и ждать. Я достала варганы и стала играть.
Моя подруга - мудрый и терпеливый человек. Не испытывая к варганам тепла, она всё же выносила мои музыкальные потуги в течение всех десяти дней путешествия. После, уже через год она припомнит мне, как я пилила каждый вечер одну и ту же мелодию - норвежскую Брискехаугу. Однако на десятый день этот танец поддавался мне уже сносно, и вот я наигрывала её в тёмной гостинице под посвисты гекконов и басурманские голоса в коридорах.
Голоса, однако же, смолкли, и кто-то приблизился к нашей двери, заглянул внутрь. Это оказался сосед из комнаты напротив, мы уже видели его в тот день - жизнерадостный индус с собранным на затылке пучком волос, быстрыми и хитрыми глазами и плавными, как у всех индусов, выразительными жестами.
"Вы из России? - спросил он, когда я закончила играть. - Вы были на Алтае?" - "Были, - ответили мы, несколько обалдев от такой постановки вопроса. - Откуда вы знаете?" - "Это варган, да?" - спросил он вместо ответа, причём слово vargan было произнесено по-русски. Мы обалдели ещё больше: "У вас здесь это тоже есть. Морчонг". Я чуть было не пустилась в типологические варганные разговоры, но моего собеседника это не интересовало. "Да, я знаю. Варган - это магический инструмент. Подождите! - вдруг осенило его. - Вы же можете читать по-русски?" - "Ну, можем", - ответили мы с опаской, как-то сразу засомневавшись в нашей способности. - "Вы можете мне перевести?" - "Что перевести?" - "Подождите!"
Он убежал в свою комнату и скоро вернулся со стопкой исписанных от руки нелинованных листов. Моя подруга - переводчик, и листы оказались у неё в руках, она читала и сразу переводила на английский: "…после практики у меня сначала был понос, потом открылось осознание духа", "…было видение: свечение с яркими границами…", "…когда мастер сказал: закройте глаза, - я испытала ужас", "…а потом он наложил мне руку на макушку, и я почувствовал жар в позвоночнике и четвёртой чакре". Я заглянула подруге через плечо. Но подруга - высококлассный переводчик, не было смысла сомневаться в точности её перевода.
"Я не буду дальше читать, - сказала она. - Это всё очень личное". - "Погоди. Ещё вот это. И вот здесь", - засуетился индус. - "Что это?" - спросила я. - "Ты знаешь, что такое Рейки? - спросил он вместо ответа в своей манере. - Я могу тебе показать". Краем глаза я заметила, как подруга отдалилась и сложила на груди руки. У неё иммунитет против любых сект. "Я слышала про Рейки", - сказала я. - "Я могу показать. Очень быстро. За пятнадцать минут. Я мастер по Рейки. Это был русский семинар, я его вёл. А летом я поеду в Санкт-Петербург. Ведь ты же играешь на варгане. Ты интересуешься духовным", - и далее он пустился в пространное объяснение сути Рейки, в разговоры о тонких телах, чакрах и прочем. Было так странно, так неожиданно слышать это - я как-то и отвыкла в гармонии нашего тропического рая, что можно искать этой самой гармонии каким-то иным путём, нежели через созерцание прибоя, лунный свет и совпадение с ритмами приливов и отливов.
"Спасибо, - прервала нашего многословного нового знакомого подруга. - Нам это действительно неинтересно". Я же говорю, у неё стойкий иммунитет к любому постороннему воздействию на психику. "Но ведь ты переводчик, - тут же развернулся он к ней. - Ты должна контактировать с миром. От чего ты защищаешься?" - "Я не защищаюсь". - "Посмотри, в какой позе ты стоишь. Ты защищаешься. А что ты знаешь о своём тонком теле?" И далее ещё несколько минут прессинга, ради которого вряд ли стоило лететь с тремя пересадками за тысячи километров от дома. "А мне вот интересно, - вдруг перебила его подруга, - как ты собирался прочитать эти впечатления от своего семинара, если бы не встретил нас? Ты же не читаешь по-русски." - "Я не мог вас не встретить, - отвечал индус. - Всё в жизни взаимосвязано. Вас или кого-то ещё. Кто-то должен был мне это перевести. Я должен всем этим людям что-то ответить". Мне сразу очень хорошо представилось, как он собирал после семинаров записки, кивал и обещал всем ответить.
Наконец, мы от него открутились. "Бендер", - ворчала подруга. Я помалкивала. Отчего-то было немножко совестно, что привлёк-то его мой варган и совершенно безобидная норвежская Брискехауга.