Джем в холодном ноябре
О питерских варганах, варганистах и не только.
Питер - особый город. Попадаешь туда и сразу чувствуешь себя немного не в России. Всё вроде бы так же - и в то же время по-другому: и люди, и улицы, и влажный скандинавский воздух... Питер ни с каким другим городом не спутаешь. Вот, например. Мы приехали в шесть вечера и сразу же, нырнув в метро, оказались в толпе, плывущей под землёй плотным потоком: час пик. Во мне моментально сработал страх, что сейчас меня затрут и зашпыняют. Неприятное чувство, вроде как ты маленький, а вокруг всё такое равнодушное и агрессивное. И ладно бы я одна. Но я с большим бубном, и не просто большим, а Очень Большим, существенно изменяющим мои габариты и увертабельность. И пихать его нельзя - вещь нежная. А ещё метро незнакомое, пока сообразишь, куда идти, как ехать и где пересаживаться…
Однако стоило нам двинуться вместе с толпой, как стало ясно: бояться здесь нечего. Это Питер, детка, и уровень агрессивности по сравнению с Москвой ниже. Никто меня не пихал, не выносил из вагона на растопыренных локтях, очень аккуратно обходили бубен, который в Москве уже затюрхали бы. В петербуржцах есть вежливость, которая даёт возможность почувствовать себя в этом городе комфортно. Чудо, одним словом! С него всё и началось.
Кто куда, а мы - к варганам. Для всех людей Питер - это музеи, а для варганиста - магазин Обертон-про. Но он не только магазин. Обертон - центр варганной жизни Санкт-Петербурга. А ещё музей и просто сокровенное место, достойное упоминания в литературе (см. P.S.). Каждый уважающий себя варганист должен здесь побывать, я в этом уверена. Здесь варган возведён в культ, и чёрная, обитая бархатом комнатка, в которой человек может остаться один на один с полками инструментов, похожа на комнату древнего храма, где можно было общаться с богом без посредников. Я приходила сюда, как покупатель, приходила, как обыватель, и вот я пришла, как преподаватель. И тут меня ждало чудо номер два.
Оно заключалось в том, что на мой семинар по мелодической игре пришло неожиданно много людей. Большое пространство Обертона еле вместило желающих, так что под конец вечера стало душно, и надо было открыть окна. Для меня это было приятно, хотя в то же время и сложно, потому что услышать каждого в такой ситуации, конечно, нелегко, да и уровень у всех был разный - наряду с девушкой, впервые взявшей варган, в комнате были уже выступающие варганисты или те, кто весьма точно снимает и играет непростые норвежские мелодии. Но моей целью было не получить в итоге двадцать человек, бодро варганящих камаринского и с притопом играющих халлинг. Целью своей я видела познакомить людей с самой техникой и подходом к инструменту, существенно отличающимся от распространённого в наших широтах.
Конечно, двухчасовой мастер-класс, на котором даётся материал двухмесячного курса, - не панацея. Но для тех, кто хочет работать, он может стать импульсом, и я сделала всё, чтобы его дать. Но и сама получила огромный импульс! Потому что это невероятно счастье - видеть, как люди внимательно вникают в то, что ты им объясняешь, закатывают невидящие глаза к потолку и старательно сглатывают, стремясь понять, как при этом работает их горло, а потом все вместе - этаким большим варганным ансамблем - играют следом за тобой мелодию! В такие моменты понимаешь, что всё не просто так. Поэтому хочется снова сказать спасибо всем, кто пришёл. Всегда важно знать, что дело, которым ты занят, может иметь последователей. Теперь "во дни сомнений, во дни тягостных раздумий" я буду вспоминать вас, друзья, и думать, что всё не зря.
Я играю, как умею, и от этого тащусь. Но главным событием, ради которого я ехала в Питер, был джем, каждый месяц в последнюю пятницу проходящий в Обертон-про. О том, что это интересное мероприятие, я поняла уже по видео с первых собраний питерских варганистов. Побывать захотелось непременно. Почему? Сейчас постараюсь объяснить.
Варган - неправильный инструмент: первое, что вынужден играть на нём человек, только научившийся издавать неверные звуки, - это импровизация. В то время, как на любом другом инструменте это считается высшим достижением, и проходят годы обучения прежде, чем свобода владения позволит играть что-то "не по нотам". И в этом сильная сторона варгана равно, как и слабая. Сильная - потому что он не зажимает нас, позволяет сразу самореализоваться в звуке, за что и любим абсолютным большинством людей. Слабая - потому что на этом у того же большинства всё и заканчивается. Начиная играть, люди забывают, что они хотят сыграть. Сам по себе звук становится не средством, а целью. При этом навык у человека может повышаться, количество освоенных приёмов растёт, но смысла в игре не прибавляется. Так можно проводить часы, дни и годы, играя на одних и тех же обертонах, на одних и тех же приёмах, и не чувствуя себя ущербным. По сути, это самодовольное состояние не может быть разрушено ничем, потому что даже встреча с другими варганистами приводит только к многочасовым "совместным импровизациям", в процессе которых не появляется ничего нового, потому что зачастую люди не слышат друг друга так же, как если бы они играли одни. В лучшем случае это приводит только к тому, что человек остаётся на этом уровне, в худшем - к усталости, скуке и потере интереса к инструменту.
Возможно, это покажется кому-то обидным, но обижаться не надо. Я сама всё это проходила, и если бы не один счастливый момент в моей жизни, не факт, что не бросила бы, наконец, варган из-за накатывавшего чувства усталости. Поэтому я уверена: если на первых этапах освоения инструмента импровизировать - хорошо и правильно, более того - это самый верный способ научиться играть в целом, то в какой-то момент от свободного плаванья в звуке надо уходить. Уходить для того, чтобы вернуться на другом уровне понимания происходящего, с другим, более глубоким опытом и другой целью. Импровизация - это высшее проявление музыкальной свободы, это как спонтанное говорение на публике, причём с донесением мысли, идеи и т.д. Как и ораторское искусство, оно осваивается с опытом и учёбой.
Надеюсь, что из всего вышесказанного никто не сделает вывод, что я против импровизаций. Наоборот, всеми руками за. Особенно если в этом "говорении" слышно главное - в нём проявляется музыка. И именно поэтому я поехала в Питер. Потому что, на мой вкус, в тех джемах, что проходят там, она начинает проступать. Вероятно, потому что костяк варганного сообщества составляют два талантливых, уже сыгравшихся варганиста - Дмитрий Соломин и Игорь Дмитриев. Или потому, что собираются люди с музыкальным опытом, не обязательно варганным. Приходят музыканты с другими инструментами, или даже вокалисты, а это сразу организует варганистов в нужном направлении. А может быть, ввиду врождённой вежливости петербуржцев, в которую мне хочется верить (см. первый абзац) и которая позволяет им слушать варганного собеседника.
Одним словом, эти джемы проходят интересно, атмосферно и с пользой. Польза, к слову, ещё и образовательная: отличная идея играть по номерам фантов позволяет участникам мероприятия хаотично перемешаться и поиграть практически всем со всеми, что сразу ставит в необходимость слушать другого, ловить неожиданную технику, подстраиваться. Мне, к примеру, повезло поиграть с Олегом Родниным, хозяином Обертона.
А приглушённый свет, а разноцветные сполохи ламп, а дым, вдруг вырывающийся из-под потолка, прекрасная акустика, медитативное состояние… Всего этого уже не передашь и не опишешь в коротком отчёте. Но об этом будешь вспоминать. И это стоит попробовать.
P.S.
"- А, варганы - это туда, - кивнул Толян вглубь комнаты. - Олег, принимай!
Возле чёрной, обитой искусственным бархатом двери сидел бледный и совершенно потустороннего вида молодой человек. На двери висела табличка, снятая с трансформаторной будки "Не влезай, убьёт". На столе, тоже укрытом чёрным бархатом, ничего не было, кроме ядовито-зелёного, мерцающего изнутри пластмассового черепа. В зубах череп держал здоровый ржавый варган, а на глазах у него как-то держались чёрные очки с круглыми стёклами, как у слепого. Чем-то этот череп неуловимо напоминал самого молодого человека. Меня потянуло туда, мрачный привратник улыбнулся загадочно, нажал на кнопку под столом, дверь беззвучно распахнулась, будто откинулась крышка шкатулки, и в открывшейся коморке зажёгся свет.
Это был хрустальный дворец варгана. Маленькая, размером со шкаф, комнатёнка была обита всё тем же чёрным бархатом, а по трём стенам шли узкие стеклянные полочки. На них лежали варганы и ничего кроме. Разного размера. Разной формы. Большие и маленькие. Круглые и треугольные. Новые, старые. Подсвеченные жёлтыми лампочками полки озарялись, и варганы представляли зрелище музейное, коллекционное, недоступное и вызывали священный трепет.
Я услышала, что за спиной у меня - тишина: все, кто был в подвале, кроме разве что привратника, сгрудились на границе света и заглядывали в святая святых..."
(И. Богатырёва. "Таргелион").
Питер - особый город. Попадаешь туда и сразу чувствуешь себя немного не в России. Всё вроде бы так же - и в то же время по-другому: и люди, и улицы, и влажный скандинавский воздух... Питер ни с каким другим городом не спутаешь. Вот, например. Мы приехали в шесть вечера и сразу же, нырнув в метро, оказались в толпе, плывущей под землёй плотным потоком: час пик. Во мне моментально сработал страх, что сейчас меня затрут и зашпыняют. Неприятное чувство, вроде как ты маленький, а вокруг всё такое равнодушное и агрессивное. И ладно бы я одна. Но я с большим бубном, и не просто большим, а Очень Большим, существенно изменяющим мои габариты и увертабельность. И пихать его нельзя - вещь нежная. А ещё метро незнакомое, пока сообразишь, куда идти, как ехать и где пересаживаться…
Однако стоило нам двинуться вместе с толпой, как стало ясно: бояться здесь нечего. Это Питер, детка, и уровень агрессивности по сравнению с Москвой ниже. Никто меня не пихал, не выносил из вагона на растопыренных локтях, очень аккуратно обходили бубен, который в Москве уже затюрхали бы. В петербуржцах есть вежливость, которая даёт возможность почувствовать себя в этом городе комфортно. Чудо, одним словом! С него всё и началось.
Кто куда, а мы - к варганам. Для всех людей Питер - это музеи, а для варганиста - магазин Обертон-про. Но он не только магазин. Обертон - центр варганной жизни Санкт-Петербурга. А ещё музей и просто сокровенное место, достойное упоминания в литературе (см. P.S.). Каждый уважающий себя варганист должен здесь побывать, я в этом уверена. Здесь варган возведён в культ, и чёрная, обитая бархатом комнатка, в которой человек может остаться один на один с полками инструментов, похожа на комнату древнего храма, где можно было общаться с богом без посредников. Я приходила сюда, как покупатель, приходила, как обыватель, и вот я пришла, как преподаватель. И тут меня ждало чудо номер два.
Оно заключалось в том, что на мой семинар по мелодической игре пришло неожиданно много людей. Большое пространство Обертона еле вместило желающих, так что под конец вечера стало душно, и надо было открыть окна. Для меня это было приятно, хотя в то же время и сложно, потому что услышать каждого в такой ситуации, конечно, нелегко, да и уровень у всех был разный - наряду с девушкой, впервые взявшей варган, в комнате были уже выступающие варганисты или те, кто весьма точно снимает и играет непростые норвежские мелодии. Но моей целью было не получить в итоге двадцать человек, бодро варганящих камаринского и с притопом играющих халлинг. Целью своей я видела познакомить людей с самой техникой и подходом к инструменту, существенно отличающимся от распространённого в наших широтах.
Конечно, двухчасовой мастер-класс, на котором даётся материал двухмесячного курса, - не панацея. Но для тех, кто хочет работать, он может стать импульсом, и я сделала всё, чтобы его дать. Но и сама получила огромный импульс! Потому что это невероятно счастье - видеть, как люди внимательно вникают в то, что ты им объясняешь, закатывают невидящие глаза к потолку и старательно сглатывают, стремясь понять, как при этом работает их горло, а потом все вместе - этаким большим варганным ансамблем - играют следом за тобой мелодию! В такие моменты понимаешь, что всё не просто так. Поэтому хочется снова сказать спасибо всем, кто пришёл. Всегда важно знать, что дело, которым ты занят, может иметь последователей. Теперь "во дни сомнений, во дни тягостных раздумий" я буду вспоминать вас, друзья, и думать, что всё не зря.
Я играю, как умею, и от этого тащусь. Но главным событием, ради которого я ехала в Питер, был джем, каждый месяц в последнюю пятницу проходящий в Обертон-про. О том, что это интересное мероприятие, я поняла уже по видео с первых собраний питерских варганистов. Побывать захотелось непременно. Почему? Сейчас постараюсь объяснить.
Варган - неправильный инструмент: первое, что вынужден играть на нём человек, только научившийся издавать неверные звуки, - это импровизация. В то время, как на любом другом инструменте это считается высшим достижением, и проходят годы обучения прежде, чем свобода владения позволит играть что-то "не по нотам". И в этом сильная сторона варгана равно, как и слабая. Сильная - потому что он не зажимает нас, позволяет сразу самореализоваться в звуке, за что и любим абсолютным большинством людей. Слабая - потому что на этом у того же большинства всё и заканчивается. Начиная играть, люди забывают, что они хотят сыграть. Сам по себе звук становится не средством, а целью. При этом навык у человека может повышаться, количество освоенных приёмов растёт, но смысла в игре не прибавляется. Так можно проводить часы, дни и годы, играя на одних и тех же обертонах, на одних и тех же приёмах, и не чувствуя себя ущербным. По сути, это самодовольное состояние не может быть разрушено ничем, потому что даже встреча с другими варганистами приводит только к многочасовым "совместным импровизациям", в процессе которых не появляется ничего нового, потому что зачастую люди не слышат друг друга так же, как если бы они играли одни. В лучшем случае это приводит только к тому, что человек остаётся на этом уровне, в худшем - к усталости, скуке и потере интереса к инструменту.
Возможно, это покажется кому-то обидным, но обижаться не надо. Я сама всё это проходила, и если бы не один счастливый момент в моей жизни, не факт, что не бросила бы, наконец, варган из-за накатывавшего чувства усталости. Поэтому я уверена: если на первых этапах освоения инструмента импровизировать - хорошо и правильно, более того - это самый верный способ научиться играть в целом, то в какой-то момент от свободного плаванья в звуке надо уходить. Уходить для того, чтобы вернуться на другом уровне понимания происходящего, с другим, более глубоким опытом и другой целью. Импровизация - это высшее проявление музыкальной свободы, это как спонтанное говорение на публике, причём с донесением мысли, идеи и т.д. Как и ораторское искусство, оно осваивается с опытом и учёбой.
Надеюсь, что из всего вышесказанного никто не сделает вывод, что я против импровизаций. Наоборот, всеми руками за. Особенно если в этом "говорении" слышно главное - в нём проявляется музыка. И именно поэтому я поехала в Питер. Потому что, на мой вкус, в тех джемах, что проходят там, она начинает проступать. Вероятно, потому что костяк варганного сообщества составляют два талантливых, уже сыгравшихся варганиста - Дмитрий Соломин и Игорь Дмитриев. Или потому, что собираются люди с музыкальным опытом, не обязательно варганным. Приходят музыканты с другими инструментами, или даже вокалисты, а это сразу организует варганистов в нужном направлении. А может быть, ввиду врождённой вежливости петербуржцев, в которую мне хочется верить (см. первый абзац) и которая позволяет им слушать варганного собеседника.
Одним словом, эти джемы проходят интересно, атмосферно и с пользой. Польза, к слову, ещё и образовательная: отличная идея играть по номерам фантов позволяет участникам мероприятия хаотично перемешаться и поиграть практически всем со всеми, что сразу ставит в необходимость слушать другого, ловить неожиданную технику, подстраиваться. Мне, к примеру, повезло поиграть с Олегом Родниным, хозяином Обертона.
А приглушённый свет, а разноцветные сполохи ламп, а дым, вдруг вырывающийся из-под потолка, прекрасная акустика, медитативное состояние… Всего этого уже не передашь и не опишешь в коротком отчёте. Но об этом будешь вспоминать. И это стоит попробовать.
P.S.
"- А, варганы - это туда, - кивнул Толян вглубь комнаты. - Олег, принимай!
Возле чёрной, обитой искусственным бархатом двери сидел бледный и совершенно потустороннего вида молодой человек. На двери висела табличка, снятая с трансформаторной будки "Не влезай, убьёт". На столе, тоже укрытом чёрным бархатом, ничего не было, кроме ядовито-зелёного, мерцающего изнутри пластмассового черепа. В зубах череп держал здоровый ржавый варган, а на глазах у него как-то держались чёрные очки с круглыми стёклами, как у слепого. Чем-то этот череп неуловимо напоминал самого молодого человека. Меня потянуло туда, мрачный привратник улыбнулся загадочно, нажал на кнопку под столом, дверь беззвучно распахнулась, будто откинулась крышка шкатулки, и в открывшейся коморке зажёгся свет.
Это был хрустальный дворец варгана. Маленькая, размером со шкаф, комнатёнка была обита всё тем же чёрным бархатом, а по трём стенам шли узкие стеклянные полочки. На них лежали варганы и ничего кроме. Разного размера. Разной формы. Большие и маленькие. Круглые и треугольные. Новые, старые. Подсвеченные жёлтыми лампочками полки озарялись, и варганы представляли зрелище музейное, коллекционное, недоступное и вызывали священный трепет.
Я услышала, что за спиной у меня - тишина: все, кто был в подвале, кроме разве что привратника, сгрудились на границе света и заглядывали в святая святых..."
(И. Богатырёва. "Таргелион").