Яблоко
- Мама, - позвал Архипка, - мама, я хочу яблоко.
Он приподнялся на локте и через силу улыбнулся. Ксения Архиповна подошла к сыну. Она села рядом с ним на кровать и поправила одеяло. Архипка отчего-то заплакал и тихо протянул:
- Мама, я хочу яблоко.
- Ну-ну, будет тебе плакать. Не плачь, поспи. Поспи.
Мальчик успокоился и опять лёг, закрыл глаза. А мать всё сидела и смотрела на него. Сегодня он был ещё бледнее и, судя по всему, стал ещё слабее.
Ксения Архиповна недавно стала вдовой, не прошло ещё и полгода; остался у неё один только Архипка. Он очень часто болел, в десять лет на свой возраст не выглядел. А теперь вот болезнь всё прогрессировала, и с каждым днём мальчик становился всё слабее. И Ксения сидела, обхватив лицо руками, и тихо плакала. Она вспоминала, как Архипка родился, как все были рады, даже отец, который поначалу был против её свадьбы. И все помирились, все были счастливы, и младенца назвали в честь деда. А потом, как-то постепенно, горе накатывало всё ближе и больше. Умер отец, они стали жить куда беднее. Через два года умер и муж, стало вовсе невмоготу. Она и рада была бы дать Архипке яблоко, но своих яблок не было, а купить она не могла. И так ей было тяжело и противно, оттого, что живут они в бедности и в грязи, и оттого, что доктор, за которым она сходила ещё вчера, не появлялся. Давно бы уже наложила на себя руки, но жила она только ради сына, этого бледного крошечного мальчика, который теперь, кажется, уже при смерти. Он был плох, ему становилось всё хуже, но она уговаривала себя, что всё образуется, что скоро придёт врач и скажет, что мальчик идёт на поправку. Но врача всё не было, её это сильно тяготило и ничего ей более не оставалось, кроме как сидеть и плакать.
Прошло, наверное, с полчаса. Доктор всё не приходил. Ксения перекрестила сына и поцеловала его в лоб. Взяла деньги, что оставляла для доктора и для лекарств, оделась и вышла на улицу.
Был уже март, но стояла ещё очень холодная погода и сейчас, вечером, уже быстро темнело и небольшой морозец покалывал сквозь тонкое пальто.
Найти теперь яблоко было трудно, но всё же Ксения отыскала ещё открытую лавку. Лавочник, очень высокий и очень худой старик со страшным взглядом, посмотрел на неё исподлобья и как-то сквозь зубы процедил:
- Чего тебе?
- Мне бы… яблоко.
Она протянула ему дрожащей рукой несколько монет. Лавочник взял деньги и пересчитал.
- Не хватает.
- У меня больше нету, - вздохнула Ксения. - Это для моего сына, он болеет очень. У меня больше нету, - повторила она.
Старик отвернулся и, покопавшись недолго в ящике, вытянул оттуда сухое и сморщенное яблоко.
- На вот, возьми. И деньги забери.
Ксения Архиповна смущённо улыбнулась и побежала домой. Она не шла, она бежала, не разбирая дороги, по лужам, по грязи. Не обращая внимания на людей, на собаку. У неё сбилось дыхание, но она бежала, и всё в тот момент было подчинено одной цели: отдать Архипке яблоко. Яблоко лежало в кармане, она придерживала его и бежала.
Открыв дверь, она увидела, как Архипка, завернувшись в старый тулуп, лежал около входа и спал. Он не улыбался во сне, как прежде, как когда-то, напротив, выражение его лица было каменно холодным и серьёзным. Ксения села на пол рядом с ним и обняла его. Она долго плакала, очень тихо, и всё шептала что-то, и вспоминала всю свою жизнь, и постоянно слышала, словно наяву, как Архипка смеётся. Потом она положила яблоко возле его руки.