“Травиата” с Вероникой Джиоевой в Мариинском. 17 мая 2012 года
Порядочно наобсуждавшись этот спектакль ещё до его начала, я шла в театр со смешанными чувствами. Да ещё добавила жара, разыгравшаяся в четверг и окончательно сплавившая мозги к семи часам вечера, когда я наконец-то добралась до своего кресла. За мной оказалась какая-то громадная когорта итальянцев, которые, судя по обрывкам разговоров, разбираются в опере (и меня очень удивило их присутствие на нашей “Травиате”). Рядом со мной - немногим менее многочисленная компания французов. В общем: словом перемолвиться было не с кем, так что можно было поразмышлять об услышанном. Тем более что антракты были какими-то безумно долгими: второй вообще продлился сорок минут, и я до сих пор искренне недоумеваю, что же там происходило: не декорации же, в самом деле, меняли!
Впрочем, длину антрактов, по всей видимости, был призван компенсировать оркестр. Временами он гнал так, что я переставала понимать, что я слушаю. У меня такое ощущение, что некоторых фрагментов не было совсем, хотя уверена, что они были, просто их “проскочили”. Непростительно для музыки Верди. И вообще, кто-нибудь может мне объяснить, что происходит в мире с этим композитором? Почему его так часто стали загонять, лишая эту музыку удивительной красоты? Не для того же, в самом деле, чтобы зрители/слушатели успевали на метро… Можно было бы объяснить это тем, что у певцов не хватает дыхания. У некоторых, возможно, и не хватает, но эта “Травиата” уж, по крайней мере, этим не страдала.
Слышно, как это ни странно, было всех и всегда (что, как выяснилось, дела может и не спасать). Оркестр играл аккуратно, не грохотал, причём иногда не грохотал настолько, что казалось: вот-вот, и звук “выключат” совсем. Иногда в “Травиате”, безусловно, хочется экспрессии: здесь её не было совсем, и опера много потеряла. Даже чисто в музыкальном плане.
Замена Алексея Маркова оказалась ужасной: Гергалов бубнил совершенно непонятно что и о чём. Даже и сказать нечего.
Зато вот уж кто поднял мне настроение в этот вечер, так это Ахмед Агади. Такого смешного тенора я, по-моему, не слышала никогда. Не могу сказать, что он поёт плохо. Тем паче, - что он поёт хорошо. Со второй же фразы Libiamo мне вспомнилось когда-то написанное ivlae об этом певце: что никогда не знаешь, чего от него ждать в следующую минуту. Вот точно: он поёт просто шиворот-навыворот, такое ощущение, что сам не представляет, что его голос выкинет на следующей ноте. Un di felice eterea я узнала только к середине. Lunge da lei - ненамного раньше. Пока он пел более или менее ровно, это звучало ещё туда-сюда, но как только он пытался выдать некую итальянистую рыдательность и “поднажать”, позади меня раздавался плохо сдерживаемый ржач, которому и я поддалась пару раз. А на Parigi o cara и подавно не смогла сдержать беззвучного хохота, когда Агади пытался залезть высоко, сорвался и потом несколько тактов не попадал ни в одну ноту. Собственно, именно Агади стал тем, кто подарил мне в этот вечер хорошее настроение: я так от души давно не смеялась, а в опере - никогда.
С Вероникой Джиоевой мне, по всей видимости, повезло, что я не слышала её раньше (только в записях и по телевизору). После отзывов на “Богему” я ожидала услышать что-то такое огромное, заполняющее весь зал и перекрывающее всех и вся. И поэтому была приятно удивлена и услышанной лёгкостью (не абсолютной лёгкостью, а применительно к этой певице и к её Виолетте), которой я, по правде сказать, совсем не ожидала.
На Sempre libera оркестр торопился (хотя непонятно куда, ведь к тому времени не было ещё ни одного затянувшегося антракта), и поэтому даже Вероника со своей школой снимала ноты не очень аккуратно, а верха слегка дребезжали. Второй и особенно третий акты в её исполнении мне очень понравились: не могу сказать, что шокировали (не знаю, способна ли меня хоть какая-то “Травиата” уже шокировать), но я слышала очень продуманную, оригинально прочитанную и - что греха таить! - очень здорово исполненную Виолетту. Teneste la promessa тоже показалась замечательной: хотя это место может кому-то казаться проходным, для меня очень важна его выразительность, и здесь всё было хорошо. Addio del passato была быстрой: я не понимаю, зачем при певице с таким дыханием, как у Вероники, нужно так гнать эту арию. При этом я услышала нетрадиционное с точки зрения акцентов и интонаций исполнение, которое меня покорило, прежде всего, своей индивидуальностью, а не попытками (чаще всего не очень успешными) скопировать именитых предшественниц. Единственное: моё ухо всё-таки требует ярко выраженного forte или даже fortissimo на Ah, della traviata de sorridi al desio… Но это скорее вопрос привычки. В целом, это Addio del passato была лучшим фрагментом в опере и вообще меня очень порадовала.
Хочется отметить, что мне в целом понравились Флора-Любовь Соколова, Аннина-Мария Уварова и очень впечатлили несколько фраз, пропетых Доктором Гранвилем-Олегом Сычёвым.
Но с постановкой театру нужно срочно что-то делать: её не спасут никакие певцы. Она настолько мёртвая и беспомощная: ни одной живой мизансцены, ни одного живого жеста, совершенно никакого взаимодействия партнёров. А уж с постельной сценой (не в том смысле, а в смысле сцены умирания) нужно делать непременно. Впрочем, и вообще в оперной режиссуре с умиранием пора серьёзно поработать: целоваться/обниматься/заниматься любовью научились, драться - научились, а вот умирать - как-то не получается. Всё какая-то пошлятина выходит.
В заключение скажу четыре вещи, которые я поняла:
1) “Травиата” без Альфредо и Жоржа всё-таки лучше, чем “Травиата” без Виолетты;
2) неудавшаяся “Травиата” всё-таки лучше неудавшегося, например, “Отелло”;
3) на Веронику Джиоеву я пойду, но буду выбирать, в какой постановке и с кем она будет петь;
4) на мариинскую “Травиату” до обновления постановки не пойду ни при каком раскладе: эта мёртвая режиссура убьёт кого угодно.