«Музыка Сарти» в Концертном зале Мариинского. 26 июня 2011
Дирижёр - Маттиа Ронделли
Барбара Фриттоли (сопрано).
Екатерина Семенчук (меццо-сопрано).
Дмитрий Воропаев (тенор).
Юрий Воробьёв (бас).
Ничто не ведёт к такому количеству разочарований от спектаклей и концертов, как наличие представлений у зрителя (слушателя) о том, что они должны увидеть или услышать. Чем больше конкретных ожиданий, тем выше вероятность услышать что-то другое, а человек - такое существо, что если не оправдываются его ожидания, он всегда разочаровывается. Даже в том случае, если услышанное было не хуже им задуманного.
В этом смысле вчерашний концерт был просто идеальным: думаю, как должна исполняться и звучать музыка Джузеппе Сарти, знают единицы (я не знаю точно, имею лишь общее представление о музыке позднего барокко и раннего классицизма). На официальном сайте Маттиа Ронделли (www.mattiarondelli.com) прочитала, что Magnificat и Gloria в современности вообще исполнялись вчера впервые.
Magnificat, звучавший в первом отделении, и хор, и оркестр, на мой взгляд (слух), начали несколько несобранно, расхлябанно (возможно, дело в том, что в этом произведении нет инструментальной прелюдии, и сразу же, с первой ноты вступает хор, - это требует с первой же ноты полной концентрации, что, по всей видимости, для мариинских хористов оказалось непосильной задачей). Впрочем, достаточно быстро, приблизительно к середине Magnificat, хор зазвучал и был особенно хорош на громких многоголосьях.
В Gloria, который исполнялся во втором отделении, и хор и оркестр были просто великолепны. Для столь непривычной для нас музыки они звучали поразительно легко, разнообразно, где-то пронзительно тонко и тихо, где-то - богато и объёмно, свободно переходя от forte к piano, от staccato к legato и обратно.
Несмотря на то, что солисты снова стояли за оркестром (по всей видимости, это стало доброй традицией «Звёзд белых ночей»), оркестр их не заглушал, и я (хотя не часто, но регулярно хожу в оба зала Мариинки) впервые за последние несколько лет слышала абсолютно всё, что было спето. Видимо, у итальянских дирижёров уважение к солисту и понимание того, как должен играть оркестр, чтобы не приходилось его перекрикивать, - врождённое.
К слову сказать, я не только слышала всё, что пели все солисты, но, если бы знала латынь, совершенно точно могла бы понять, что поют. Даже мои скромные познания в этом мёртвом языке позволяли слуху выхватить знакомые слова и фразы. Знаю, что на латинском принято так петь, чтобы было понятно, и, по всей видимости, на этом языке петь понятно легче, чем на других, но всё равно это в очередной раз приятно удивило.
Меня (опять же в первый раз за последние несколько лет) не только не разочаровал никто из солистов, но даже наоборот - приятно удивили все. В первую очередь тем, что пели, как мне показалось, именно музыку XVIII века, которая у нас непопулярна, исполняется редко, да и исполнять её наших оперных певцов особо не учат. И тем не менее - в каждой партии ни один звук не выбился из общего стиля. У меня создалось впечатление, что солистам самим очень нравилось исполнять то, что они пели, что для них это был не рядовой проходной концерт, а своего рода событие, и они отдавались ему полностью. Эта позитивная энергия (вообще присущая, надо сказать, музыке Сарти) концентрировалась в их голосах превосходно, и это создало особенную эмоциональную атмосферу концерта. (Хотя-таки у моей соседки слева, к слову сказать, по виду интеллигентной женщины лет шестидесяти, на первой же фразе Фриттоли вовсю зазвонил телефон).
При поразительной позитивности звучавшей музыки в ней всё-таки сохранялись, на мой взгляд, необходимые при исполнении католических гимнов строгость и возвышенность, одухотворённость и скорбь. Последнее не мешало эмоциональному разнообразию ровно в той степени, в которой это представляется допустимым в подобного рода произведениях.
Барбару Фриттоли я слышала в записях, вживую - впервые, и в несколько непривычном если не для неё, то для себя репертуаре. И всё равно была поражена: какая поразительная свобода владения голосом во всём регистре (к слову сказать, и Magnificat, и Gloria в партии сопрано для этого голоса написаны достаточно низко, что для многих, даже мировых певиц, часто становится большой проблемой), какие переходы от звука к звуку по громкости и интонации звучания, какое - кажется - бесконечное по глубине и мощи дыхание (притом совершенно неслышное в противовес набирающей популярность традиции шумного дыхания, в особенности в женских партиях). Слов нет, в Барбаре музыка - от Бога!
Екатерина Семенчук тоже порадовала: голос достаточно мощный, объёмный, богатый и разнообразный. Низы - выше всяких похвал. И хотя в её исполнении чувствовались некоторая скованность, отсутствие полной свободы, думаю, это просто от некоторого присутствовавшего волнения, и со временем она зазвучит уверенно и свободно. В дуэтах с Фриттоли (полноценных было только два) она не терялась, хотя мне в них чуть не хватило насыщенности меццо-сопрано, но в целом - замечательно!
Очень приятно удивил Дмитрий Воропаев. Мне в последнее время на постановках Мариинки с тенорами как-то не везло: но здесь я с удивлением открыла замечательный, глубокий, изысканный и виртуозный голос: не столь часто встречающийся сдавленный на верхних нотах в попытках взять их тенор, а совершенно свободный, со всеми нужными вибрато и переливами, с хорошим дыханием и интонационным богатством. Добавить нечего: молодец!
Юрий Воробьёв в басовой партии просто очаровал: никогда бы не подумала (потому что никогда не слышала прежде) такого трогательного, мягкого, полного грусти и скорби баса. Многие басы ухают, как сваи заколачивают: чем ниже и громче, тем лучше. А здесь по тонкости и проникновенности звучания бас был сравним с тенором, и это стало завершением Gloria (после басового Quoniam tu solus хор исполнил Cum sancto spiritu).
На поклон вызывали раза три или четыре: при в лучшем случае на две трети заполненном зале это было удивительно. Впрочем, поскольку Сарти - композитор малоизвестный и непопулярный, и даже Барбара Фриттоли, безусловно, звезда мировой величины, у нас за пределами узкого круга меломанов не очень-то известна, на концерте, мне показалось, не было случайной публики, которая забрела на имя. Для такой программы это было существенным плюсом.
Тем не менее, некоторые всё-таки требовали исполнений чего-то на бис, хотя, по-моему, когда исполняется католическая музыка, это как-то не принято. С огромным удовольствием послушала бы и Gloria, и Magnificat ещё раз, где-нибудь на территории собственно католической музыки: в капелле или каком-нибудь соборе.