“Манон Леско” из Мет. 5 марта 2016
С трансляции прошло почти три недели, и ничем особенным она не впечатлила - только моим переоткрытием Роберто Аланьи, о котором я и хочу написать.
Оперные спектакли по режиссуре я в сегодняшнем моем состоянии делю на две группы: те, которые мешают слушать музыку, и те, которые не мешают. Если спектакль относится ко второй группе, я предпочитаю не задумываться над изысками режиссёра, декораторов, костюмеров и прочих участников постановочной команды, тем более если это позволяет музыкальная часть.
Я благосклонно отношусь к истории Манон Леско как основе оперного сюжета, поскольку нестройность оперных сюжетов вообще воспринимаю как данность и неизбежность, обусловленную первичностью музыки. Меня не смущает перенос действия куда-то или в никуда со всеми вытекающими последствиями: по-моему, обычно они несильно увеличивают степень абсурда в сравнении с первоначальной. При этом оперу Массне я люблю гораздо больше, и не только из-за музыки. Идеальная литературная основа для оперы, на мой взгляд, - сказки. Хотя и их умудряются испортить.
Нью-йоркский спектакль - типичный пример переноса действия куда-то-никуда, но при этом настолько в никуда, что сценическое пространство приобретает историческую конкретику только благодаря буклету и, кажется, словам режиссёра. Однако и после этого привязка к оккупированной Германией Франции отказывается сохраняться в голове и при первых же звуках музыки улетучивается туда, откуда внезапно и неожиданно свалилась. Но ярко. И сцена заполнена.
Кристин Ополайс мне скорее не понравилась, но, наверное, не столько сама по себе (хотя ни за что в её пении ухо не зацепилось настолько, чтобы захотелось послушать ещё), сколько в сравнении с партнером. Достойно, но невнятно и бледно. И вокально, и драматически. Тем не менее, не могу сказать, что её имя в афише меня оттолкнет.
Роберто Аланья покорил меня, не столько этой конкретной «Манон», сколько вообще тем, что я слушаю в последний месяц. Льющийся, мягкий голос завораживает, накрывает. Он мощный, но без педалирования силы, свободный, отличается полнотой. Я люблю, чтобы именно так звучал тенор в операх Пуччини. Для меня - идеальное сочетание.
И при этом абсолютно естественный, а не оперно-искусственный звук: такой я могу слушать бесконечно долго. Жаль, что не-любители оперы не знают, что её можно так петь и есть певцы, которые превосходно это делают. Наверное, если услышать Аланью, можно влюбиться в оперу.
И, по-моему, он в прекрасной вокальной форме. (Люди, не пойте Вагнера!)
Я даже подумываю, не сходить ли мне на трансляцию «Мадам Баттерфляй», хотя к ней безнадёжно равнодушна и там тоже Ополайс.
P.S. Антракты в трансляциях стали жутко занудными, и Гелб, с кем бы ни беседовал, нагоняет тоску. Я с радостью смотрю на Рене Флеминг и Джойс ДиДонато, но их давно не видать. И репетиции, при условии, что в них поют те, кто мне нравится, то, что мне нравится.