Идеология украинства.
Оригинал взят у tor85 в Идеология Свидомой Бандерии
Для понимания психологии карателей - с минимальными сокращениями статья с "Укринской Прарвды", посвященной сравнению Великой Отечественной войны и АТО в Донбассе:
1941, 2016: Своя і чужа війна
35
МИХАЙЛО ДУБИНЯНСЬКИЙ
Вівторок, 21 червня 2016, 14:10
"75-я годовщина нападения Германии на СССР не является для нас по-настоящему значимой датой.
Окончательно переквалифицировав войну 1941-1945 годов в советско-германскую, украинцы стали смотреть на нее отстраненно.
По сути это своеобразный эксперимент: что происходит, когда в общественном сознании война становится чужой? Чем она отличается от своей? Сравнивать можно не только с прежней военной мифологией. Практически одновременно с развенчанием Великой Отечественной войны нашу жизнь вошло украино-российское противостояние, и эта война для нас - своя.
Наиболее яркие маркеры, связанные с восприятием войны, бросаются в глаза сразу же.
Первый из них - это военные преступления.
Признав схватку Гитлера со Сталиным чужой войной, мы можем честно и откровенно говорить о красноармейском мародерстве или насилии советских бойцов над немецкими женщинами.
Стоило заменить "Великую Отечественную" на советско-германскую, и мы стали беспристрастными наблюдателями. Для нас очевидно, что во время войны жестокости творят обе стороны, что герой-фронтовик может быть мародером и насильником, и что такова суровая правда жизни.
Однако на своей войне эта отстраненная мудрость не работает. Пусть кто-нибудь попробует заикнуться, что военные преступления на Донбассе совершаются не только пророссийскими боевиками, и некоторые истории об украинских жестокостях все-таки правдивы. Шквал негативных эмоций будет примерно таким же, как российская реакция на критику красноармейцев.
Да, умом мы понимаем, что наша армия не может состоять из одних ангелов в белых перчатках. Но сердце протестует против любых обвинений в адрес украинских бойцов. Потому что нынешняя война - своя.
Другой маркер - это жертвы.
Когда речь идет о чужой войне, жертвы прежде всего ассоциируются с гражданским населением.
Не считая войну 1941-1945 своей, мы смело включаем в этот список мирных немцев, убитых красноармейцами в Неммерсдорфе, или беженцев, потопленных на "Вильгельме Густлофе". Погибшего немецкого ребенка или немецкую девушку жальче, чем убитого советского солдата. Кто бы с кем ни воевал, а беззащитный ребенок или хрупкая девушка - это не здоровый мужик с оружием.
Но на своей войне все по-другому. Жертвы войны - это прежде всего те, кто погиб, защищая свободу и независимость Украины. Молодые и зрелые мужчины в камуфляже. Именно комбатантов мы оплакиваем в первую очередь, именно по ним искренне скорбим, и эта скорбь не становится меньше от того, что павшие не были слабыми и беззащитными.
Главное, что они наши - чьи-то сыновья, отцы, мужья, возлюбленные, друзья.
Напротив, гражданские жертвы в Украине отступают на второй план.
Как правило, это выходцы из чуждой нам ватной среды, и скорбеть по ним всей душой не получается. Будем откровенны: для пассионарной части общества погибший на передовой доброволец - бОльшая трагедия, чем гибель женщины, ребенка или старика во время артобстрела в Донецке.
Третий маркер - обыватели.
На своей войне никакого снисхождения к обывателю нет. Значительная часть общества убеждена, что люди, оставшиеся в Крыму и на Донбассе, - не патриоты, и, значит, не заслуживают человеческого сочувствия. Если они страдают, то сами в этом виноваты. Даже если они не ходили на "референдумы" и не записывались в "ополчение", а просто приспособились к новому порядку, они все равно остаются пассивными соучастниками врага.
Из всего вышесказанного можно сделать два вывода.
Первое. В плане понимания истории отказ от "Великой Отечественной" оказался несомненным благом.
Став чужой, война 1941-1945 освободилась от неписаных табу.
Второе. В силу тех же причин бессмысленно подходить к нынешней войне с общечеловеческими мерками. Апелляции к гуманизму и европейским ценностям не срабатывают, пока война остается своей. (с)
_____________________________________
Вот так.
Откровенно - этим и ценно.
Лапидарно: "Жители Крыма, Донбасса, Новороссии - враги. Их ни капельки не жалко. Женщина, ребёнок, старик погибли при артобстреле или бомбардировке в Горловке - так им и надо. Они не патриоты Свидомой Бандерии - и, значит, сами себе виноваты. А вот свидомые герои, убивающие этих унтерменшей - они достойны восхищения и сочувствия, их и только их жизнь имеет ценность на фоне тамошней ваты".
На мой русский взгляд - это достаточно для того, чтобы приложить все силы к уничтожению этой преступной русофобской идеологии. Врага надо знать и понимать - это помогает держать ненависть к нему в должном тонусе.
"Цеевропа", ага - свободная от химеры совести и аппеляций к гуманизму... бывала тут уже такая Цеевропа.
Для понимания психологии карателей - с минимальными сокращениями статья с "Укринской Прарвды", посвященной сравнению Великой Отечественной войны и АТО в Донбассе:
1941, 2016: Своя і чужа війна
35
МИХАЙЛО ДУБИНЯНСЬКИЙ
Вівторок, 21 червня 2016, 14:10
"75-я годовщина нападения Германии на СССР не является для нас по-настоящему значимой датой.
Окончательно переквалифицировав войну 1941-1945 годов в советско-германскую, украинцы стали смотреть на нее отстраненно.
По сути это своеобразный эксперимент: что происходит, когда в общественном сознании война становится чужой? Чем она отличается от своей? Сравнивать можно не только с прежней военной мифологией. Практически одновременно с развенчанием Великой Отечественной войны нашу жизнь вошло украино-российское противостояние, и эта война для нас - своя.
Наиболее яркие маркеры, связанные с восприятием войны, бросаются в глаза сразу же.
Первый из них - это военные преступления.
Признав схватку Гитлера со Сталиным чужой войной, мы можем честно и откровенно говорить о красноармейском мародерстве или насилии советских бойцов над немецкими женщинами.
Стоило заменить "Великую Отечественную" на советско-германскую, и мы стали беспристрастными наблюдателями. Для нас очевидно, что во время войны жестокости творят обе стороны, что герой-фронтовик может быть мародером и насильником, и что такова суровая правда жизни.
Однако на своей войне эта отстраненная мудрость не работает. Пусть кто-нибудь попробует заикнуться, что военные преступления на Донбассе совершаются не только пророссийскими боевиками, и некоторые истории об украинских жестокостях все-таки правдивы. Шквал негативных эмоций будет примерно таким же, как российская реакция на критику красноармейцев.
Да, умом мы понимаем, что наша армия не может состоять из одних ангелов в белых перчатках. Но сердце протестует против любых обвинений в адрес украинских бойцов. Потому что нынешняя война - своя.
Другой маркер - это жертвы.
Когда речь идет о чужой войне, жертвы прежде всего ассоциируются с гражданским населением.
Не считая войну 1941-1945 своей, мы смело включаем в этот список мирных немцев, убитых красноармейцами в Неммерсдорфе, или беженцев, потопленных на "Вильгельме Густлофе". Погибшего немецкого ребенка или немецкую девушку жальче, чем убитого советского солдата. Кто бы с кем ни воевал, а беззащитный ребенок или хрупкая девушка - это не здоровый мужик с оружием.
Но на своей войне все по-другому. Жертвы войны - это прежде всего те, кто погиб, защищая свободу и независимость Украины. Молодые и зрелые мужчины в камуфляже. Именно комбатантов мы оплакиваем в первую очередь, именно по ним искренне скорбим, и эта скорбь не становится меньше от того, что павшие не были слабыми и беззащитными.
Главное, что они наши - чьи-то сыновья, отцы, мужья, возлюбленные, друзья.
Напротив, гражданские жертвы в Украине отступают на второй план.
Как правило, это выходцы из чуждой нам ватной среды, и скорбеть по ним всей душой не получается. Будем откровенны: для пассионарной части общества погибший на передовой доброволец - бОльшая трагедия, чем гибель женщины, ребенка или старика во время артобстрела в Донецке.
Третий маркер - обыватели.
На своей войне никакого снисхождения к обывателю нет. Значительная часть общества убеждена, что люди, оставшиеся в Крыму и на Донбассе, - не патриоты, и, значит, не заслуживают человеческого сочувствия. Если они страдают, то сами в этом виноваты. Даже если они не ходили на "референдумы" и не записывались в "ополчение", а просто приспособились к новому порядку, они все равно остаются пассивными соучастниками врага.
Из всего вышесказанного можно сделать два вывода.
Первое. В плане понимания истории отказ от "Великой Отечественной" оказался несомненным благом.
Став чужой, война 1941-1945 освободилась от неписаных табу.
Второе. В силу тех же причин бессмысленно подходить к нынешней войне с общечеловеческими мерками. Апелляции к гуманизму и европейским ценностям не срабатывают, пока война остается своей. (с)
_____________________________________
Вот так.
Откровенно - этим и ценно.
Лапидарно: "Жители Крыма, Донбасса, Новороссии - враги. Их ни капельки не жалко. Женщина, ребёнок, старик погибли при артобстреле или бомбардировке в Горловке - так им и надо. Они не патриоты Свидомой Бандерии - и, значит, сами себе виноваты. А вот свидомые герои, убивающие этих унтерменшей - они достойны восхищения и сочувствия, их и только их жизнь имеет ценность на фоне тамошней ваты".
На мой русский взгляд - это достаточно для того, чтобы приложить все силы к уничтожению этой преступной русофобской идеологии. Врага надо знать и понимать - это помогает держать ненависть к нему в должном тонусе.
"Цеевропа", ага - свободная от химеры совести и аппеляций к гуманизму... бывала тут уже такая Цеевропа.