"В 1927 году он написал председателю Совнаркома СССР Алексею Рыкову, требуя свою честно заработанную службой родине пенсию. А получив отказ, написал председателю ЦИК СССР Михаилу Калинину, который переслал его крайне интересное письмо Сталину: В апреле этого года я написал письмо А. И. Рыкову об эмеритальной пенсии. В июне от приемной сов. народ. ком. РСФСР получил сверхбюрократический ответ, что пенсия аннулирована и что, если я потерял трудоспособность, могу обратиться в собес. Можно все аннулировать, даже человеческую жизнь, но для этого все же нужны какие-нибудь основания. Правительство по аналогии должно было аннулировать и золотой и алмазный фонды и другие богатства, которые гарантировали обязательства российского государства и в том числе обязательства по выплате эмеритальной пенсии. Сорок лет из моего содержания производились 6% вычеты в бывшее рос. Государственное казначейство. Таким образом, в отставке я был обеспечен страховой пенсией; кроме того, после моей смерти были бы обеспечены также жена и дочь. Если правительство в принципе не признает пенсии, то никому не следует и выдавать их, а всех перевести на социальное обеспечение. Равенство так равенство для всех. Между тем правительство ввело пенсии, как персональные, так и обыкновенные, за службу, причем пенсии эти очень многим выдаются по протекции. Между тем ранее революционеры очень много и громко вопили о протекциях, а теперь она существует во всю ширь. Я знаю, что в Тифлисе многие получают пенсию по протекции.
Когда в 21 году большевики пришли в Тифлис, я имел с Геккером (командующий 11-й армией, взявшей Тифлис.- "Власть") горячий разговор. Он убеждал меня, что всем окраинам надо дать независимость; довольно, он говорил, тратить деньги русского мужика на окраины, пусть они живут на свои ресурсы. Я ответил ему, что этого никогда не будет; как были окраины на содержании у русского народа, так и будет и впредь. Так и случилось. Да не только русский рабочий и мужик содержит окраины, он строит для них фабрики и заводы. Если все окраины будут иметь свои фабрики и заводы, что же тогда будут делать московские рабочие, куда они будут посылать свои товары. Ведь заграница московскую дорогую дрянь покупать не будет. Население окраин очень довольно постройками фабрик. Они откровенно говорят: пусть русские побольше построят нам фабрик и заводов, все они останутся нам, когда мы выгоним отсюда русских".
Гильчевский писал, что только в тех областях жизни, где большевики уже вернулись к имперским порядкам, наблюдается образцовый порядок и дисциплина
В конце письма, уже несколько поостыв, Гильчевский объяснил причины своей откровенности:"Я всегда был прям и за это даже пострадал в 1905 году... Я был прям в 17 году с Александровичем, председ. кор. совета в Яремче, когда он убедительно приглашал у них командовать корпусом; я откровенно сказал ему, что идеи большевиков бредни и, как бы они красивы не были, они не осуществимы, тем более в такой дикой и невежественной стране, как Россия. К тому же я не хотел продолжать командовать корпусом, когда рядом со мной посадили в совет двух евреев - портного и сапожника - и других им подобных, которые, развалясь с папиросами в зубах, заявляли: "Товарищ командир корпуса, мы с вами не согласны". После этого я сказал Алвичу, что, если портные и сапожники компетентны управлять корпусом, пусть управляют, а я поеду домой к семье в Тифлис, которую не видел 3,5 года. "Ныне вы тоже постепенно отказываетесь от большевистских принципов, переходите к прежнему. Вообще там, где вы возвращаетесь к выработанному тысячелетиями жизненному укладу, у вас все налаживается: и дисциплина, и единоначалие, и преданность службе, и винная монополия, и проч.". kommersant.ru/doc/1642233
Когда в 21 году большевики пришли в Тифлис, я имел с Геккером (командующий 11-й армией, взявшей Тифлис.- "Власть") горячий разговор. Он убеждал меня, что всем окраинам надо дать независимость; довольно, он говорил, тратить деньги русского мужика на окраины, пусть они живут на свои ресурсы. Я ответил ему, что этого никогда не будет; как были окраины на содержании у русского народа, так и будет и впредь. Так и случилось. Да не только русский рабочий и мужик содержит окраины, он строит для них фабрики и заводы. Если все окраины будут иметь свои фабрики и заводы, что же тогда будут делать московские рабочие, куда они будут посылать свои товары. Ведь заграница московскую дорогую дрянь покупать не будет. Население окраин очень довольно постройками фабрик. Они откровенно говорят: пусть русские побольше построят нам фабрик и заводов, все они останутся нам, когда мы выгоним отсюда русских".
Гильчевский писал, что только в тех областях жизни, где большевики уже вернулись к имперским порядкам, наблюдается образцовый порядок и дисциплина
В конце письма, уже несколько поостыв, Гильчевский объяснил причины своей откровенности:"Я всегда был прям и за это даже пострадал в 1905 году... Я был прям в 17 году с Александровичем, председ. кор. совета в Яремче, когда он убедительно приглашал у них командовать корпусом; я откровенно сказал ему, что идеи большевиков бредни и, как бы они красивы не были, они не осуществимы, тем более в такой дикой и невежественной стране, как Россия. К тому же я не хотел продолжать командовать корпусом, когда рядом со мной посадили в совет двух евреев - портного и сапожника - и других им подобных, которые, развалясь с папиросами в зубах, заявляли: "Товарищ командир корпуса, мы с вами не согласны". После этого я сказал Алвичу, что, если портные и сапожники компетентны управлять корпусом, пусть управляют, а я поеду домой к семье в Тифлис, которую не видел 3,5 года.
"Ныне вы тоже постепенно отказываетесь от большевистских принципов, переходите к прежнему. Вообще там, где вы возвращаетесь к выработанному тысячелетиями жизненному укладу, у вас все налаживается: и дисциплина, и единоначалие, и преданность службе, и винная монополия, и проч.".
kommersant.ru/doc/1642233
Reply
Leave a comment