Зойкина мортира
Про Зою я уже писала неоднократно, и с тех пор практически исключила общение с ней, но полностью не получается...
И вот, в прошедшую пятницу пришлось поставить "птичку" в графике дежурного посещения, он же ужин.
Я себя настраивала долго на встречу.
Выспалась, т.е., была в хорошем, относительно, настроении. Не ела с обеда до вечера, нагуливая аппетит.
Когда я голодна и начинаю есть, то некоторое время ощущаю блаженство насыщения, и тогда становлюсь великодушна, некритична и благосклонна ко всем.
Но все пошло не так.
Зоин песик вырвал прямо за моей спиной.
Песиком я его зову, потому что он меня любит.
А вообще, он здоровый, черный, старый, лает глухо. Бабушка таких называла "кабыздох".
Он долго готовился вырвать, трясся в ознобе, а Зоя комментировала его движения, злобно приговаривая:
- Сволочь такая! Жевать надо! Такой вкусный бекон? Чего трясешься, тварь! У, как дам щас!
У меня во рту быле еда - и я застыла, как таракан в опасности .
Bо-первых, не знала, прилично ли спокойно, как ни в чем не бывало, продолжать меланхолично жевать. Mеланхолично, потому что так выходило под Зоины драматические выпады.
-Тварь! - чаф-чаф-чаф.
- Сволочь! - чаф-чаф.
- Паразит! - чаф-чаф.
И кроме того, вкусовые ощущения как-то нивелировались, и мне показалось, что во рту у меня непереваренный бекон.
Переглядываться с другими для ориентации поведения вышло бы неудобно - Зоя сидела напротив и заметила бы переглядывания.
Так я и замерла, вытаращившись в пространство с полным ртом, пока, наконец, собачка не изрыгнула пищу, и Зоя не разразилась звездопадом ругательств.
Не далее, чем вчера, кстати, я наблюдала на улице встречу двух друзей - сразу скажу, двух немолодых мужчин.
Я слышала лишь одного.
Увидев друга, он крикнул:
-O! Привет, ёб твою мать!
Потом они переговорили еще , и он снова крикнул:
-Чего ж ты не позвонил, не сказал, что приехал, говно такое?
Я, например, понимаю, чего он не позвонил.
А у моей подруги была такая коллега. Чемпионка игры в нарды в своем профсоюзном коллективе.
Они с подругами называли друг друга только старыми блядьми, и сукиными дочками.
И я видела открытку, которую написали этой коллеге другие сотрудницы на день рождения, и она ее сохранила, прилепив к экрану компьютера.
Там было написано:
Старая сука, сестру твою за ногу!
Поздравляем!
Удачи!
Счастья и богатства!
До 120 лет!
Пусть дети приносят лишь радость!
Здоровья!
И не забывай своих подруг!
Ёб твою мать....
Последнее предложение - посередине , как подпись, и с многоточием, словно намекая на то, что слова бессильны передать силу дружеской страсти.
После этого много чего еще было Зоей рассказано.
Как они ( не знаю, кто) ездили зачем-то в Киев, и там их поселили в общежитии, и что-то, не известное мне, пообещало отдаться негру за двадцать пять рублей, а потом сбежало и скиталось по Киеву в ужасе, преследуеумое неграми - они же все на одно лицо... как узнаешь, кто именно за тобой гонится.
И как в Германии, если дети не ходят на уроки, то родителей сажают в тюрьму и заставляют петь хоралы Баха на четыре голоса.
И как она купила себе ботфорты, чтобы не показывать людям колени, и надo за это выпить.
Но благодушие не вернулось - надо было вырвать одновременно с песиком ;и эффектно вышло бы, и ужин закончился бы гораздо быстрее.
Он же быстро очухался, прибежал ко мне и все совал лапу, и смотрел неотрывно в глаза в надежде получить что-нибудь вкусненькое.