Скучно
"Я рассматриваю напачканные, перечеркнутые безграмотно написанные и много и криво отснятые копии, вывожу с левого верхнего края число 195 и думаю, что это самое прекрасное, что есть на странице.Потом я быстро делаю ctrl c и ctrl v - из одного в другой лист экселя, меняя только старый номер на новый, недавно красиво выписанный. Так я проделываю много-много раз, и это будет кусочек ревизионного отчета, который потом обретет ширь, размах, сравнение цен и тенденций, и многажды переведенный на разные лады и под разными углами, он станет источником удовлетворения и депрессии.
а почему я вдруг пишу об этом - потому что после П и Ш взялась за Кундеру и теперь простодушно, без претензий описываю свои эмоции."
***********
Это я написала довольно давно.
Кто такие П и Ш - вообще не помню.
Кундера пройден, a я даже представить не могу, чего простодушного я могла бы понаписать о своей работе!
У меня сидит Минди под боком, в процессе психоанализа у сексолога, и она рассказывает довольно подробно о деталях взаимоотношений со своим абсолюрно чокнутым другом.
Я знаю, о чем говорю. Он приходил к нам в оффис, храбро познакомиться.
Боязливо, исподлобья сиял огромным ячменем на товарищей, как лупой часовщик. Длинные волосы, смазанные маслом авокадо, робко струились на воротничок.
Он хочет убежать, но не может двинуться.
Минди его так крепко обняла, что уже не в состоянии развести руками: куда я попала????Во что влипла????
Не встречая ответного энтузиазма с моей стороны, Минди продолжает делиться подробностями с пурва и уттара - компатриотками.
Дележка происходит на кухне, как бы сопровождаясь приготовлением кофе.
По времени она равна чайной церемонии, а по звуковым эффектам - крупному курятнику.
Эффекты усугyбляются тем фактом, что Уттара плохо слышит. Думаю, это врожденный дефект, потому что говорит она тоже плохо.
- Сача, ты мочэс мнэ памоc?
Так примерно это звучит.
Я не понимаю практически ничего из того, что она объясняет.
Оказалось, что что и когда она говорит по-английски/ хинди - тоже никто ничего не понимает.
Кладовщик Шимон рассказывает о том, какие страдания приносит ему шпорa на ноге. После каждого предложения он выразительно умолкает, плотно смыкает челюсти и выпучивает глаза.
Я киваю, потому что если вдруг он заподоздрит меня в равнодушии, то для пущего впечатления начнет стаскивать ботинки.
Такой случай уже был, когда Шимону вставляли челюсть.
Я тогда ела яблоко .
Затем Орталь - милая коллега - показывает колечко, которое муж подарил ей на годовщину свадьбы: три радужных бриллиантика, 15 тысяч.
Тут уж я не маскируюсь, а откровенно охаю: вот это да! Это тебе не шпоры! И сама Орталь сияет, как бриллиант - ну, не так ярко, как чистой воды, а как фальшивый ( это сравнение я украла у О'Генри )
И вдруг : оказывается, уборщица Таня сломала руку.
Она вдова предпенсионного возраста. Дети ее живут в Узбекистане, откуда Таня родом. Поэтому, несмотря на ненависть к Израилю, на родину она ехать не хочет. На свои уборщицкие деньги она дала двум внукам высшее образование, каждый год покупает всей семье билеты в гости, а по приезде возит их в Эйлат и покупает серебряные украшения.
К евреям Таня уже привыкла, теперь ее злоба перенеслась на "черножопых" и "вот этих" - она пальцем оттягивает угол глаза...( им - всё, а нашему, русскому - ничего).
Я ее одергиваю, когда она расходится - a все равно ее жалко.
Переваливаясь кривыми размягченно-костными ногами, она приходит в маленькую съемную квартирку. Ест какую-нибудь морковку с чесноком и смотрит первый российский канал. Или второй.
Руку ей загипсовали на полтора месяца.
Сурочка оживилась.
Она везла Таню в травматологию, она привозит Тане продукты.
Она помогает в рабочее время, и на служебной машине - и все довольны.
Сурочка, как в советские времена, заодно покупает продукты домой. Факт ее отсутствия в оффисе всеми приветствуется - как-то спокойнее вдруг становится.
Ицик, который ее возит на машине, тоже покупает продукты домой и обследует рынок цен вообще.
Возвращаясь, делится открытиями: где помидоры по 90 агорот, где курица по восемь шекелей.
А сестра Юдит все еще в хосписе. Все привыкли и терпеливо ждут.
Ничего не напишу про крики в бухгалтерии из-за случайно спизженного йогурта, про битву за пульт от кондиционера. Про великую войну секретарш, которую всегда выигрывала одна. Пока ее не победили ею же рождённые двое детей.
Про наших хозяев я тоже ничего не пишу: вдруг кто-нибудь им переведёт?
Только объективноe.
Они делятся по темпераменту: есть выдержанные, а есть психопаты.
Сдержанные холодны, как жители Оймякона, а психопаты так хохочут, что оффисная ящерица начинает метаться по потолку, разнося удачу по всем углам.
Меня все любят за слегка озабоченный, серьезный взгляд , и потому что мои прекрасные отчеты пахнут хорошими духами, и потому что самые надоедливые ревизоры уходят от меня удовлетворенными.
Серьезный вгзляд наряду с постоянной демонстрацией готовности к сотрудничеству - вот чем я прославлюсь в среде оффисного планктона.
И плевать им на мои пироги и сонаты Моцарта.