+34
Оригинал взят у izubr в +34
Ходишь едва, почти до краев налитый
Потом и солнцем, устало ползешь к норе.
В узкой тени цветет золотая липа,
Шрамы загара горят на сухой коре,
Если сиеста не жанр, то предтеча жанра,
Липкое недеяние, статус кво,
Город накрыли волны сухого жара,
Будто бы жар - существо или вещество,
Нужно считаться с тем, что вокруг и возле,
Вот, мы считаемся: камень, бумага, но...
Это не воздух, так только назвали "воздух",
Это - вдохнешь снаружи, внутри темно,
Свет проникает в поры волос и кожи,
Каждый идущий - невымытое стекло,
Если идешь - нарушаешь. Хотя закон же
Ясно тебе говорит - поворот, наклон,
Полуприсед, филиал затяжного ада,
Если тебя сейчас протянуть сквозь свет,
То, что останется, в общем-то то, что надо
А остальное вода. Поворот, присед,
Вот из тебя вытапливает работу,
Дальше сложнее - вытапливает любовь,
Мглится, течёт, как течёт с президента ботокс,
Из негритянской музыки кровь рабов,
То, что осталось, шагает хмельно и липко,
Десятилетне, если уж округлить.
В узкой тени цветет золотая липа,
Падают лепестки, и штормит, и мглит,
Воздух и воду пьешь, как огонь и сажу,
Те, кто прошел сквозь это, пройдет опять.
Это, пожалуй, победа, а скажут, скажут,
Их было четверо. Тот, кому двадцать пять,
Тот, кому десять, и двое, которым меньше.
Семечки лузгая, действуют напролом.
Я не готов быть собой. Ведь я перемешан
С липой, асфальтом, движением и теплом.
Город стоит. Звонишь - через час приеду,
Более точно, прости, не могу сказать.
Даже обычный штопор - любимый недруг,
В пробке застрял - ни вперёд его, ни назад
Шаг промеряется точно, почти балетно.
То, что снаружи шепот, отсюда - гром
То, что шагает, хмельно и десятилетне,
Это ли не июньский оксюморон.
Теплую воду на мельницу слова "возраст"
Льешь, чтобы хоть немного себя долить.
Это безумие, ад, полиграф, не воздух,
Я не силён, растаял, не монолит,
Ясной луны вылезает калёный серпик.
Мы вчетвером врастаем в тугой асфальт.
Червень - июнь по-вашему. Скоро серпень,
Мы не помолвимся нынче, поскольку сват
Вплавлен в асфальт, прошло девятнадцать вёсен,
Он не готов на подвиги, стар и сед,
Месяц плывет наверх в девятнадцать вёсел,
Что же, рабы, наклон и полуприсед.
Вёсла врезаются в воду. Зари зачаток
Лезвием раскаленным припал к окну.
Камень и ножницы - вырезать, припечатать,
Или бумага - чтоб пот на лбу промокнуть.
Липа цветет, к безымянному листик лепит,
Тяжко вздохнув от прилипших к стволу ворон,
Липа венчает седых и десятилетних
Это ли не июньский оксюморон?
Ходишь едва, почти до краев налитый
Потом и солнцем, устало ползешь к норе.
В узкой тени цветет золотая липа,
Шрамы загара горят на сухой коре,
Если сиеста не жанр, то предтеча жанра,
Липкое недеяние, статус кво,
Город накрыли волны сухого жара,
Будто бы жар - существо или вещество,
Нужно считаться с тем, что вокруг и возле,
Вот, мы считаемся: камень, бумага, но...
Это не воздух, так только назвали "воздух",
Это - вдохнешь снаружи, внутри темно,
Свет проникает в поры волос и кожи,
Каждый идущий - невымытое стекло,
Если идешь - нарушаешь. Хотя закон же
Ясно тебе говорит - поворот, наклон,
Полуприсед, филиал затяжного ада,
Если тебя сейчас протянуть сквозь свет,
То, что останется, в общем-то то, что надо
А остальное вода. Поворот, присед,
Вот из тебя вытапливает работу,
Дальше сложнее - вытапливает любовь,
Мглится, течёт, как течёт с президента ботокс,
Из негритянской музыки кровь рабов,
То, что осталось, шагает хмельно и липко,
Десятилетне, если уж округлить.
В узкой тени цветет золотая липа,
Падают лепестки, и штормит, и мглит,
Воздух и воду пьешь, как огонь и сажу,
Те, кто прошел сквозь это, пройдет опять.
Это, пожалуй, победа, а скажут, скажут,
Их было четверо. Тот, кому двадцать пять,
Тот, кому десять, и двое, которым меньше.
Семечки лузгая, действуют напролом.
Я не готов быть собой. Ведь я перемешан
С липой, асфальтом, движением и теплом.
Город стоит. Звонишь - через час приеду,
Более точно, прости, не могу сказать.
Даже обычный штопор - любимый недруг,
В пробке застрял - ни вперёд его, ни назад
Шаг промеряется точно, почти балетно.
То, что снаружи шепот, отсюда - гром
То, что шагает, хмельно и десятилетне,
Это ли не июньский оксюморон.
Теплую воду на мельницу слова "возраст"
Льешь, чтобы хоть немного себя долить.
Это безумие, ад, полиграф, не воздух,
Я не силён, растаял, не монолит,
Ясной луны вылезает калёный серпик.
Мы вчетвером врастаем в тугой асфальт.
Червень - июнь по-вашему. Скоро серпень,
Мы не помолвимся нынче, поскольку сват
Вплавлен в асфальт, прошло девятнадцать вёсен,
Он не готов на подвиги, стар и сед,
Месяц плывет наверх в девятнадцать вёсел,
Что же, рабы, наклон и полуприсед.
Вёсла врезаются в воду. Зари зачаток
Лезвием раскаленным припал к окну.
Камень и ножницы - вырезать, припечатать,
Или бумага - чтоб пот на лбу промокнуть.
Липа цветет, к безымянному листик лепит,
Тяжко вздохнув от прилипших к стволу ворон,
Липа венчает седых и десятилетних
Это ли не июньский оксюморон?