и я тебе друг, а ты мне, ну кто мне ты
На любом концерте есть эти девочки: у них худые плечи и темно-русые волосы, небрежно собранные резинкой в два перехвата. Сначала нужно протянуть через резинку весь хвост, а потом преломить его ближе к концу. Пока ты умираешь от болей в пояснице и думаешь о том, что сидячие места были бы не такой уж плохой идеей, они резво танцуют, смакуя свою цветущую молодость и дешевое пиво. Мне никогда не стать ими, и им никогда не стать мной. Они - мой главный антипод, в любой точке мира, на любом временном отрезке. Они все сделали бы по-другому, абсолютно все. Их не воспитывали скромными и благоразумными, и комплекс отличницы не преследует их всю сознательную жизнь. Они никогда не пишут обо мне, слушая Coldplay, сидя в холодных двуэтажных поездах с чизкейком и латте. Это я наблюдаю за ними, без какой-то надежды на взаимность, а может, напротив, надеясь остаться незамеченной. Мне так не хватает той капли безумия, что делает их настоящими. Капли небрежности. Непослушания. Жизни. Я аккуратная девочка, какой была уже в пять, десять, пятнадцать, двадцать. Я причесываю брови специальной кисточкой, верстаю журналы, строго опираясь на современные тенденции, и никогда не пробовала курить.
Бывают периоды, когда пытаешься ухватиться за давно ушедших мужчин. Малодушно перебираешь контакты в телефоне и спрашиваешь себя, правда ли были так страшны музыкальные пристрастия, пробелы в воспитании, нежелание взрослеть, смех, носы, болтливость, грубость, бедность. Страшно представить, сколькие из них не добрались даже до второго свидания из-за какой-нибудь мелочи.
Бывают периоды, когда сидишь в чьей-то спортивной BMW и спрашиваешь себя, что же не так. Ведь что-то решительно не так. Он жалуется, что ему не с кем поехать на Мальдивы и спрашивает, веришь ли ты в любовь. Перед тобой весь смертельно скучный сценарий ваших будущих отношений: свидания, секс, свадьба, дети. Почему этот сценарий так невыносим? Почему в двадцать было легче восхищаться материальными благами? В двадцать хотелось кого-то, кто будет уважать и боготворить. В двадцать пять хочется кого-то, кто перекинет через плечо и отнесет в холодный океан, пока ты будешь визжать и отбиваться.
И бывают другие периоды. Когда все разом становится на свои места, потому что ты вдруг ощущаешь себя живой. Вот у тебя горят уши. Вот улыбается рот. Вот мурашки достигают лопаток. Вот все внутри опускается от непреднамеренного прикосновения. И вместо разговоров о музыке тебе хочется сорвать с себя одежду, и танцевать под дождем, и покорить горы, и сказать ему, что хотела бы остаться.
Но вместо этого ты на секунду дольше смотришь в глаза в поисках правды, после чего поправляешь аккуратную прическу и говоришь «до свидания».
Бывают периоды, когда пытаешься ухватиться за давно ушедших мужчин. Малодушно перебираешь контакты в телефоне и спрашиваешь себя, правда ли были так страшны музыкальные пристрастия, пробелы в воспитании, нежелание взрослеть, смех, носы, болтливость, грубость, бедность. Страшно представить, сколькие из них не добрались даже до второго свидания из-за какой-нибудь мелочи.
Бывают периоды, когда сидишь в чьей-то спортивной BMW и спрашиваешь себя, что же не так. Ведь что-то решительно не так. Он жалуется, что ему не с кем поехать на Мальдивы и спрашивает, веришь ли ты в любовь. Перед тобой весь смертельно скучный сценарий ваших будущих отношений: свидания, секс, свадьба, дети. Почему этот сценарий так невыносим? Почему в двадцать было легче восхищаться материальными благами? В двадцать хотелось кого-то, кто будет уважать и боготворить. В двадцать пять хочется кого-то, кто перекинет через плечо и отнесет в холодный океан, пока ты будешь визжать и отбиваться.
И бывают другие периоды. Когда все разом становится на свои места, потому что ты вдруг ощущаешь себя живой. Вот у тебя горят уши. Вот улыбается рот. Вот мурашки достигают лопаток. Вот все внутри опускается от непреднамеренного прикосновения. И вместо разговоров о музыке тебе хочется сорвать с себя одежду, и танцевать под дождем, и покорить горы, и сказать ему, что хотела бы остаться.
Но вместо этого ты на секунду дольше смотришь в глаза в поисках правды, после чего поправляешь аккуратную прическу и говоришь «до свидания».