История матных частушек и анекдотов, их авторы и значение в контексте советской эпохи

[hueviebin1]

В свое время я написал статью « История садистских стишков, их авторы и значение в контексте борьбы с СССР», которая стала одним из самых популярных материалов блога за последние годы, набрав миллионы просмотров. Тогда мы смогли установить реальных авторов-основателей столь полюбившегося в СССР жанра, выявить глубокий социально-политический подтекст примитивных, на первый взгляд, четверостиший, а также точные временные периоды и даже места их написания. И вот пришла пора продолжить тему раскрывания смысла, корней и истоков советского неформального фольклора. Если вы не читали описанный выше материал, настоятельно рекомендую начать с него, и только после этого переходить к строкам ниже - эту статью, можно считать его прямым продолжением.



У палеонтологов есть термин «Кембрийский взрыв», которым обозначается внезапное усиление природного биоразнообразия (включая скелетные организмы) за очень короткий по историческим меркам период времени. Сперва долгое время все было весьма жиденько, а местами и пусто, как БАЦ, и будто из рога изобилия по земле рассыпалась целая плеяда новых организмов и форм жизни, после чего все вновь несколько поутихло. Нечто подобное можно написать и про 70-е годы советской эпохи, на которые пришелся тоже один весьма судьбоносный взрыв - культурный: изначально очень продолжительное время в народных слоях все было крайне жиденько, как нежданно-негаданно со второй половины 60-х начинает нарастать некая волна гражданского самосознания, творческий запал которой достигает астрономического пика к середине 70-х, затухает к середине 80-х и решительно сходит на «нет» к их, не побоюсь этого слова, концу.

Именно в  70-х появились и садистские стишки, и переделки советской эстрады («Медленно ракеты уплывают вдаль...»), и практически все известные сегодня анекдоты, и даже частушки. Разве что с несущественными временными отклонениями - например, анекдоты про Петьку с Чапаевым сформировались во второй половине 60-х, но до статуса культового явления также доросли лишь в 70-е годы. Аналогичная история и с бранными частушками. Впрочем, в том, что пик «народной» культуры пришелся именно на этот период, ничего удивительного нет. Во-первых, дышать в «тюрьме народов» стало существенно легче относительно предшествующих периодов; во-вторых, наконец-то сформировалось более-менее образованное (а потому и способное в юмор и творчество) поколение; в-третьих, благодаря повсеместному строительству хрущевок и брежневок, существенно улучшилось качество быта немалой части населения, ввиду чего оно уже могло себе позволить задумываться о насущном и что-то там карябать для услады эмоций на бумаге; и, наконец, в-четвертых, в жизни граждан произошло некое подобие технической революции в быту. Ведь практически все известные сегодня бытовые блага широко вошли в обиход лишь в 80-е годы, более-менее начав распространяться в обществе как раз с конца 60-х, с пиком на середину 70-х. Если что, и телевизоры, и нормальные радиоприемники, и холодильники, и даже телефоны до 70-х в СССР практически не существовали. Например, в 1965 году на 1000 человек приходилось лишь 33 телефонных аппарата (для сравнения, в побежденной и униженной Германии - 148, а в загнивающей Америке и вовсе 469), в 75-м - уже 77; в 65 - лишь 24% семей обладали телевизором, в 75 - 74%; в 65 - лишь 11% семей обладали холодильниками, в 75 - 61% и т.д. и т.п.

В общем, более-менее качество жизни нормализовалось лишь к середине 70-х, и, получив возможность отдохнуть от бытовых проблем, многие высвободили время для раздумывания о делах насущных и даже для творческой самореализации - так и сформировался новый пласт интеллигенции, которая резво принялась высмеивать все и вся, а главным образом - окружающий ее унылый совковый быт и в особенности совковую же пропаганду. Сегодня уже истинная суть и подоплека многих юморесок благополучно затерялась во мраке времен, но даже многие матерные частушки тех лет, сейчас воспринимаемые не иначе как грубая пошлятина, в те годы носили острую социальную подоплеку.

Практически весь пласт фольклорного наследия эпохи строился на отрицании пропагандистских ценностей (за исключением, может быть, тупых анекдотов про Вовочку и Чебурашку), которые советская власть отчаянно пыталась внедрить в черепные коробки горожан. Впрочем, на деле ничего фольклорного в этих шутках никогда и не было - все они сочинялись в Москве, Ленинграде, иногда в Одессе, которая не на ровном месте получила славу юмористической столицы СССР.

Например, анекдоты про Петьку и Чапаева - пародия на советский пропагандистский фильм «Чапаев», вышедший на экраны кинотеатров и телевизоров во второй половине 60-х. Неудивительно, что герои анекдотов были полными антагонистами героев, показанных в фильме, перекочевав на листы любительских тетрадей уже в виде откровенных недоумков и конченых мудаков. Аналогичная история с анекдотами про Штирлица, что являлось в 70-х прямой пародией на главного героя фильма «Семнадцать мгновений весны».

Насколько фильм был хорош в художественном плане, настолько же отторгающ он был в плане идеологическом, что и стало блестящей кормовой базой для расчехливших острые карандаши острословов. Враги героя в фильме слишком наивны и доверчивы, чтобы победить Штирлица, и любая попытка сих простаков разоблачить нашего героя оканчивается конфузом; в анекдотах не только подчеркивается тривиальность умозаключений Штирлица, но и полностью дискредитируется лежащая в основе «разведческого» фильма сюжетная «тайна». И, конечно же, закадровый («авторский») голос, который дополнял визуальный ряд «Семнадцати мгновений весны», раскрывая зрителю внутренний мир героев и тем самым объясняя истинный смысл того, что происходило на экране телевизора, не мог не стать поводом для упражнения в остроумии в кругах столичной студентоты. В их прочтении, анекдотическая телепатия разоблачает разведчика, открывая самое сокровенное в нем - окружающие Штирлица враги получают возможность услышать его «внутренний голос». Этот голос сообщает им о главном и неодолимом достоинстве нашего героя - его умении мыслить. И это самое умение Штирлица занимает особое место в анекдотическом цикле. Оно преподносится как основной факт и центральное событие многочисленными анекдотами про то, как Штирлиц о «чем-то» подумал или «чего-то» понял. Интеллектуальная мощь богатыря, раскрывавшего на телеэкране все секреты противной стороны и потому побеждавшего в борьбе с врагами, дискредитируется умственной ограниченностью анекдотического «дурачка», который не может, да и не хочет сохранять инкогнито, свою «тайну».

Итак, анекдоты высмеивают знаменитый телесериал. Искажается, огрубляется и выворачивается наизнанку все, что сколь-нибудь важно и существенно в содержании «Семнадцати мгновений весны». Официальная символика сочетается с вульгарными и примитивными подробностями материально-телесной жизни. Острый драматизм сюжета подменяется комическим фарсом, разыгранным бестолковыми дурачками, которые похожи на цирковых клоунов, а не на агентов спецслужб. Интеллектуальные герои телесериала предстают недоумками, внутренний мир и поведение которых изображаются в соответствии с бытовыми, культурными и этническими стереотипами.

Анекдотический эпос о Штирлице - единственный, в котором каламбуры играют столь важную роль, как раз потому, что двуплановость каламбура подобна характерной для «разведческого» фильма двусмысленности предмета, персонажа и действия. Обнажение скрытого смысла высказывания в словесной игре соответствует жанровой специфике телесериала, что и способствовало бурному развитию каламбурного начала в анекдотическом цикле.

"- Штрилиц, у меня для вас две новости. Хорошая и плохая.
- Начните с хорошей.
- Русская пианистка всё рассказала!
- А плохая?
- Не мне, а вашей жене!"

"Мюллер зашёл в свой кабинет и увидел, как Штирлиц роется в его бумагах
- Штирлиц, вы что делаете?!
- Трамвай жду.
Вышел Мюллер из кабинета и думает:
«Стоп, какого чёрта В МОЁМ КАБИНЕТЕ ТРАМВАЙ?»
Залетает обратно - Штирлица нет.
«Надо же... Дождался», - подумал Мюллер."

Вам это ничего не поминает? Именно по такой схеме выстраивались сюжеты пародийных фильмов легендарного американско-еврейского трио Цукер-Абрахамс-Цукер. Я не особо слежу за американской культурой, но, насколько мне известно, первыми успешными фильмами такого жанра (в которых прошел боевое крещение Лесли Нильсен) стали «Голый космос» (предтеча «Голого пистолета») и «Аэроплан». Оба фильма сняты в период 80-81 годов. Наши анекдоты про Штирлица появились в 73-74, т.е. задолго до того, как Цукер-Абрахамс-Цукер сформировали в США жанр пародийной комедии. При этом наши шутки про похождения Штирлица были куда изящнее и тоньше, нежели шутки, придуманные сей священной троицой кинопародии. Представьте себе, если б в СССР не было цензуры, то у нас задолго до Запада юные таланты могли бы снять пародийный шедевр о похождениях Штирлица, застолбив за Россией лидерство в производстве пародийной комедии. С другой стороны, если б не было цензуры, то и не было бы стимула для потокового сочинения таких шуток. Так что, может быть, и не застолбили бы.

Ведь таким образом в СССР через анекдоты находила выход в жизнь бессильная злоба к советскому строю; студенты гуманитарных ВУЗов первозданной мощью глагола взрывали цельное произведение изнутри, тем самым уничтожая священные для советского строя символы. Через садистские стишки уничтожали пионера, галстуки, значки, опять-таки, штампы пропаганды («Долго над полем летали штаны - вот оно, подлое ЭХО ВОЙНЫ»), через анекдоты про Штирлица кто во что горазд изгалялись над героической аурой советских разведчиков; через анекдоты про Василь Ивановича - над Красной армией. И даже анекдоты про чукчей (появились в конце 60-х годов) являлись такой же ответной реакцией организма на навязываемую сверху пропаганду. К слову, на сегодняшний день существует лишь одно научное исследование анекдотов про чукчей - это статья, написанная финским ученым Uha Janhunen и опубликованная в 1990 году в Японии на японском языке - что интересно, это уже отнюдь не является анекдотом, как могли подумать читатели.

Поскольку один из столпов советской пропаганды базировался на линчевании негров в Америке и истреблении индейцев, то в противовес этому надо было показывать населению, насколько у нас все не так, как у них; как мы пламенно заботимся о своих аборигенах. С другой стороны, власти страны хотели как-то оправдать колонизацию огромных северных территорий, ранее занятых чукчами, и освоение природных ресурсов их исконных земель. Поэтому представителей данного народа в пропаганде намеренно изображали людьми хорошими, но неспособными самостоятельно организовать свою жизнь. Так что чукча - наш младший брат, хороший товарищ и пламенный строитель развитого социализма. НО. Глуповат, и без нас ему уж никак. Вот мы и вынуждены были колонизировать их территории, чтобы они могли жить. Таким образом, американцы - угнетатели малых народов (что по тем временам, в общем-то, правда), мы - их спасители (что, в общем-то, не особо правда). На деле же чукча никогда не был тем простачком, которого из него лепила пропаганда - чукчи были самой воинствующей народностью крайнего севера и решительно не давали жизни никому из своих соседей. Более того, в вопросах дерзости вполне могли дать фору даже иным нохчам. Впрочем, это свойство характера присуще всем малым народностям - попробуй на тувинца косо посмотреть в Кызыле и считай, сколько времени пройдет, прежде чем он воткнет в тебя свою заточку.

Квинтэссенцией пропаганды этого направления стал выход в конце 60-х на экраны советских кинотеатров кинофильма «Начальник Чукотки». Как немудрено догадаться, анекдотичный чукча стал ответом именно на эту картину. Как и в случае с другими героями, показанные в фильме личные качества чукчей (как их в РИ называли, чукОч), а именно - простодушие и несмышленость, из-за которого коммунисты и вынуждены оберегать сие несмышленое кучерявое дитя пропахшее несвежей рыбой и моржовыми выделениями, в анекдоте путем гротеска были возведены до полного абсурда. К слову, от этого фильма в те годы неистово пробомбились коренные жители Магаданской области, обвинив его в искажении исторической правды. А больше всех пробомбился от такой «исторической правды по-советски» скромный житель Ленинграда по имени Юрий Рытхэу. Не имея в советской стране емкостей для выпуска пара; будучи лишенным возможности высказать свое негодование по тому или иному вопросу, Рытхэу выплеснул свой пар чернилами на бумагу. Так и появились анекдоты про чукчей, как доведенный до абсурда ответ на пропагандистские тезисы.



Юрий Рытхэу, предполагаемый автор анекдотов про чукчу.

Что интересно, Рытхэу являлся выпускником филологического факультета ЛГУ - того же заведения и даже факультета, где учились и авторы садистских стишков, и авторы большинства неформальных пародий на советскую эстраду (которые писались прямо на парах), а по национальности был как раз чукчей. Владея тремя языками на высочайшем уровне (русский, английский, чукотский), Рытхэу по сути являлся главным писателем от этой народности и ведущим мировым специалистом по северным аборигенам. Произведения Рытхэу о жизни и нравах непонятных и таинственных для Запада чукчей в те годы издавались во многих странах мира: Франции, Нидерландах, Италии, Германии, Испании и других. Особенно популярен писатель был в Финляндии и Японии - именно поэтому единственное научное исследование анекдотов о чукчах было написано как раз финнами и издано в Токио на японском языке. Высокий интерес жителей этих стран к фольклору о российских чукчах имеет под собой исторические корни: Финляндия - это страна, на территории которой в свое время также обитало немало северных аборигенов, родственных чукчам (например, саамы), а японцы чукчам и вовсе ближайшие родственники: приблизительно три тысячи лет назад они разъединились и отправились на освоение разных областей. Протояпонцы заняли земли японского архипелага, а проточукчи обосновались в северных районах евразийского континента.

Спустя много лет иные народы вытеснили чукчей с русского Приморья в сторону Чукотки, где после истребления местного населения они стали полноправными хозяевами. И главное - согласно результатам генетических исследований, 40% чукчей и 45% японцев принадлежат к гаплогруппе D - иными словами, имеют единого предка, у которого произошла мутация, унаследованная всеми потомками. По сути японцы и чукчи - это один раделившийся некогда народ. Так что мало удивителен высокий спрос на труды и анекдоты Рытхэу в стране восходящего солнца.

Впрочем, официально Рытхэу всегда открещивался от авторства этой серии анекдотов, уверяя, что собирал их по крупицам в народе. Почему до него в народе этих анекдотов никто и никогда не слышал, автор упомянуть сперва забыл, а затем, видимо, не успел. Суть в том, что почти все анекдоты серии о похождениях чукчи появились на свет в довольно-таки короткий промежуток времени, а первоисточником, который «нашел, записал и рассказал», всякий раз становился никто иной как Рытхэу. На этом основании в очень узких специализированных кругах бытует весьма убедительное мнение, согласно которому автором по меньшей мере большей части анекдотов являлся либо непосредственно сам Рытхэу, либо Рытхэу с группой авторов-единомышленников по литературным кружкам. А сама идея создания сих пародий на представления пропаганды об образе жизни чукчей родилась у Рытхэу аккурат после возмутившего его до глубины души фильма «Начальник Чукотки».

Это сегодня каждую новую строчку со всех сторон обкладывают авторскими правами, а за ее воровство затаскают по судам, обобрав до нитки (особенно на Западе). И в целом это совершенно нормальная реакция на использование интеллектуальной собственности: индивидуальное начало, за исключением случаев глобального шухера, всегда преобладало над общественным - на этом и построена вся человеческая природа. На пути самореализации к признанию никто не хочет разделять свою славу с другими. Если сегодня кто-то придумает условную серию анекдотов, вряд ли он самовольно наречет ее народной - нет, он всячески будет выпячивать свое причастие к серии, дабы воспользоваться плодами народной славы. Но в СССР дела обстояли иначе. В СССР было чревато брать на себя авторство за произведения, идущие вразрез с генеральной линией партии. Поэтому перекладывание ответственности за произведение на безликий народ являлось вполне распространенной практикой.

Например, так делали многие шансонье (среди них и икона шансона Аркадий Северный), называя многие свои блатные песни записанными, подслушанными и собранными в народе. На деле же, как минимум серия анекдотов про чукчу (исключая более поздние подражания) скорее всего (а скорее - почти наверняка) принадлежит одному человеку, причем чукче по национальности. То же самое можно сказать и про анекдоты, посвященные Чапаеву или Штирлицу. Предположительных авторов последних в рамках этой работы установить, увы, так и не удалось, даже невзирая на то, что на это ушла не одна неделя бессонных ночей. Но точно можно утверждать, что как про первого, так и про второго героя анекдоты появились либо в Ленинграде, либо в Москве - именно в этих городах, вплоть до позднесоветского периода, они имели наиболее широкое распространение, в то время как в сельской местности, где проживала почти половина населения, непосредственно анекдоты про Штирлица хода практически не имели.

Таким образом, можно утверждать с однозначной точностью, что у каждой серии этих анекдотов есть конкретный автор (или группа авторов), который из-за советской репрессивной политики предпочел остаться в тени. Также не менее очевидно, что эти анекдоты - именно плод остроумия молодежи, а если точнее - студентов гуманитарных ВУЗов (филология, лингвистика и т.д). Ведь чтобы остроумно шутить (а многие анекдоты про Штирлица и правда великолепны), необходимо быть крайне начитанным человеком и идеально знать язык. Поэтому мало удивительного в том, что тот же Comedy Club, невзирая на зачастую быдловатость шуток, набит профессиональными языковедами до предела - Семен Слепаков - лингвист, Павел Воля - филолог и учитель русского языка, Гарик Мартиросян - вообще человек-оркестр, владеющий кучей языков, играющий на всех инструментах, и т.д. и т.п.

Более того, анекдоты тех лет - это вынужденная мера молодежи. Талантливой и остроумной молодежи всегда было достаточно. Другое дело, что в советское время она не находила путей для выплеска творческой самореализации. Это сегодня, если ты умеешь шутить, ты можешь реализоваться в КВН, бесчисленных камеди клабах, смехах без правил, открытых микрофонах и на стендап площадках. А вот в те годы ничего подобного не было даже близко. Причем одинаково страдали как производители, так и потребители контента - ведь для потребления молодежью в СССР тоже ничего не существовало ни в музыке, ни в юморе. Помню, как в фильме «Афоня» герой Куравлева пошел с чикой на «дискач», вестимо, чтоб оторваться, и на дискаче они отплясывали под «Жил да был черный кот за углом». Представляю, как поколение «меджик пипла - вуду пипла» прихуеет от такого расклада. Попробуйте, что называется, поймать приход и молиться до утра.

Оголтелое стардрищество может и поллюционировало от одного лишь взгляда на парик Кобзона, но вот новому поколению 70-х вся эта эстрада была абсолютно похую. То же самое касается и юмора - по сути, кроме опизденевшего до чертиков Райкина да убогих куплетистов Рудакова с Нечаевым в Советском Союзе никого и не было. А, ну Карцев еще был. И у Карцева были раки по 5, но при этом не было острой, злободневной сатиры. И отчего-то мне кажется, что на протяжении десятилетия слушать про раков, которые сегодня по 5, пусть даже они и больше, чем те, что были вчера по 3, заебет кого угодно. Таким образом, Советская власть, ориентируясь на старых пердунов, проебала молодежную развлекательную повестку, тем самым собственноручно породив колоссальный спрос в студенческой среде на создание шуток и спровоцировав их стремительное распространение в молодежной среде. Именно из-за вакуума юмора в молодежной среде каждая новая шутка не забывалась, как сегодня, а молниеносно пересказывалась из уст в уста, обвивая, будто паук паутиной, всю страну. И, на печаль власти, в большинстве своем шутки были отнюдь не в ее пользу. Власть боролась с этим единственным известным ей способом - на уроках политинформации школьникам и студентам рассказывали о том, что эти анекдоты придумывает ЦРУ, чтобы ослабить цепкую хватку социализма. Что интересно - отчасти они были правы. В ЦРУ и правда разрабатывали анекдоты и пытались внедрить их в массовое сознание. Другое дело, что так остроумно шутить невозможно по политическому заказу - лишь, по велению души. А душа может повелеть лишь в том случае, если ты сам варишься в этой атмосфере; если ты пропитан ею, как губка нафталином. Поэтому придуманные американцами анекдоты были совершенно тупы и никому неинтересны.

"В магазине:
- Простите, у вас нет курицы?
- У нас нет рыбы, а курицы нет в магазине напротив!" - это пожалуй редчайший хороший анекдот американского происхождения. Все остальное - мрак, тлен и болгарский стыд.

Теперь перейдем к вопросу о том, почему именно шутки, сформированные под влиянием советского кинематографа, стали наиболее востребованными и распространенными. Дело в том, что фильмов в советском кинематографе было немного, а точнее сказать, их почти и не было. Это сегодня, пролистывая всеразличные бриллиантовые руки, мы можем удивиться изобилию качественного кино. Но мы судим о советском кинематографе категорией сиюминутного отрезка времени. Если же это растянуть на период всей советской эпохи, то окажется, что нормальных фильмов-то было с гулькин хуй - дай бог, если один хороший фильм в месяц выходил (с учетом отсутствия западных фильмов, за исключением ряда французских фантомасов и индийских танцующих ружьефф, получается, что советские кинотеатры месяцами крутили одни и те же фильмы). К тому же величие советского кинематографа сегодня серьезно преувеличивается. Эта иллюзия создается за счет того, что по сей день остались популярными лишь лучшие фильмы советского производства. Остальные благополучно забылись. И унылого говна, которое даже в советский период не было охотников посмотреть, производилось стократ больше. Да и большинство известных сегодня фильмов к «великим» можно отнести с огромной натяжкой, а лучше не делать этого вообще. Всякие итальянцы в России да старики-разбойники - продукция очень посредственная (ну, если вы, конечно, не считаете чертовски смешным то, что Евстегнеев ударом ноги сшибает колонну). Действительно же крутых фильмов типа «Гараж», «Иван Васильевич», «Неуловимые мстители» (причем к шедеврам можно отнести лишь первый фильм цикла - остальные совершенно посредственны), «Анде Рублев»,  «Джентельмены Удачи», дай бог если с полсотни наберется. Как-то негусто для столь продолжительной эпохи.

Так что каждый более-менее приметный фильм сразу вызывал активное обсуждение и становился известным всем. У потребителей фильмов не было большого выбора, что именно смотреть, зато это компенсировалось частыми повторами фильмов. Как мы уже писали ранее, телевизоры более-менее стали распространяться как раз с середины 70-х, и это оказало самое прямое влияние на распространение анекдотов. Поскольку телевизоры были не у всех, то друзья, родственники, соседи, а также их друзья и соседи приходили на просмотр к тем самым немногочисленным счастливчикам, которые смогли достать «Рубин» на вертушке. Таким образом, восприятие кинотекста происходило в коллективе, а не индивидуально, что, несомненно, повышало возможность появления текстов, основанных на его содержании. Крайне малый набор узнаваемых образов советской кинематографической эпохи способствовал скучиванию креативных мыслей вокруг одних и тех же героев.

Были герои порожденные и вне кинематографичной среды, впрочем никакой социально-политической повестки в себе они не несли. Впрочем, у них были иные предпосылки - в фольклоре вообще ничего не появляется на ровном месте; за любой даже самой незначительной деталью скрывается восприятие населением того времени, в котором оно живет. Например, серия анекдотов про Вовочку весьма длительное время кочевала по самым разнообразным именам, вроде Павлика. Однако, если не самым распространенным, то уж точно самым известным именем периода было Владимир. После развенчания сталинского культа личности, в стране остался лишь один ориентир - Владимир Ильич Ленин. Именно это имя наиболее часто упоминалось в прессе и на телевидении; именно бюст сего Владимира встречал школьников в актовом зале каждой школы. Слово Владимир в народном сознании тех лет, стойко ассоциировалось с мужским именем, так что вне зависимости от того, какое имя фигурировало в анекдотах про озорного школьного хулигана, к 60-м годам все эти имена усреднились до вождя мировой революции. Таким образом мы видим, сколь значимое влияние оказывали на детали анекдотов суровые советские реалии.

Другой пример - с тещей, которая в советских анекдотах является средоточием зла, даже, наверное, большего зла, чем непосредственно Сталин. Фольклор данного толка, также целиком и полностью опирается на незавидные советские реалии. Например, на западе анекдотов про тещу отчего-то нету, а там где есть - они распространены слабо. Это как раз потому, что в Америке проживание мужа с тещей под одной крышей не было широко распространено, чего нельзя сказать о СССР. Советские граждане жили в крайне стесненных условиях (отсюда и повсеместное остекление/захламление балконов, которое также не распространено на западе - из-за отсутствия жизненного пространства  приходилось воспринимать балкон не иначе как кладовую). Купить/снять квартиру молодоженам было физически невозможно, а для получения бесплатного жилья приходилось выстаивать очереди по 20 лет (редко кто получал хату до 40-ка). Мы это подробно рассматривали на примере семьи убитой солдатами в Курске, которая количеством в десяток голов проживала в одной квартире. Вот зачастую и приходилось несчастным мужьям жить не только с женой и своими детьми, но и с ее родителями. И это в лучшем случае, в худшем же - еще и с ее братьями и сестрами. Возвращаться в дом, где у тебя нет личного уголка мало кому хочется, что вносило немалый вклад в хулиганизацию населения - многие дети воспитывались, по сути, улицей. Рожать, когда в хате и без того живет 10 человек, не хотелось и подавно, что сделало СССР общемировым лидером по количеству абортов. Но самое страшное противостояние в боях за место под солнцем происходило как раз между зятем и тещей, как между двумя доминирующими силами в семье. Теща традиционно считала себя главной хозяйкой в доме, и при внезапно  нарисовавшемся зяте (новом главе семьи) она рисковала потерять авторитет "смотрящей" за хатой. Отсюда и исключительно негативный образ вечно злой и недовольной тещи в анекдотах и частушках.

Условия советского информационного вакуума в среде молодежного юмора создавали не менее благоприятные условия и для популярности «народных» частушек, которые, к слову, никакими народными не являлись. Классическая народная частушка - крайне примитивный жанр стихотворчества, появившийся в сельской местности в конце XIX века. Ввиду простоты жанра частушка быстро полюбилась жителям деревни, где образование (а с ним и владение языком) являлось не самой сильной чертой. Так что народная частушка до 60-х годов вообще представляла собой крайне унылое зрелише. Существенная часть частушек вообще не подчинялась никаким правилам стихосложения - в них не соблюдалась ни форма стиха, ни даже рифмовка (традиционно рифмовались схожие по звучанию окончания из разряда «И целуй меня везде - 18 мне уже». А те частушки, в которых каким-то чудом все нормы стихосложения оказались соблюдены, были просто ни о чем. Ни о чем, и непонятно зачем. Т.е. если вы возьметесь читать сборники реальных частушек, собранных во время реальных экспедиций этнографов по ебеням и весям, то уже на второй странице, даже если у вас и не закровоточат глаза, то вы гарантированно умрете со скуки. По сути, вам чертовски повезет, если на 1000 частушек вы найдете хотя бы одну интересную, прикольную или остроумную. По этой причине вряд ли вы сможете вспомнить хотя бы одну частушку, скажем, 50-х годов - поскольку они были совершенно неинтересны, они либо почти сразу всеми забылись, либо и вовсе за границы родной деревни не вышли.

В качественном и более-менее интересном виде частушки стали появляться лишь при Советской власти. Тогда же они получают и наибольшее распространение в сельской местности. Важно понимать, что типичный быт рядового колхозника был пресен до невозможности: телевизоров ни у кого не было (а если б и были, там все равно смотреть нечего), концертно-развлекательных программ не было, Муслим Магомаев развлекать деревенщину по колхозам не ездил, так что единственным доступным для колхозника развлечением (если после пахоты внезапно оставалось свободное время) оставалось пьянство. Тогда политработники наняли целыю армию поэтов, чтобы они массово строчили частушки. Таким образом, убивалось сразу два зайца одним выстрелом: проводилось агитационное просвещение деревни (многие частушки, по сути, являлись пропагандистскими, вроде: «Будем строить коммунизм новыми бригадами и успехами в труде партию порадуем» - к слову, сразу виден профессиональный стиль), а также в частушках (многие не носили политической подоплеки) находилась какая-никакая, а замена театрам, музыке и прочим видам развлекательного досуга, отсутствующего на селе как вид.

Немалая часть партийно-агитационной частушки отводилась и прославлению труда колхозников. Очевидно, что мало кто хотел по зову сердца работать дояркой или трактористом, так что внедрением псевдонародного творчества партия хотела повысить престиж данных профессий. Например, тракторист в советских частушках традиционно выставлялся как главный парень на деревне, за которым все девки - толпой. Будто и не тракторист вовсе, а топовый менеджер государственной корпорации  Таким образом, к насаждению деревне хотя бы такого вида творческого досуга новая власть отнеслась крайне серьезно, о чем говорит хотя бы тот факт, что в бригаде наемных поэтов-профессионалов, пишущих «от имени народа», частушечниками подрабатывали даже такие мастодонты пера как Маяковский и Демьян Бедный. К слову, да, если вы и найдете нормальные частушки тех времен, в большинстве случаев они будут принадлежать именно наемным партийным поэтам. Особенно часто встречаются почему-то именно частушки Демьяна Бедного. К слову, даже исконно «русская народная» частушка «Милый че, да милый че - навалился на плечо?» написана в 1975 году грузинской певицей Чулпан Валишиной. Георгий Данелия во время съемок фильма «Афоня» долго и натруженно подбирал песню, комический эффект которой базировался бы на несоответствии ритмики музыки с посылом текста, такую, чтоб на заунывно-похоронной музыке лежал оптимистичный, жизнеутверждающий текст. Через песню он хотел передать противоречивость чувств героя Куравлева в момент влюбленности. Также песня должна была быть нарочито примитивной, поскольку герой Куравлева был простачком, в академиях не обученным. Желаемое он как раз и нашел у себя на родине в Грузии в одной из песен репертуара местного ВИА Чулпан Валишиной, услышав которую режиссер буквально выпал в осадок. Получилось и правда эпично:

Click to view

Собственно, это даже сегодня выглядит угарно. Да, если кто-то вдруг не знал - это не специально адаптированная под фильм народная частушка, это реальная песня реального грузинского ВИА. Коллектив специализировался на пародийном исполнении псевдонародного творчества и выступал преимущественно в Грузии. Впрочем, даже без музыки и видеоряда по тексту явственно видно, что это не реальный текст, а стеб над деревенским диалектом с присущим ему чоканьем (в частушке делается умышленный акцент на «че»). Интересно, только я в грузинском коллективе, стебущимся в Грузии над русской деревней, вижу политически-этническую подоплеку?

Неформатные частушки тоже существовали, однако не были широко распространены, будучи унылыми чуть менее чем на 100 процентов. Весь культовый частушечный неформат, известный решительно каждому и по сей день (от «Девки в озере купались...», до «Мимо тещиного дома я без шуток не хожу...»), появился одномоментно в 1968 году. Некоторые из этих частушек также носили контр-пропагандистский подекст, который с течением времени улетучился. Но об этом уже в полной версии статьи, а также в ее последующих частях по платной подписке на бюсти (100 руб. в мес.). В полной версии этой и следующих частей, вас ожидает:

- «Девки в озере купались...» - места, даты и авторы гигантского пласта матерных частушек. Действительно ли они народные, а главное - русские ли?
- Профессиональные поэты на службе партии, или как в село внедрялись частушки в целях пропаганды;
- Казалось бы, причем тут евреи?
- А есть ли хотя бы одна широко известная сегодня действительно народная частушка?
- Ну а Маяковский здесь причем?
- А как дела обстоят с русскими народными песнями? Действительно ли они народные, да и вообще... русские ли?
- Казаки, как самая бесталанная социальная группа, или как все свое народное творчество казаки спиздили у декабристов и даже... евреев;
- «Евреи, евреи, кругом одни евреи» - как весь пласт военно-патриотического фольклора написали сыны колен Израилевых;
- Одесса, столица юмора, или баек Бабеля?
- «В тропическом лесу купил я дачу», или история и социальный контекст стишков-дебилок; Почему филологи относят их к деструктивным и антиобщественным;
- Как уркагановский фольклор влился в городскую среду;
- Жуткие примеры фольклора люмпен-пролетария, его происхождение и социальный подтекст;
- Действительно ли солдаты пели «Катюшу», или они предпочитали кое что пожесче?
- Культ группового изнасилования в творчестве люмпен-пролетария;
- Косоглазая клава и безногая Маруся - откуда в фольклоре появилась страсти к высмеиванию женских увечий;
- Сублимация, как движущая сила народо-творчества;
- Чижик-пыжик, цыпленок-жареный, по улице ходила - почему гимны раннего уркагана выглядели столь по-детски?
- Как Корней Чуковский обогащал уголовный фольклор и даже - жаргонизм.

Это, и многое другое в самом детальном и объемном разборе советского фольклора, из существующих нынче в сети по ссылкам:

Псевдо-народный фольклор-1: История садистских стишков, их авторы и значение в контексте борьбы с СССР. (бесплатный доступ)
Псевдо-народный фольклор-2: История матных частушек и анекдотов, их авторы и значение в контексте советской эпохи (незначительная часть текста - выше, остальной - по ссылке)
Псевдо-народный фольклор-3: казачьи, народные и военно-патриотические песни
Псевдо-народный фольклор (4 и 5 часть): творческо-шокирующее самовыражение уркагана и люмпен-пролетария.

Также скоро будут 6 и 7 части. Приятного чтения.