Холостые
Среди русскоговорящих музыкальных журналистов этот, на мой взгляд, один из самых выдающихся; он обладает собственным и довольно увесистым видением музыкального мира, он собственноручно систематизировал музыкальный хаос в некоторую хронологическую цепочку зависимостей и последовательностей. Печально, но сегодня он буквально послал меня на хуй, аккуратно и язвительно, хоть и сохранив при этом должную пропасть. И я понимаю, что комментарий, который я требовал от него, - это чёртова банальность, которую он уже озвучивал не раз как в собственных работах, так и в интервью. Переварив весь критический шквал, я принял его и расценил слова по достоинству: он прав. И дело в том, что этот материал для журнала на букву «Х», лишь очередная Хуйня с большой буквы, констатация констатированного сотни раз; то, что кого-то извне возбуждает как внешний лоск, изнутри, на самом деле, является тошнотворным высасыванием чернил из просроченного стержня.
Первая проблема - это ранимость и уязвимость. Теперь я никогда не сдаюсь и бьюсь напролом при всех моих страхах и попытках убедить себя самого в том, что, может, это какая-то дребедень, что, может, не надо и обойдётся без этого рискованного шага, риск которого в худшем случае состоит в том, что я споткнусь и упаду в какую-нибудь лужу. При таких раскладах страшнее всего момент, когда все или тот единственный мальчик-босяк, что в этой луже играл в кораблики, будут валяться в припадках смеха и запомнят меня навсегда таким, каким потерянным я был в лежачем положении. Эти мимолетные промашки и неудачи случаются постоянно - случаются со всеми. Но почему-то далеко не у всех они прожигают шрамы или даже мелкие ранки на теле. Отстранившись, можно согласиться с одним из внутренних голосов: это всего лишь работа, грёбанная работа, существующая для того, чтобы примагнитичивать деньги, которыми можно было бы заклеивать бреши в повреждённых нервах, самооценке и, скажем, чести. Но проскальзывает и мнение, что эта вот работа, завязанная вокруг музыкальной деятельности, является чем-то большим, чем просто бартером.
Вторая проблема - бардак. Есть две траектории движения, и на графике можно отчётливо проследить точки, в которых они пересекаются. Музыкальная журналистика и вечеринки - боже, как же это прекрасно, попадание в голографическую мишень с девяностопроцентной точностью. Но, оказывается, что недостаточно найти бумагу для печати и клуб для тусовок - нужна ещё и чёткая стратегия, которую можно было бы состыковать с реальностью. Не покидает ощущение, что я дрейфую к берегу и плескаюсь на мели, возомнив себя капитаном «Титаника», но на самом деле оказываясь Капитаном Очевидностью. Пугает то, что я делаю довольно безликие по своей консистенции вещи: играю сеты (кто ж не играет), пишу статьи (кто ж не пишет), веду жж (кто ж не ведёт) и учусь на журфаке (кто ж не учится) - полный набор вонючих штампов, как бы дающий право заявлять мне в лицо: «Бля, ну и унылый же ты осёл». От штампов уже пора отталкиваться, но делать это нужно с маркетинговой точностью: через 8 дней мне будет 21 год, и я всё ещё не стал миллионером из трущоб. Бардак, где мой порох? Я начал десяток многообещающих проектов, но хорошенько застрял в их же тесноте. Пара рывков - и, может быть, появятся первые результаты.
Первая проблема - это ранимость и уязвимость. Теперь я никогда не сдаюсь и бьюсь напролом при всех моих страхах и попытках убедить себя самого в том, что, может, это какая-то дребедень, что, может, не надо и обойдётся без этого рискованного шага, риск которого в худшем случае состоит в том, что я споткнусь и упаду в какую-нибудь лужу. При таких раскладах страшнее всего момент, когда все или тот единственный мальчик-босяк, что в этой луже играл в кораблики, будут валяться в припадках смеха и запомнят меня навсегда таким, каким потерянным я был в лежачем положении. Эти мимолетные промашки и неудачи случаются постоянно - случаются со всеми. Но почему-то далеко не у всех они прожигают шрамы или даже мелкие ранки на теле. Отстранившись, можно согласиться с одним из внутренних голосов: это всего лишь работа, грёбанная работа, существующая для того, чтобы примагнитичивать деньги, которыми можно было бы заклеивать бреши в повреждённых нервах, самооценке и, скажем, чести. Но проскальзывает и мнение, что эта вот работа, завязанная вокруг музыкальной деятельности, является чем-то большим, чем просто бартером.
Вторая проблема - бардак. Есть две траектории движения, и на графике можно отчётливо проследить точки, в которых они пересекаются. Музыкальная журналистика и вечеринки - боже, как же это прекрасно, попадание в голографическую мишень с девяностопроцентной точностью. Но, оказывается, что недостаточно найти бумагу для печати и клуб для тусовок - нужна ещё и чёткая стратегия, которую можно было бы состыковать с реальностью. Не покидает ощущение, что я дрейфую к берегу и плескаюсь на мели, возомнив себя капитаном «Титаника», но на самом деле оказываясь Капитаном Очевидностью. Пугает то, что я делаю довольно безликие по своей консистенции вещи: играю сеты (кто ж не играет), пишу статьи (кто ж не пишет), веду жж (кто ж не ведёт) и учусь на журфаке (кто ж не учится) - полный набор вонючих штампов, как бы дающий право заявлять мне в лицо: «Бля, ну и унылый же ты осёл». От штампов уже пора отталкиваться, но делать это нужно с маркетинговой точностью: через 8 дней мне будет 21 год, и я всё ещё не стал миллионером из трущоб. Бардак, где мой порох? Я начал десяток многообещающих проектов, но хорошенько застрял в их же тесноте. Пара рывков - и, может быть, появятся первые результаты.