Свобода
Падок на неуравновешенность, шаток. Каждый день я слишком много взвешиваю, планирую, вычерчиваю и ожидаю - и это разговор даже не о том, что, думая меньше, нужно делать больше. Речь о том, что каждый следующий путь имеет всего одну финишную черту, после которой следует кратковременный триумф - улыбки, солнечные лучи, опьянённые глаза, эстетическая невесомость - и всё, новый путь. Но в мышлении царствует какой-то болезненный дуализм - то, о чём вчера ещё и подумать не мог, сегодня тревожит меня больше всего; проблема в том, что «вчера» - оно в самом буквальном смысле «вчера» - это не какое-то долгосрочное переосмысление, не этап взросления - это просто колебания. Колебания системы моральных принципов, колебания в оценке событий и людей; сегодня я настолько суверенен и самоуверен, а завтра прячусь от остроугольной пошлости этого мира под кроватью или в тёплых объятьях; послезавтра и вовсе сам оказываюсь её частью. Когда я играл в ГТА, я мог просто брать и со скуки сбивать людей - а что, если кто-то сделает то же самое и со мной, но не в ГТА, а тут, в жизни? Или как в «Прирождённых убийцах»? Цинизм крепчает, вера слабеет - и это я наблюдаю в том числе на примере самого себя. И даже тут дуализм - сегодня это кажется последними шагами, становлением ада на земле, а завтра - драгоценной возможностью взять верх.
В один момент - а, точнее, в несколько - как будто бы всё рухнуло. Я оглянулся: ничего не работает - ничего, кроме исполосованных, изученных и измученных механизмов. Я рос, меня учили, готовили, наставляли - и вдруг проснулся, и в бою оказалось совсем не так, как на учениях, - мир-то деформировался, и к этому нас не подготовил никто - к сменам менталитета. За бракоразводными процессами не трагедии, но так, слякоть - и мне страшно за прочность, вместо которой равнодушие, потому что меня выучили и воспитали консерваторы. Пункт за пунктом вычёркивая ценности, я делаю шажки к свободе, ещё ближе, ближе, так близко, что начинаю задыхаться; я такой свободный, что мне тошнотворно от того, на что я способен, голова кружится от мрака, которым окутаны мысли; проблема в том, что невозможно определить степень сдвига в психике, так как неизвестно, где там точка отсчёта, где этот ноль. И каждый день закаляет равнодушие. Религии были правилами игры - играть было интересно, но тяжело; потом все мы пустились со страстью нарушать эти правила, почувствовав отсутствие рамок, арбитров и придя в дикий восторг. А теперь стало скучно и снова хочется поиграть по правилам, но вот только на игровом поле уже давно главенствует бардак: у каждого на стороне по три ферзя, форварды, устремившись в штрафную зону противника, подкатами валят с ног вратарей, а справедливость волейбольным мячом вылетает в аут. Всё стало лишь набором карикатур «Monkey Dust» - омерзительным, трагичным и немного смешным.
В один момент - а, точнее, в несколько - как будто бы всё рухнуло. Я оглянулся: ничего не работает - ничего, кроме исполосованных, изученных и измученных механизмов. Я рос, меня учили, готовили, наставляли - и вдруг проснулся, и в бою оказалось совсем не так, как на учениях, - мир-то деформировался, и к этому нас не подготовил никто - к сменам менталитета. За бракоразводными процессами не трагедии, но так, слякоть - и мне страшно за прочность, вместо которой равнодушие, потому что меня выучили и воспитали консерваторы. Пункт за пунктом вычёркивая ценности, я делаю шажки к свободе, ещё ближе, ближе, так близко, что начинаю задыхаться; я такой свободный, что мне тошнотворно от того, на что я способен, голова кружится от мрака, которым окутаны мысли; проблема в том, что невозможно определить степень сдвига в психике, так как неизвестно, где там точка отсчёта, где этот ноль. И каждый день закаляет равнодушие. Религии были правилами игры - играть было интересно, но тяжело; потом все мы пустились со страстью нарушать эти правила, почувствовав отсутствие рамок, арбитров и придя в дикий восторг. А теперь стало скучно и снова хочется поиграть по правилам, но вот только на игровом поле уже давно главенствует бардак: у каждого на стороне по три ферзя, форварды, устремившись в штрафную зону противника, подкатами валят с ног вратарей, а справедливость волейбольным мячом вылетает в аут. Всё стало лишь набором карикатур «Monkey Dust» - омерзительным, трагичным и немного смешным.