Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать.
Когда ребёнок был ребёнком...
Осознав свою обособленность, странность, пытаюсь осознать себеподобных, нетакихкаквсе, без слов, движений, просто остановив дыхание и представив.
Плыть как чашка с рисом Гаутамы.
Слова, мысли, желания, руки, сердце возможно. Прошлое комом стоит в горле - толи проглотить, толи выплюнуть. Что бы не произошло, привкус останется ещё на какое-то время. Больше не стремлюсь назад. Надоело тащить на себе мертвецов. Сбросить всё к чёрту.
Стоять не могу - холодно. Остаётся - вперёд, с камерой, головой, с Ними, возможно.
Осознаю, что всё теперь только от меня. Проблема только одна - неумение организовать себя - она же - лень.
Ещё чувствую, что буду одинока, но хочу думать, что кто-то согласится стать моей второй.
28-го его не стало. Уже 10 лет как. Больно.
Хочу жить без корней.
Но что есть свобода без осознания её.
Осознав свою обособленность, странность, пытаюсь осознать себеподобных, нетакихкаквсе, без слов, движений, просто остановив дыхание и представив.
Плыть как чашка с рисом Гаутамы.
Слова, мысли, желания, руки, сердце возможно. Прошлое комом стоит в горле - толи проглотить, толи выплюнуть. Что бы не произошло, привкус останется ещё на какое-то время. Больше не стремлюсь назад. Надоело тащить на себе мертвецов. Сбросить всё к чёрту.
Стоять не могу - холодно. Остаётся - вперёд, с камерой, головой, с Ними, возможно.
Осознаю, что всё теперь только от меня. Проблема только одна - неумение организовать себя - она же - лень.
Ещё чувствую, что буду одинока, но хочу думать, что кто-то согласится стать моей второй.
28-го его не стало. Уже 10 лет как. Больно.
Хочу жить без корней.
Но что есть свобода без осознания её.