Крупчатка от Бугровых. Отношение к рабочим. Часть 2.
Хотя речь пойдет совсем уж не о муке, заголовок я оставляю тем же, потому что речь будет о труде на мельницах Бугровых
неразрывна и связана с производством муки и изделий из зерновых..
Тему отправлю Оле cookingoffroad в ее ФМ Весенние посиделки
Сразу скажу, что таких хозяев как Бугровы было тогда крайне мало.
Я писала,что попасть к ним на службу было крайне трудно, отбор шел жесткий, зато и те,кто с ними работал годами не бедствовали. Очень не бедствовали и я это подкреплю цитатами из произведения Кержаки...
Седов А. работал над книгой Кержаки, где он рассказывает о трех поколениях Бугровых всю свою жизнь.Поэтому у меня даже тени сомнения по поводу правдивости сведений нет и не будет..
«Детьми расчета и отваги» назвал когда-то купцов Пушкин. Расчетливые и отважные, прижимистые и безудержные, они всегда умели продать свой товар с максимальной выгодой и дать возможность заработать на кусок хлеба работнику. Они умели рисковать, чтобы выигрывать. Они богатели сами и, в конечном итоге, делали богаче свой город, своё отечество.
Имена многих купцов прошлого прочно вошли в историю и топонимику наших городов: Блиновский пассаж, дом Костроминых, Рукавишниковский дворец, Бугровское кладбище. А что это были за люди? Как они жили? Как богатели? Издательство «НОВО» реализует книжный проект «Карман России». Его героями стали купцы, представители богатейших купеческих фамилий. В центре внимания авторов проекта - известных исследователей, краеведов, писателей - бесценный практический опыт предпринимателей прошлого. Торговая сметка, житейская мудрость и интуиция нескольких поколений торговых людей России.
«Первой ласточкой» проекта стала книга «Кержаки» старейшего нижегородского историка Андрея Васильевича Седова о самых известных нижегородских купцах - Бугровых. О трех поколениях знаменитой фамилии, в самом начале XIX века поднявшейся из беднейших удельных крестьян, из самых что ни на есть «низов», и ставшей к концу того же XIX века одной из богатейших семей России.
Бугровскую ночлежку на Скобе знают все, о том, что Дворец труда на площади Минина и Вдовий дом на площади Лядова (где теперь общежитие политеха) построили Бугровы, тоже многие слышали. Присмотревшись повнимательнее к самому красивому дому на Рождественской (теперь там Японский центр), и сейчас можно увидеть букву «Б» на эркере, начальную букву фамилии первых владельцев. А вот кто из Бугровых что построил, чем был знаменит каждый из них, знают немногие.
Оказывается, устройством Нижегородского откоса, который теперь главная визитная карточка города, занимался не кто-нибудь, а Петр Егорович Бугров в 1840-е годы. А Бугровская ночлежка, с которой связывают действие пьесы «На дне» А.М. Горького, обязана своим появлением не Николаю Александровичу Бугрову, как многие думают, а его отцу Александру Петровичу. О Бугрове-втором вообще сохранилось меньше всего сведений. У него не было своего знаменитого летописца, какими были В.И. Даль и П.И. Мельников-Печерский у Бугрова-старшего, а А.М. Горький у Бугрова-последнего. Между тем, в обширном семейном бизнесе, у которого было кроме главного - мукомольного, множество других направлений, именно Александру Бугрову принадлежит, например, заслуга организации огромного лесного хозяйства.
В общем, любопытствующий читатель найдет в книге немало интересного. Её автор, профессор истфака Нижегородского университета, Андрей Васильевич Седов занимался Бугровыми всю свою долгую жизнь. И наверняка знает о них больше, чем кто-нибудь другой. Хотя тайн и загадок в их истории и теперь более чем достаточно. Взять, к примеру, мучающий многих вопрос, а куда же, собственно говоря, делись огромные бугровские богатства? Ведь чекисты так и не нашли их после революции!
И слава Богу, что наследство Бугровых не досталось этим дикарям, вмиг бы все растащили и пропили.
Но главное не это. Главное, книга заставляет задуматься о том, как построить «палаты каменные» «трудом праведным». По мнению А.В. Седова, одной из причин «проколов» бизнеса современного является отсутствие прочной нравственной основы, а стабильная рыночная экономика возможна лишь на основе высокой этики. «Справедливость - душа коммерции», как говаривал нижегородский купец Обжорин, державший лучший ресторан на Нижегородской ярмарке. Старообрядцы, укрывшиеся когда-то от царских гонений в глухих лесах по берегам реки Керженец на севере Нижегородской губернии, которых называли в народе кержаками, в нелегкой борьбе за выживание выработали в себе не только выносливость и веру своим традициям, но и уникальную этику «труда благого», в основе которого лежали честность и справедливость. У знаменитых купцов-кержаков Бугровых эти качества проявились очень ярко.
Валерия Белоногова
Источник
Кстати, Мельников-Печерский работал с Нижнегородскими архивами когда писал свои романы В лесах и На горах..пересекался он и с Бугровыми.. я читала эти романы неоднократно и каждый раз отслеживала какую то линию повествования..дошла как то очередь и до старообрядчества..чтобы детально и правдиво рассказать о времени раскола,Мельников несколько лет жил в скитах гостем, наюблюдая, записывая, анализируя, а так же пользовался и монастырскими архивами, что было буквально золотым дном..
Бугровские рабочие
Число бугровских рабочих трудно поддается исчислению, потому что колебалось. Особенно резкими эти колебания были у деда и отца Николая Александровича, занимавшихся множеством различных подрядов.
У Бугрова-последнего, сосредоточившегося на мельничном и лесном деле, рабочий контингент стал стабильнее. Это были, в основном, мукомолы, лесорубы и матросы.
Самое значительное количество людей работало на Бугрова-первого, на Петра Егоровича, занимавшегося, среди прочего, трудоемкими строительными подрядами. До трех тысяч человек. По одному ярмарочному подряду 1850 года у него было занято 610 чернорабочих, 435 плотников, 84 маляра, 36 молотобойцев, 21 кузнец и 6 слесарей. Это масштаб одного подряда, а Бугров нередко одновременно вел работы по нескольким заказам.
К концу XIX века на главных бугровских мельницах, сейминских, трудилось 1 136 человек, в том числе, 45 приказчиков, 103 мукомола, 31 засыпщик, 31 грузчик-крючник, 99 выбойщиков, 138 выносчиков, 20 дневальных, 14 дровоколов, 14 подметал и пр. Всего на различных бугровских предприятиях (мельницах, буксирах, лесопилках, магазинах, складах, пристанях, лесоразработках и т. д.) трудилось в это время свыше двух тысяч рабочих и служащих.
Необычными для той поры были условия труда на бугровских предприятиях. Рабочий люд в России до самого конца XIX века был бесправен и беззащитен, зависел только от «доброй воли» хозяев, а из них мало кто раскошеливался на помощь заболевшему рабочему. Лишь с 1880-х годов вводится «фабричное законодательство», в котором предпринята попытка ограничить произвол фабрикантов и заводчиков. А Бугровы изначально создавали для рабочих своего рода соцстрах. Может быть, потому что никогда не забывали своего бедняцкого происхождения.
Во всех учебниках по истории России до сих пор утверждается, что 8-часовой рабочий день российские работяги завоевали только в 1917 году. А на бугровских мельницах он был установлен с 1880-х годов. Первоначально длительность рабочего дня и там была 12 часов.
Но постепенно хозяева убедились, что тяжелая работа в пыльных мельничных условиях так изнуряет рабочих, что они от усталости теряют бдительность. После того, как в 1881 году от неосторожности рабочих у Бугровых сгорела Новишенская мельница, они перевели все свои мельницы на 8-часовой рабочий день.
А какой была оплата труда? По свидетельству городецкого старожила А. А. Курочкина, всю жизнь служившего у Бугровых, - на 1-2 рубля выше, чем у других. В строительных подрядах работа оплачивалась подённо: столяры получали по 1 рублю 50 копеек в день, пильщики, плотники и кузнецы по 1 рублю 20 копеек, каменщики и печники по 90 копеек, маляры по 85 копеек, штукатуры по 80 копеек, кровельщики по 75 копеек, молотобойцы и стекольщики по 70 копеек, чернорабочие от 40 до 60 копеек в день. В пересчете на месячный заработок это давало от 10 до 22 рублей. В 1891 году рабочие на бугровских мельницах получали от 6 до 10 рублей, матросы на буксирах от 11 до 13 рублей, водоливы на баржах от 25 до 40 рублей в месяц.
Вызывает недоумение позиция авторов в целом интересной книги «На Сейме реке» А.П. Шашкова и П.Е. Пуренкова, долгие годы руководивших бывшими бугровскими мельницами. Книжка вышла в 1990 году, а они, ссылаясь на «Нижегородскую коммуну» 1930-х годов, уверяют, что Н.А. Бугров был «самым хитрым эксплуататором…, за труд платил гроши, которых не хватало, чтобы прокормить семью». И в доказательство тоже приводят месячные заработки бугровских рабочих. «Самую низкую оплату получали сторожа и подметалы - 5 рублей в месяц, разнорабочие - 8 рублей, возчики - 10 рублей, смазчики и обойщики - от 15 до 16 рублей, сепараторщики - 20 рублей, засыпщики, кузнецы, плотники, слесари - по 25 рублей» в месяц. Все правильно. Но почему же уважаемые авторы не сопоставили эти оклады с ценами того времени? Наверное, потому что такое сопоставление вдребезги разбило бы идею об «эксплуататорской хитрости» Бугрова. Ведь новые сапоги, к примеру, стоили 5 рублей, дешевая мука - 45 копеек пуд (16 кг), пуд гречневой крупы - 66 копеек.
Не будем забывать, что «гроши» эти выплачивались рабочим серебром, а торговля велась на бумажные ассигнации, стоившие в 3,5 раза дешевле серебра. Так что фактический заработок более чем утраивался.
Этот факт для меня новшество, так как я почему то не обращала внимания на термины "серебром", "золотом", "ассигнациями", хотя очень часто встречала их в классике..
Кроме того, рабочих на бугровских мельницах бесплатно кормили в специальных столовых, обеспечивали спецодеждой и обувью. Жили они в бесплатных домах при мельницах. Поскольку работа на мельницах была пыльной, действовали бесплатные бани и душевые. Обо всем этом рассказывала М.М. Хромова, бывшая учительница при мельнице Володиха: «На мельнице было примерно 300 рабочих. Жили в двухэтажном каменном корпусе, где была и контора управляющего. Рабочие были из окрестных деревень и жили при мельнице холостяками, семьи оставались дома, жены мужей навещали. Для семейных из дальних деревень были особые помещения.
Жалование рабочих 15 рублей в месяц на хозяйских харчах.
Питание - хлеб ржаной и белый, мясо, молоко, масло.
Для этого при мельнице держали много коров, гусей, уток и пр. Для мукомолов, работа которых была напряженной и жаркой, варили специальный квас, для служащих - другой, покрепче. При приезде на мельницу хозяина мыли и чистили жилые помещения, так как Николай Александрович не терпел грязи, и пекли пироги с калиной. Ее запасали много в пойме Линды, и зимой парили».
А вот как оценивал положение бугровских рабочих на сейминских мельницах земский врач станции Сейма Х. А. Рюриков: «Рабочие, в смысле материальном, были обеспечены. В смысле квартирных условий все почти имели собственные дома. Рабочие были или из прилегающих деревень, или люди, которые получали возможность, так или иначе, у Бугрова построить дом…
А вот и то, о чем я писала и в части 1 и здесь в начале темы:
На работу брали с большим выбором, брали не всякого… Если рабочий в чем-то провинился, он уже работу получить не мог». А.А. Курочкин из Городца тоже говорил: «Чтобы поступить к Бугрову даже матросом, надо было иметь рекомендацию близких людей».
Когда несколько лет назад поливали грязью СССР, то в пример приводили низкие зарплаты..
и мало кто вспоминал, что к тем нищенским (90 руб,110, 120 руб.) были и ежемесячные премии,
и квартальные, полугодовые, годовые, 13-я зарплата, касса взаимопомощи, что еще я забыла?
Таким образом средняя зарплата набегала вполне себе человеческая.
Не везде так было заведено, но на самых захудалых заводах и фабриках хоть что-то да и платили помимо зарплат..
Забыла я и о путевках в санатории, о поездках по туристическим путевкам, были и турбазы и свои дачи, да и встать в очередь на кооперативную квартиру, на машину, на участки земли под огороды и дачи помогали..я уже не говорю,что многие предприятия строили свое жилье, и я лично сразу почти получила семейное общежитие и встала в очередь на квартиру.
А наш завод не был каким-то исключительным,богатым и знаменитым..
Были и продуктовые наборы, привозили на завод и книги и вещи на распродажу..
Т.е. людей дополнительно многим обеспечивали,работай только..
Мне возразят, мол, только по блату все было..да не только по блату,уважаемые..
Сразу, конечно, тебя всеми этими благами не завалят..смотрели какой ты работник..
У хороших хозяев в царское время было много заведено для улучшения быта и жизни рабочего..
про 8-часовой рабочий день я уже выложила сведения.
Чем нынче лучше условия в каком-нибудь супермаркете?
не только 12 часов пашут, а и все 14..и где охрана труда? а зарплата? как раз нищенская, работа тяжелая и грязная да еще и с людьми..
У Бугровых,напоминаю, стол, жилье были бесплатными..тут тебе и бани и душевые и прочие необходимые для жизни условия рабочим..
Посмотрите, что делали хозяева дополнительно..
Кроме регулярной зарплаты ко всем религиозным праздникам бугровские рабочие и служащие получали продуктовые наборы, а в дни рождения всех Бугровых-хозяев - щедрые денежные вознаграждения. Служащим нередко дарились костюмы и сапоги. Условия труда на мельницах были нелегкими, и Бугровы заботились о благоустройстве рабочих мест, о технике безопасности. В 1890 году Николай Александрович просил Строительное отделение губернского правления разрешить «устроить электрическое освещение на луговых мельницах в Кантауровской волости Семеновского уезда». К сожалению, эту простую и естественную просьбу чиновники волокитили 13 лет, и лишь в 1903 году дали разрешение. На всех бугровских мельницах имелись здравпункты, где рабочие в случае необходимости получали срочную медицинскую помощь.
Потому и служили у Бугровых люди зачастую всю жизнь, семьями, поколениями. М. П. Возатов рассказывал о себе: «Служил 34 года, с 12 лет. Начинал с мальчика за пять рублей. Сапоги чистил, самовар ставил, на телеграф бегал, мало ли дел у зажиточных. Потом приказчиком стал. А с 18 лет послал меня Николай Александрович на приемку пшеницы в Воронеже. А после этого - приказчиком в Канавинской лавке. Отслужил в армии, вернулся к Бугрову. Работал в Горбатовском уезде, заведовал четырьмя лавками в Горбатове, Павлове, Ворсме и Богородске. После русско-японской войны был назначен заведующим Новишенской мельницей на Сейме, где и был до 1917 года».
Сами Бугровы особо почитали рабочих потомственных. По воспоминаниям А. Н. Бочаровой, помимо денежного жалования, им привозили пятипудовые (80 кг) мешки ржаной и белой муки, дрова, корм для скота и птицы. «Осенью везут капусту свежую и кадками заквашенную, картофель, лук, огурцы в засоле, яблоки на всю зиму…
Кончает у кого-то мальчишка начальную школу, а Бугров помнит и говорит:
- У тебя, к слову, Степан, Ванюшка поди-ка подрастает?
- Так точно, Николай Александрович, школу первоначальную кончает.
- Вот то-то. Учить парня надо. Отдай хоть в коммерческое или другое. На учебу все от меня пойдет».
К рабочим и служащим у Бугровых относились уважительно. Они, видно, никогда не забывали, откуда сами вышли и смотрели на работников не как на «быдло», а как на партнеров по общему делу. Такие отношения были заложены еще основателем фирмы П. Е. Бугровым,
на что обратил внимание П. И. Мельников-Печерский.
Наблюдая, как Петр Егорович выполнял подряд по замощению кремлевского плац-парада, он записал: «Глядя на мостовщика, не знающего сноровки, Бугров сам садится на заподряженную мостовую и бьет молотком булыжник с шуточной поговоркою, что достался же крепыш своему хозяину».
Уважительное отношение к людям труда Петр Егорович внушал своим потомкам. «Однажды в субботу, когда вся семья, по старообрядческой традиции, встала на вечернюю молитву, в молельную вошел приказчик:
- Там, Петр Егорович, молодцы (так Бугров называл своих рабочих) расчету требуют, в баню людям идти.
- Ты бы, Алексашка, рассчитал рабочих.
- Батюшка, - возроптал сын, - неужели мне и Богу не помолиться? Подождут они.
На это отец строго и резонно ответил:
- Алексашка, Бог подождет, он успеет, а рабочим нужно в баню идти, их нужно рассчитать поскорее. Будет тебе лоб-то мозолить!»
Как видно, П. Е. Бугров, будучи истинно верующим старообрядцем, ставил все-таки труд выше молитвы.
С неподдельным уважением относился к людям труда и Бугров-последний, Николай Александрович. В беседе с А. М. Горьким он размышлял: «Народ у нас хороший. С огнем в душе. Его дешево не купишь, пустяками не соблазнишь… Дай-ко ты мне власть, я бы весь народ разбередил, ахнули бы и немцы, и англичане. Я бы кресты да ордена за работу давал - столярам, машинистам, трудовым, черным людям. Успел в своем деле - вот тебе честь и слава!» А в разговоре с С.Т. Морозовым накануне первой русской революции задумчиво говорил: «Не знаю, что будет… Жандарм нижегородский, генерал, дурачок, тоже недавно пугал меня. Дескать - в Сормове шевелятся рабочие… Скажем правду - рабочий у нас плохо живет, а рабочий хороший… Я вот иной раз у себя на даче, на Сейме, беседую с ними, по вечерам, в праздники. Спросишь: “Что, ребята, трудно жить?” - “Трудновато”. - “Ну, а как, по-вашему, легче-то можно?” И я тебе скажу - очень умно понимают они жизнь».
И Николай Александрович сделал для своих рабочих то, на что не решилась царская власть: учредил пенсионный фонд, отчисляя в него 5 процентов чистой прибыли, а она на бугровских предприятиях была немалая. В царской России пенсиями были обеспечены только чиновники. Судьба же пожилых, больных и увечных рабочих целиком зависела от «милостей» хозяев, а они, как правило, были глухи к народной беде. Бугровы сломали глухую стену неприязни рабочих и работодателей.
Условиям жизни бугровских рабочих даже полиция позавидовала. В 1900 году полицейский исправник Балахнинского уезда потребовал от Н. А. Бугрова «отвести квартиру с отоплением и освещением уряднику, находящемуся на должности при заводе Бугрова на Сейме». Николай Александрович отвел полицейское домогательство, ответив, что «у себя на мельнице свободных квартир не имеет». И согласился лишь выплачивать уряднику на наем квартиры по 10 рублей в месяц, как минимальный заработок рабочего. Для полицейского урядника минимальная зарплата бугровского рабочего оказалась заманчивой, и он с радостью на нее согласился. Впрочем, пользы от этих урядников было мельнице мало. Их служебная тупость раздражала хозяина. Достаточно вспомнить их предложение учредить на Сейме арестантскую ночлежку (вытрезвитель). Это в поселке, где большинство населения составляли старообрядцы-трезвенники. Затею не поддержал ни волостной сход, ни Н. А. Бугров.
Вот потому и не было на бугровских мельницах в 1905 году «недовольства рабочих системой бугровского управления», хотя революционеры и старались посеять рознь между ними и хозяином. По воспоминаниям Х. А. Рюрикова, большевик С. А. Акимов, работавший на железнодорожной станции Нижний-товарная, направлял на Сейму нелегальную литературу. Ее читали в чайной Общества трезвости. Полиция произвела обыски у Рюрикова и учителя Комова, закрыла чайную и даже разместила на станции воинскую команду из шести стражников. Стражники содержались за счет Бугрова, а пользы от них не было никакой. Службу свою они несли небрежно, пьянствовали, унижали жителей, дебоширили, вместо порядка чинили произвол. Такая «охрана» вызвала возмущение населения, и в 1908 году губернатор, по настоянию Н. А. Бугрова, отозвал «охранников» «за ненадобностью». А бугровские рабочие, невзирая на все призывы и увещевания социал-демократов, примеру сормовичей с канавинцами не последовали и в революцию не пошли.
Цитаты из книги Кержаки.
Очень уважительно относились к рабочим и в доме И. Шмелева.
Там не было так строго как у Бугровых, пьяниц прощали и жалели, терепели до последнего..
в Лето Господне очень много сцен где автор рассказывал об отцовском отношении к рабочим..
Вспомните опять же цитату из темы Масленица со Шмелевым..
и на праздник старался всех накормить и устроить им угощение, и к рабочим за стол не брезговал садиться, и хоть целковым ради праздника да и одарит, а ведь не был богатым, разве что на детей своих, не один там Иванушка был..на все праздники,на Дни рождения людей кормил и не только своих, а и пришлых..
уж на что старики - дед с бабкой- привезшие вербу на Пасху маленькие люди, а и их не отпустили без гостинцев..Горкин (приказчик, всю жизнь прослуживший у Шмелевых) навязал в узелок сахарку-лимончику да чаю им, папашенька сверху оговоренного дал денежку, мамашенька ситчику да ниток выделила старикам, из кухни принесли им пирогов на дорогу да селедок посолонцевать дома..как же..потрудились старые люди, и их уважить надо..
Рассказывать долго о том как относились к рабочим у Шмелевых, лучше цитату выложу, а кто не читал Шмелева, советую очень начать с Лета Господня,меня книга в свое просто потрясла..
А может быть я и тему такую сделаю про отношения к работникам..почему бы и нет..
соскучилась я по творчеству Шмелева.)) может и для чего насобираю по его книгам..
скажу только,что Шмелев отец своего сына,будущего писателя безоговорочно доверил Горкину, тот и занимался мальчиком,воспитывал, в религиозном плане много для него сделал..вот тебе и чужой человек в семье..
А теперь обещанная цитата..и две бы разместила, да и так уж текст большой.))
И посмотрите, какое богатое угощение для простого народа!
Шмелев И. Лето Господне. глава Празднование.
Мы глядим из сеней в окошко, как крендель вносят в ворота и останавливаются перед парадным. Нам сверху видно сахарные слова на подрумянке: "хозяину благому"
А на вощеной дощечке сияет золотцем - "...на день Ангела".Отец обнимает Горкина, Василь-Василича, всех... и утирает глаза
платочком. И Горкин, вижу я, утирает, и Василь-Василич, и мне самому хочется от радости заплакать.
Крендель вносят по лестнице в большую залу и приставляют полого на рояле, к стенке. Глядим - и не можем наглядеться, - такая-то красота румяная! и по всем комнатам разливается сдобный, сладко-миндальный дух. Отец всплескивает руками и все говорит:
- Вот это дак уважили... ах, ребята.. уважили!..
Целуется со всеми молодцами, будто христосуются. Все праздничные, в новеньких синих чуйках, в начищенных сапогах, головы умаслены до блеска.
Отец поталкивает молодцов к закускам, а они что-то упираются - стыдятся словно. "Горка" уже уставлена, и такое на ней богатство, всего и не перечесть; глаза разбегаются смотреть. И всякие колбасы, и сыры разные, и паюсная, и зернистая икра, сардины, кильки, копченые, рыбы всякие, и семга красная, и лососинка розовая, и белорыбица, и королевские жирные селедки в узеньких разноцветных "лодочках", посыпанные лучком зеленым, с пучком петрушечьей зелени во рту; и сиг аршинный, сливочно-розоватый, с коричневыми полосками, с отблесками жирка, и хрящи разварные головизны, мягкие, будто кисель янтарный, и всякое заливное,
с лимончиками-морковками, в золотистом ледку застывшее; и груда горячих пунцовых раков, и кулебяки, скоромные и постные, - сегодня день постный, пятница, - и всякий, для аппетиту, маринадец; я румяные расстегайчики с вязигой, и слоеные пирожки горячие, и свежие паровые огурчики, и шинкованная капуста, сине-красная, и почки в мадере, на угольках-конфорках, и всякие-то грибки в сметане, - соленые грузди-рыжики... - всего и не перепробовать.
Отцу некогда угощать, все поздравители подходят. Он поручает молодцов Горкину и Василь-Василичу. Старенький официант Зернышков накладывает молодцам в тарелочки того-сего, Василь Василич рюмочки наливает, чокается со всеми, а себе подливает из черной бутылки с перехватцем, горькой. Горкину - икемчику, молодцам - хлебного винца, - "очищенной". И старшие банщицы тут,
в павлиньих шалях, самые уважаемые: Домна Панферовна и Полугариха. Все диву, прямо, даются, - как же парадно принимают! - царское, прямо, угощение.
Отец не уходит из передней, принимает народ. Из кухни поднимаются по крутой лестнице рабочие и служащие наши, и "всякие народы", старенькие, убогие, подносят копеечные просвирки-храмики, обернутые в чистую бумажку, желают здоровьица и благоденствия.
неразрывна и связана с производством муки и изделий из зерновых..
Тему отправлю Оле cookingoffroad в ее ФМ Весенние посиделки
Сразу скажу, что таких хозяев как Бугровы было тогда крайне мало.
Я писала,что попасть к ним на службу было крайне трудно, отбор шел жесткий, зато и те,кто с ними работал годами не бедствовали. Очень не бедствовали и я это подкреплю цитатами из произведения Кержаки...
Седов А. работал над книгой Кержаки, где он рассказывает о трех поколениях Бугровых всю свою жизнь.Поэтому у меня даже тени сомнения по поводу правдивости сведений нет и не будет..
«Детьми расчета и отваги» назвал когда-то купцов Пушкин. Расчетливые и отважные, прижимистые и безудержные, они всегда умели продать свой товар с максимальной выгодой и дать возможность заработать на кусок хлеба работнику. Они умели рисковать, чтобы выигрывать. Они богатели сами и, в конечном итоге, делали богаче свой город, своё отечество.
Имена многих купцов прошлого прочно вошли в историю и топонимику наших городов: Блиновский пассаж, дом Костроминых, Рукавишниковский дворец, Бугровское кладбище. А что это были за люди? Как они жили? Как богатели? Издательство «НОВО» реализует книжный проект «Карман России». Его героями стали купцы, представители богатейших купеческих фамилий. В центре внимания авторов проекта - известных исследователей, краеведов, писателей - бесценный практический опыт предпринимателей прошлого. Торговая сметка, житейская мудрость и интуиция нескольких поколений торговых людей России.
«Первой ласточкой» проекта стала книга «Кержаки» старейшего нижегородского историка Андрея Васильевича Седова о самых известных нижегородских купцах - Бугровых. О трех поколениях знаменитой фамилии, в самом начале XIX века поднявшейся из беднейших удельных крестьян, из самых что ни на есть «низов», и ставшей к концу того же XIX века одной из богатейших семей России.
Бугровскую ночлежку на Скобе знают все, о том, что Дворец труда на площади Минина и Вдовий дом на площади Лядова (где теперь общежитие политеха) построили Бугровы, тоже многие слышали. Присмотревшись повнимательнее к самому красивому дому на Рождественской (теперь там Японский центр), и сейчас можно увидеть букву «Б» на эркере, начальную букву фамилии первых владельцев. А вот кто из Бугровых что построил, чем был знаменит каждый из них, знают немногие.
Оказывается, устройством Нижегородского откоса, который теперь главная визитная карточка города, занимался не кто-нибудь, а Петр Егорович Бугров в 1840-е годы. А Бугровская ночлежка, с которой связывают действие пьесы «На дне» А.М. Горького, обязана своим появлением не Николаю Александровичу Бугрову, как многие думают, а его отцу Александру Петровичу. О Бугрове-втором вообще сохранилось меньше всего сведений. У него не было своего знаменитого летописца, какими были В.И. Даль и П.И. Мельников-Печерский у Бугрова-старшего, а А.М. Горький у Бугрова-последнего. Между тем, в обширном семейном бизнесе, у которого было кроме главного - мукомольного, множество других направлений, именно Александру Бугрову принадлежит, например, заслуга организации огромного лесного хозяйства.
В общем, любопытствующий читатель найдет в книге немало интересного. Её автор, профессор истфака Нижегородского университета, Андрей Васильевич Седов занимался Бугровыми всю свою долгую жизнь. И наверняка знает о них больше, чем кто-нибудь другой. Хотя тайн и загадок в их истории и теперь более чем достаточно. Взять, к примеру, мучающий многих вопрос, а куда же, собственно говоря, делись огромные бугровские богатства? Ведь чекисты так и не нашли их после революции!
И слава Богу, что наследство Бугровых не досталось этим дикарям, вмиг бы все растащили и пропили.
Но главное не это. Главное, книга заставляет задуматься о том, как построить «палаты каменные» «трудом праведным». По мнению А.В. Седова, одной из причин «проколов» бизнеса современного является отсутствие прочной нравственной основы, а стабильная рыночная экономика возможна лишь на основе высокой этики. «Справедливость - душа коммерции», как говаривал нижегородский купец Обжорин, державший лучший ресторан на Нижегородской ярмарке. Старообрядцы, укрывшиеся когда-то от царских гонений в глухих лесах по берегам реки Керженец на севере Нижегородской губернии, которых называли в народе кержаками, в нелегкой борьбе за выживание выработали в себе не только выносливость и веру своим традициям, но и уникальную этику «труда благого», в основе которого лежали честность и справедливость. У знаменитых купцов-кержаков Бугровых эти качества проявились очень ярко.
Валерия Белоногова
Источник
Кстати, Мельников-Печерский работал с Нижнегородскими архивами когда писал свои романы В лесах и На горах..пересекался он и с Бугровыми.. я читала эти романы неоднократно и каждый раз отслеживала какую то линию повествования..дошла как то очередь и до старообрядчества..чтобы детально и правдиво рассказать о времени раскола,Мельников несколько лет жил в скитах гостем, наюблюдая, записывая, анализируя, а так же пользовался и монастырскими архивами, что было буквально золотым дном..
Бугровские рабочие
Число бугровских рабочих трудно поддается исчислению, потому что колебалось. Особенно резкими эти колебания были у деда и отца Николая Александровича, занимавшихся множеством различных подрядов.
У Бугрова-последнего, сосредоточившегося на мельничном и лесном деле, рабочий контингент стал стабильнее. Это были, в основном, мукомолы, лесорубы и матросы.
Самое значительное количество людей работало на Бугрова-первого, на Петра Егоровича, занимавшегося, среди прочего, трудоемкими строительными подрядами. До трех тысяч человек. По одному ярмарочному подряду 1850 года у него было занято 610 чернорабочих, 435 плотников, 84 маляра, 36 молотобойцев, 21 кузнец и 6 слесарей. Это масштаб одного подряда, а Бугров нередко одновременно вел работы по нескольким заказам.
К концу XIX века на главных бугровских мельницах, сейминских, трудилось 1 136 человек, в том числе, 45 приказчиков, 103 мукомола, 31 засыпщик, 31 грузчик-крючник, 99 выбойщиков, 138 выносчиков, 20 дневальных, 14 дровоколов, 14 подметал и пр. Всего на различных бугровских предприятиях (мельницах, буксирах, лесопилках, магазинах, складах, пристанях, лесоразработках и т. д.) трудилось в это время свыше двух тысяч рабочих и служащих.
Необычными для той поры были условия труда на бугровских предприятиях. Рабочий люд в России до самого конца XIX века был бесправен и беззащитен, зависел только от «доброй воли» хозяев, а из них мало кто раскошеливался на помощь заболевшему рабочему. Лишь с 1880-х годов вводится «фабричное законодательство», в котором предпринята попытка ограничить произвол фабрикантов и заводчиков. А Бугровы изначально создавали для рабочих своего рода соцстрах. Может быть, потому что никогда не забывали своего бедняцкого происхождения.
Во всех учебниках по истории России до сих пор утверждается, что 8-часовой рабочий день российские работяги завоевали только в 1917 году. А на бугровских мельницах он был установлен с 1880-х годов. Первоначально длительность рабочего дня и там была 12 часов.
Но постепенно хозяева убедились, что тяжелая работа в пыльных мельничных условиях так изнуряет рабочих, что они от усталости теряют бдительность. После того, как в 1881 году от неосторожности рабочих у Бугровых сгорела Новишенская мельница, они перевели все свои мельницы на 8-часовой рабочий день.
А какой была оплата труда? По свидетельству городецкого старожила А. А. Курочкина, всю жизнь служившего у Бугровых, - на 1-2 рубля выше, чем у других. В строительных подрядах работа оплачивалась подённо: столяры получали по 1 рублю 50 копеек в день, пильщики, плотники и кузнецы по 1 рублю 20 копеек, каменщики и печники по 90 копеек, маляры по 85 копеек, штукатуры по 80 копеек, кровельщики по 75 копеек, молотобойцы и стекольщики по 70 копеек, чернорабочие от 40 до 60 копеек в день. В пересчете на месячный заработок это давало от 10 до 22 рублей. В 1891 году рабочие на бугровских мельницах получали от 6 до 10 рублей, матросы на буксирах от 11 до 13 рублей, водоливы на баржах от 25 до 40 рублей в месяц.
Вызывает недоумение позиция авторов в целом интересной книги «На Сейме реке» А.П. Шашкова и П.Е. Пуренкова, долгие годы руководивших бывшими бугровскими мельницами. Книжка вышла в 1990 году, а они, ссылаясь на «Нижегородскую коммуну» 1930-х годов, уверяют, что Н.А. Бугров был «самым хитрым эксплуататором…, за труд платил гроши, которых не хватало, чтобы прокормить семью». И в доказательство тоже приводят месячные заработки бугровских рабочих. «Самую низкую оплату получали сторожа и подметалы - 5 рублей в месяц, разнорабочие - 8 рублей, возчики - 10 рублей, смазчики и обойщики - от 15 до 16 рублей, сепараторщики - 20 рублей, засыпщики, кузнецы, плотники, слесари - по 25 рублей» в месяц. Все правильно. Но почему же уважаемые авторы не сопоставили эти оклады с ценами того времени? Наверное, потому что такое сопоставление вдребезги разбило бы идею об «эксплуататорской хитрости» Бугрова. Ведь новые сапоги, к примеру, стоили 5 рублей, дешевая мука - 45 копеек пуд (16 кг), пуд гречневой крупы - 66 копеек.
Не будем забывать, что «гроши» эти выплачивались рабочим серебром, а торговля велась на бумажные ассигнации, стоившие в 3,5 раза дешевле серебра. Так что фактический заработок более чем утраивался.
Этот факт для меня новшество, так как я почему то не обращала внимания на термины "серебром", "золотом", "ассигнациями", хотя очень часто встречала их в классике..
Кроме того, рабочих на бугровских мельницах бесплатно кормили в специальных столовых, обеспечивали спецодеждой и обувью. Жили они в бесплатных домах при мельницах. Поскольку работа на мельницах была пыльной, действовали бесплатные бани и душевые. Обо всем этом рассказывала М.М. Хромова, бывшая учительница при мельнице Володиха: «На мельнице было примерно 300 рабочих. Жили в двухэтажном каменном корпусе, где была и контора управляющего. Рабочие были из окрестных деревень и жили при мельнице холостяками, семьи оставались дома, жены мужей навещали. Для семейных из дальних деревень были особые помещения.
Жалование рабочих 15 рублей в месяц на хозяйских харчах.
Питание - хлеб ржаной и белый, мясо, молоко, масло.
Для этого при мельнице держали много коров, гусей, уток и пр. Для мукомолов, работа которых была напряженной и жаркой, варили специальный квас, для служащих - другой, покрепче. При приезде на мельницу хозяина мыли и чистили жилые помещения, так как Николай Александрович не терпел грязи, и пекли пироги с калиной. Ее запасали много в пойме Линды, и зимой парили».
А вот как оценивал положение бугровских рабочих на сейминских мельницах земский врач станции Сейма Х. А. Рюриков: «Рабочие, в смысле материальном, были обеспечены. В смысле квартирных условий все почти имели собственные дома. Рабочие были или из прилегающих деревень, или люди, которые получали возможность, так или иначе, у Бугрова построить дом…
А вот и то, о чем я писала и в части 1 и здесь в начале темы:
На работу брали с большим выбором, брали не всякого… Если рабочий в чем-то провинился, он уже работу получить не мог». А.А. Курочкин из Городца тоже говорил: «Чтобы поступить к Бугрову даже матросом, надо было иметь рекомендацию близких людей».
Когда несколько лет назад поливали грязью СССР, то в пример приводили низкие зарплаты..
и мало кто вспоминал, что к тем нищенским (90 руб,110, 120 руб.) были и ежемесячные премии,
и квартальные, полугодовые, годовые, 13-я зарплата, касса взаимопомощи, что еще я забыла?
Таким образом средняя зарплата набегала вполне себе человеческая.
Не везде так было заведено, но на самых захудалых заводах и фабриках хоть что-то да и платили помимо зарплат..
Забыла я и о путевках в санатории, о поездках по туристическим путевкам, были и турбазы и свои дачи, да и встать в очередь на кооперативную квартиру, на машину, на участки земли под огороды и дачи помогали..я уже не говорю,что многие предприятия строили свое жилье, и я лично сразу почти получила семейное общежитие и встала в очередь на квартиру.
А наш завод не был каким-то исключительным,богатым и знаменитым..
Были и продуктовые наборы, привозили на завод и книги и вещи на распродажу..
Т.е. людей дополнительно многим обеспечивали,работай только..
Мне возразят, мол, только по блату все было..да не только по блату,уважаемые..
Сразу, конечно, тебя всеми этими благами не завалят..смотрели какой ты работник..
У хороших хозяев в царское время было много заведено для улучшения быта и жизни рабочего..
про 8-часовой рабочий день я уже выложила сведения.
Чем нынче лучше условия в каком-нибудь супермаркете?
не только 12 часов пашут, а и все 14..и где охрана труда? а зарплата? как раз нищенская, работа тяжелая и грязная да еще и с людьми..
У Бугровых,напоминаю, стол, жилье были бесплатными..тут тебе и бани и душевые и прочие необходимые для жизни условия рабочим..
Посмотрите, что делали хозяева дополнительно..
Кроме регулярной зарплаты ко всем религиозным праздникам бугровские рабочие и служащие получали продуктовые наборы, а в дни рождения всех Бугровых-хозяев - щедрые денежные вознаграждения. Служащим нередко дарились костюмы и сапоги. Условия труда на мельницах были нелегкими, и Бугровы заботились о благоустройстве рабочих мест, о технике безопасности. В 1890 году Николай Александрович просил Строительное отделение губернского правления разрешить «устроить электрическое освещение на луговых мельницах в Кантауровской волости Семеновского уезда». К сожалению, эту простую и естественную просьбу чиновники волокитили 13 лет, и лишь в 1903 году дали разрешение. На всех бугровских мельницах имелись здравпункты, где рабочие в случае необходимости получали срочную медицинскую помощь.
Потому и служили у Бугровых люди зачастую всю жизнь, семьями, поколениями. М. П. Возатов рассказывал о себе: «Служил 34 года, с 12 лет. Начинал с мальчика за пять рублей. Сапоги чистил, самовар ставил, на телеграф бегал, мало ли дел у зажиточных. Потом приказчиком стал. А с 18 лет послал меня Николай Александрович на приемку пшеницы в Воронеже. А после этого - приказчиком в Канавинской лавке. Отслужил в армии, вернулся к Бугрову. Работал в Горбатовском уезде, заведовал четырьмя лавками в Горбатове, Павлове, Ворсме и Богородске. После русско-японской войны был назначен заведующим Новишенской мельницей на Сейме, где и был до 1917 года».
Сами Бугровы особо почитали рабочих потомственных. По воспоминаниям А. Н. Бочаровой, помимо денежного жалования, им привозили пятипудовые (80 кг) мешки ржаной и белой муки, дрова, корм для скота и птицы. «Осенью везут капусту свежую и кадками заквашенную, картофель, лук, огурцы в засоле, яблоки на всю зиму…
Кончает у кого-то мальчишка начальную школу, а Бугров помнит и говорит:
- У тебя, к слову, Степан, Ванюшка поди-ка подрастает?
- Так точно, Николай Александрович, школу первоначальную кончает.
- Вот то-то. Учить парня надо. Отдай хоть в коммерческое или другое. На учебу все от меня пойдет».
К рабочим и служащим у Бугровых относились уважительно. Они, видно, никогда не забывали, откуда сами вышли и смотрели на работников не как на «быдло», а как на партнеров по общему делу. Такие отношения были заложены еще основателем фирмы П. Е. Бугровым,
на что обратил внимание П. И. Мельников-Печерский.
Наблюдая, как Петр Егорович выполнял подряд по замощению кремлевского плац-парада, он записал: «Глядя на мостовщика, не знающего сноровки, Бугров сам садится на заподряженную мостовую и бьет молотком булыжник с шуточной поговоркою, что достался же крепыш своему хозяину».
Уважительное отношение к людям труда Петр Егорович внушал своим потомкам. «Однажды в субботу, когда вся семья, по старообрядческой традиции, встала на вечернюю молитву, в молельную вошел приказчик:
- Там, Петр Егорович, молодцы (так Бугров называл своих рабочих) расчету требуют, в баню людям идти.
- Ты бы, Алексашка, рассчитал рабочих.
- Батюшка, - возроптал сын, - неужели мне и Богу не помолиться? Подождут они.
На это отец строго и резонно ответил:
- Алексашка, Бог подождет, он успеет, а рабочим нужно в баню идти, их нужно рассчитать поскорее. Будет тебе лоб-то мозолить!»
Как видно, П. Е. Бугров, будучи истинно верующим старообрядцем, ставил все-таки труд выше молитвы.
С неподдельным уважением относился к людям труда и Бугров-последний, Николай Александрович. В беседе с А. М. Горьким он размышлял: «Народ у нас хороший. С огнем в душе. Его дешево не купишь, пустяками не соблазнишь… Дай-ко ты мне власть, я бы весь народ разбередил, ахнули бы и немцы, и англичане. Я бы кресты да ордена за работу давал - столярам, машинистам, трудовым, черным людям. Успел в своем деле - вот тебе честь и слава!» А в разговоре с С.Т. Морозовым накануне первой русской революции задумчиво говорил: «Не знаю, что будет… Жандарм нижегородский, генерал, дурачок, тоже недавно пугал меня. Дескать - в Сормове шевелятся рабочие… Скажем правду - рабочий у нас плохо живет, а рабочий хороший… Я вот иной раз у себя на даче, на Сейме, беседую с ними, по вечерам, в праздники. Спросишь: “Что, ребята, трудно жить?” - “Трудновато”. - “Ну, а как, по-вашему, легче-то можно?” И я тебе скажу - очень умно понимают они жизнь».
И Николай Александрович сделал для своих рабочих то, на что не решилась царская власть: учредил пенсионный фонд, отчисляя в него 5 процентов чистой прибыли, а она на бугровских предприятиях была немалая. В царской России пенсиями были обеспечены только чиновники. Судьба же пожилых, больных и увечных рабочих целиком зависела от «милостей» хозяев, а они, как правило, были глухи к народной беде. Бугровы сломали глухую стену неприязни рабочих и работодателей.
Условиям жизни бугровских рабочих даже полиция позавидовала. В 1900 году полицейский исправник Балахнинского уезда потребовал от Н. А. Бугрова «отвести квартиру с отоплением и освещением уряднику, находящемуся на должности при заводе Бугрова на Сейме». Николай Александрович отвел полицейское домогательство, ответив, что «у себя на мельнице свободных квартир не имеет». И согласился лишь выплачивать уряднику на наем квартиры по 10 рублей в месяц, как минимальный заработок рабочего. Для полицейского урядника минимальная зарплата бугровского рабочего оказалась заманчивой, и он с радостью на нее согласился. Впрочем, пользы от этих урядников было мельнице мало. Их служебная тупость раздражала хозяина. Достаточно вспомнить их предложение учредить на Сейме арестантскую ночлежку (вытрезвитель). Это в поселке, где большинство населения составляли старообрядцы-трезвенники. Затею не поддержал ни волостной сход, ни Н. А. Бугров.
Вот потому и не было на бугровских мельницах в 1905 году «недовольства рабочих системой бугровского управления», хотя революционеры и старались посеять рознь между ними и хозяином. По воспоминаниям Х. А. Рюрикова, большевик С. А. Акимов, работавший на железнодорожной станции Нижний-товарная, направлял на Сейму нелегальную литературу. Ее читали в чайной Общества трезвости. Полиция произвела обыски у Рюрикова и учителя Комова, закрыла чайную и даже разместила на станции воинскую команду из шести стражников. Стражники содержались за счет Бугрова, а пользы от них не было никакой. Службу свою они несли небрежно, пьянствовали, унижали жителей, дебоширили, вместо порядка чинили произвол. Такая «охрана» вызвала возмущение населения, и в 1908 году губернатор, по настоянию Н. А. Бугрова, отозвал «охранников» «за ненадобностью». А бугровские рабочие, невзирая на все призывы и увещевания социал-демократов, примеру сормовичей с канавинцами не последовали и в революцию не пошли.
Цитаты из книги Кержаки.
Очень уважительно относились к рабочим и в доме И. Шмелева.
Там не было так строго как у Бугровых, пьяниц прощали и жалели, терепели до последнего..
в Лето Господне очень много сцен где автор рассказывал об отцовском отношении к рабочим..
Вспомните опять же цитату из темы Масленица со Шмелевым..
и на праздник старался всех накормить и устроить им угощение, и к рабочим за стол не брезговал садиться, и хоть целковым ради праздника да и одарит, а ведь не был богатым, разве что на детей своих, не один там Иванушка был..на все праздники,на Дни рождения людей кормил и не только своих, а и пришлых..
уж на что старики - дед с бабкой- привезшие вербу на Пасху маленькие люди, а и их не отпустили без гостинцев..Горкин (приказчик, всю жизнь прослуживший у Шмелевых) навязал в узелок сахарку-лимончику да чаю им, папашенька сверху оговоренного дал денежку, мамашенька ситчику да ниток выделила старикам, из кухни принесли им пирогов на дорогу да селедок посолонцевать дома..как же..потрудились старые люди, и их уважить надо..
Рассказывать долго о том как относились к рабочим у Шмелевых, лучше цитату выложу, а кто не читал Шмелева, советую очень начать с Лета Господня,меня книга в свое просто потрясла..
А может быть я и тему такую сделаю про отношения к работникам..почему бы и нет..
соскучилась я по творчеству Шмелева.)) может и для чего насобираю по его книгам..
скажу только,что Шмелев отец своего сына,будущего писателя безоговорочно доверил Горкину, тот и занимался мальчиком,воспитывал, в религиозном плане много для него сделал..вот тебе и чужой человек в семье..
А теперь обещанная цитата..и две бы разместила, да и так уж текст большой.))
И посмотрите, какое богатое угощение для простого народа!
Шмелев И. Лето Господне. глава Празднование.
Мы глядим из сеней в окошко, как крендель вносят в ворота и останавливаются перед парадным. Нам сверху видно сахарные слова на подрумянке: "хозяину благому"
А на вощеной дощечке сияет золотцем - "...на день Ангела".Отец обнимает Горкина, Василь-Василича, всех... и утирает глаза
платочком. И Горкин, вижу я, утирает, и Василь-Василич, и мне самому хочется от радости заплакать.
Крендель вносят по лестнице в большую залу и приставляют полого на рояле, к стенке. Глядим - и не можем наглядеться, - такая-то красота румяная! и по всем комнатам разливается сдобный, сладко-миндальный дух. Отец всплескивает руками и все говорит:
- Вот это дак уважили... ах, ребята.. уважили!..
Целуется со всеми молодцами, будто христосуются. Все праздничные, в новеньких синих чуйках, в начищенных сапогах, головы умаслены до блеска.
Отец поталкивает молодцов к закускам, а они что-то упираются - стыдятся словно. "Горка" уже уставлена, и такое на ней богатство, всего и не перечесть; глаза разбегаются смотреть. И всякие колбасы, и сыры разные, и паюсная, и зернистая икра, сардины, кильки, копченые, рыбы всякие, и семга красная, и лососинка розовая, и белорыбица, и королевские жирные селедки в узеньких разноцветных "лодочках", посыпанные лучком зеленым, с пучком петрушечьей зелени во рту; и сиг аршинный, сливочно-розоватый, с коричневыми полосками, с отблесками жирка, и хрящи разварные головизны, мягкие, будто кисель янтарный, и всякое заливное,
с лимончиками-морковками, в золотистом ледку застывшее; и груда горячих пунцовых раков, и кулебяки, скоромные и постные, - сегодня день постный, пятница, - и всякий, для аппетиту, маринадец; я румяные расстегайчики с вязигой, и слоеные пирожки горячие, и свежие паровые огурчики, и шинкованная капуста, сине-красная, и почки в мадере, на угольках-конфорках, и всякие-то грибки в сметане, - соленые грузди-рыжики... - всего и не перепробовать.
Отцу некогда угощать, все поздравители подходят. Он поручает молодцов Горкину и Василь-Василичу. Старенький официант Зернышков накладывает молодцам в тарелочки того-сего, Василь Василич рюмочки наливает, чокается со всеми, а себе подливает из черной бутылки с перехватцем, горькой. Горкину - икемчику, молодцам - хлебного винца, - "очищенной". И старшие банщицы тут,
в павлиньих шалях, самые уважаемые: Домна Панферовна и Полугариха. Все диву, прямо, даются, - как же парадно принимают! - царское, прямо, угощение.
Отец не уходит из передней, принимает народ. Из кухни поднимаются по крутой лестнице рабочие и служащие наши, и "всякие народы", старенькие, убогие, подносят копеечные просвирки-храмики, обернутые в чистую бумажку, желают здоровьица и благоденствия.