Дети Арбата.ч.3
Хозяйка Соловейчика, худенькая молодая женщина с тихим лицом, накрыла на стол. Что побудило ее сойтись с Борисом? Уедет и забудет ее. Понравился? Пожалела ссыльного?
Рядом с ней Борис с его замашками столичного волокиты выглядел жалко.
Саша вынул из чемодана банку шпрот - все, что осталось от маминой передачи. Борис откупорил бутылку водки. У него были свои рюмки, даже салфетки, он и здесь хотел жить по-человечески. Все было, как в обыкновенной жизни, только, если вспомнить, кто они, дико, странно, страшно, впрочем, уже не так страшно.
От первой же рюмки у Саши закружилась голова.
- Обычная вещь после тюрьмы, - заметил Борис, - втянетесь.
На Ангаре будем пить спирт, его туда дешевле возить, чем водку, - шестьсот километров на лошадях. В общем, проживем. Богучаны - большое село, работу по специальности я найду, вы тоже без пяти минут инженер, там трактора, сеялки, веялки.
шпроты..водка… салфетки..
охота жить по человечески…
а что, в Сибири ,в Казани, на Кубани или еще где без салфеток
и шпрот жили не по- человечески?
и обязательно пить спирт?
и обязательно втягиваться в пьянку?
ну да..вот тогда будет все совсем по- сибирски…
как всегда думали ограниченные в уме люди.
Далее совсем не кулинарный отрывок..
- Послушайте меня, Саша, сбрейте бороду, зачем она вам? Сейчас выйдем на улицу, и вы увидите, какие тут девушки.
Саша уже видел этих девушек. Они были прекрасны - статные русоволосые сибирячки, сильное тело, сильные ноги. Жизнь в Сибири представлялась ему жизнью отшельника, он будет заниматься французским, английским, политэкономией, три года не должны пропасть даром. Теперь он засомневался. Наверное, придется жить не только этим.
- Никакой косметики, все натурель, - говорил между тем Борис, - этап через три дня, мы с вами еще погуляем. Но, дорогой мой, с такой бородой можете сидеть дома.
- Неохота здесь бриться.
- Слушайте совет опытного человека. Вы первый день в ссылке, я третий месяц. Если будете откладывать жизнь до того дня, когда выйдете на свободу, вы конченый человек. Сохранить себя можно только одним способом - жить так, будто ничего не произошло. Тогда у нас есть шанс выкарабкаться.
ну да..
жизнь отшельником с изучением языков и + сильные стройные сибирячки выращенные без шпрот и на спирте под боком -это круто!
рассказ о новой интеллигенции, которую трудно таковой и назвать…
чо то я все больше разочаровываюсь в Рыбакове….
Обедали в столовой «Заготпушнины», в низком полуподвале с квадратными столиками
без скатертей. За широким прямоугольником раздаточного окна - кухня: три большие алюминиевые кастрюли на плите, над ними клубится пар, рядом краснолицая повариха с половником в руке.
- Это закрытая столовая, - объяснил Борис, - для сотрудников. Но на посторонних смотрят сквозь пальцы - нужна кассовая наличность. Есть свой откормочный пункт: свиньи, кролики, птица. Здесь пасется половина ссылки. Если кто-нибудь вам скажет, что именно я его сюда устроил, можете верить.
Увидев Бориса, повариха положила половник, вытерла руки о передник, вышла из кухни.
- Борщ сегодня, Борис Савельевич, бефстроганов с пюре, если подождете, картофель поджарю, - она наклонилась к нему, - есть бутылочка коровьего.
- Поджарьте, - величественно разрешил Борис.
- Уезжаете, Борис Савельевич?
- Уезжаю, - нахмурился Борис. - Отруби привезли?
- Привезли, четыре мешка, обещали завтра еще привезти. А калькуляцию опять напутали: гуляш идет на восемь копеек дешевле. И с печником не договорились, дымит печь, глаза болят.
Она говорила с ним как с человеком, при котором все шло хорошо, а вот уедет, начнутся всякие неполадки. И Борис всем своим видом показывал, что так это и должно случиться, но ему приятно сознавать, что, хотя он уже здесь никто, ему по-прежнему оказывают уважение.
- Заболталась, а вы есть хотите, - спохватилась повариха.
- До меня, - сказал Борис, - в столовой работали пятеро, теперь двое: кухонный рабочий и вот она. Повариха, она же кассир, официантка и директор. Впрочем, столовая - мелочь. Я мог бы вам рассказать о том, что я сделал здесь за два месяца. Но теперь это уже никому не интересно. Незаменимых у нас нет: сегодня я, а завтра ты. Хотя если вдуматься, то эти слова бессмысленны. Если в библиотеке нет Пушкина, я могу заменить его Толстым, но это будет Толстой, а не Пушкин. На мою должность назначили другого, но это уже другой Пушкин.
ну чо..молодец паренек Бориска-то..
в столовке оставил двоих рабочих вместо пятерых..
и ВСЮ работу свалил на одну тетку …
а каково это наварить борща бочку и наготовить бефстроганов с пюре на
прорву людей одной без помощников бабе? а сам - то пробовал сей подвиг повторить?..
И мало того- он же еще ходит пожрать туда на халяву..
это ж мелочь для него!!
ему и картошечку поджарят, если он СОИЗВОЛИТ подождать!
чо..господин же… «…величественно разрешил Борис..»!!!
Читать, как этот дурак рассуждает о замене просто смешно…
особенно при всем его желании казаться чиноником, без которого
тут снова все будет плохо..
это книжка..
но книжка, списанная с жизни…
В столовую робко вошел маленький человечек. Молодой, но сутулый, неряшливый, небритый, кепка со сломанным козырьком, длинная обтрепанная куртка надета на грязную рубашку, пуговиц не хватает, стоптаны туфли. Неуклюжие стеганые штаны мешком висят на коленях, штрипки болтаются.
- А, Игорь! - приветствовал его Борис. - Ну, подойди, подойди!
Игорь подошел, застенчиво улыбаясь. Саша увидел голубые глаза, белую тонкую шею.
- Кепочку сними - столовая, - сказал Борис.
Игорь смял в руках кепчонку, русые, давно не стриженные, не мытые волосы торчали во все стороны.
- Как дела? - спросил Борис.
- Ничего, хорошо. - Игорь обнажил в улыбке редкие зубы.
- Хорошо - это хорошо. А ничего - это ничего. Опять прогнали?
- Нет, почему же? Не пускают в экспедицию.
Что-то особенное было в его приятном интеллигентном голосе, но что именно, Саша уловить не мог. Голос запоминался.
- Игорь работал в инвентаризационной конторе, - объяснил Борис, - работа непыльная: обмеривать здания, чертить планы, и сдельная - можно хорошо заработать. Но сей муж ленится, приносит чертежи в масляных пятнах. Разве у тебя есть масло, Игорь? Так ты его мажь на хлеб, а не на чертежи. А то, что тебя не пускают в экспедицию, заливаешь! Половина партии остается в Канске, и ты мог бы остаться, если бы был человеком.
Игорь виновато улыбался, мял в руках кепку.
- Ладно! - закончил Борис свои наставления. - Есть хочешь? Конечно - да! Деньги есть? Конечно - нет!
- Я должен на днях получить за восемь чертежей.
- Про эти восемь чертежей я слышу два месяца… - Борис крикнул: - Марья Дмитриевна, накормите Игоря, я заплачу.
Повариха хмуро сунула в окно тарелку борща и кусок хлеба. Игорь запихнул кепку в карман, зажал под мышкой хлеб и пошел к дальнему столику, неловко держа тарелку обеими руками.
- Кто он такой? - спросил Саша.
- Заметная здесь личность, колоритный тип. Поэт. Сын белого эмигранта. В Париже стал заядлым комсомольцем, приехал в СССР, и вот, пожалуйста, он уже в Канске.
- За что?
- Вы задаете наивные вопросы. Уничтожаем крамолу в зародыше. Если я рассказал не тот анекдот, значит, у меня определенное направление мыслей и при благоприятных обстоятельствах я способен на антисоветские действия. Вы выпустили неправильную стенгазету, завтра издадите подпольный журнал, послезавтра листовки. Это даже гуманно: за стенгазету вам дали три года, а за листовки пришлось бы расстрелять - вам сберегли жизнь. Игорь вырос в Париже, сын эмигранта, то есть человека, пострадавшего от революции, от него можно ждать чего угодно. Значит, его надо изолировать для его же пользы.
Игорь сидел в углу, торопливо ел.
Глядя на него, Борис сказал:
- Простой человек сам за собой убирает и потому всюду остается человеком. Аристократ привык, чтобы за ним подтирали, и, если подтиральщика нет, превращается в скотину. Монсеньор не желает работать, доедает объедки в столовых, с квартиры его гонят - неряха! Набрал у всех денег, никому не отдает. Ну, а, как вы понимаете, среди ссыльных нет Крезов. Но сами ссыльные его и испортили: носились с ним как с писаной торбой. Шутка сказать - поэт! Из Парижа! Париж! Франция! Три мушкетера! Дюма-отец! Дюма-сын!.. Только меня он боится: те, кто с ним носился, жевать не дают, а я даю. Приходится терпеть мои нотации, хотя в душе он презирает меня, как плебея и хама. А вот уеду на Ангару, и он без меня подохнет с голоду! Но самое интересное другое. Он ждет свою Дульсинею. Если она придет, вас ожидает зрелище, которого вы никогда не видели и не увидите. А вот и она.
В столовую вошла женщина лет тридцати, поразительной красоты, величавая богиня с резким рисунком большого упрямого рта. Спокойным взглядом обвела столовую, равнодушно кивнула Борису, тот со сдержанным достоинством наклонил голову. Потом увидела Игоря, склонившегося в углу над тарелкой.
- У такого ублюдка такая женщина, - сокрушенно пробормотал Борис.
- Кто она?
- Приехала из Ленинграда, разыскивает высланного мужа и вот влюбилась в это чучело. Сидят тут каждый день, он ей читает стихи, а она смотрит на него, как на портрет Дориана Грея.
Женщина что-то рассказывала Игорю, он хихикал, собирал крошки со стола и бросал в рот. Встрепанный суетливый человечек без всякого обаяния. Потом женщина встала, подошла к раздаточному окну, повариха так же недовольно сунула ей тарелку борща. Игорь дернулся, хотел помочь и остался сидеть. Когда женщина снова пошла за хлебом и прибором, он опять двинулся было за ней, но вернулся.
Она ела, теперь он что-то рассказывал, его лицо было юным и потрепанным одновременно. Она слушала, иногда кивала головой. Потом принесла второе, половину переложила себе в тарелку из-под борща, остальное придвинула Игорю.
- Прорва! - негодовал Борис. - Он может есть с утра до вечера, отбирать у любимой женщины. Люди и в худших условиях остаются людьми. А этот парижский бульвардье вот во что превратился. И не думайте, что он прост. Нет! Он нахал, циник, в душе смеется над теми, кого обирает. Паразит! Щадит себя, а щадить себя - значит не щадить других, это говорил еще мой дедушка-цадик. Приехал в СССР! Думал, оказал большую честь Советскому Союзу, а здесь, как выяснилось, надо работать. Не захотел работать, и общество вытолкнуло, выжало его из себя.
Улыбаясь, Саша сказал:
- Правильнее было бы выжать его обратно в Париж.
Женщина между тем кончила есть, отодвинула тарелку, поставила локти на стол, прижалась подбородком к рукам и смотрела на Игоря.
А он нахохлился, откинулся на спинку стула, опустил голову и забормотал…
Читал он стихи, не повышая голоса, до Саши долетали только отдельные слова: крестоносцы, стены Иерусалима, желтые пески, палящее солнце, женщины, ожидающие рыцарей, которые никогда не вернутся.
- Как вам это нравится? - вполголоса спросил Борис. - Отважные рыцари и очаровательные дамы. А? В Канске, в столовой «Заготпушнины»?!
Действительно смешно.
что тут еще скажешь?
ублюдок побирается и не хочет работать!
А чем сам то лучше?
Аристократ привык, чтобы за ним подтирали, и, если подтиральщика нет,
превращается в скотину.
это еще вопрос, кто тут скотина-этот поэт или двое из столицы..
за что его любит такая красотка?
а наверное, за то что у плебея душа есть..
а у этих ублюдков только и мечта- кусок ветчины с сыром и бесплатный обед…
ненавижу вот таких уродов.
Они хуже клещей…
они готовы из человека вытянуть даже его личное счастье,
не то что по блату жареную картошку..
Сталин…
Безусловно, мать хотела ему добра, хотела, чтобы он стал священником, хотела отдать его Богу. И к Эгнаташвили водила, чтобы посытнее и повкуснее поел. А он не хотел к ним ходить. Они богатые, он бедный, выносят ему во двор тарелку харчо, баранину с кукурузой, а сами сидят в комнатах, пьют вино, разговаривают. Когда они ходили к Эгнаташвили, мать старалась приодеть его. А зачем? Одеждой одни подчеркивают богатство, другие пытаются скрыть бедность. А он не стыдился своей бедности. Брюки обтрепались? Плевать! Других брюк у него нет. Ботинки стоптаны? Других ботинок у него нет. В Тифлисе, в семинарии, он даже гордился своим обтрепанным видом - так должен выглядеть настоящий мужчина! Он и сейчас одевается как простой солдат…
Чем ему были плохи харчо и баранина?
и кукуруза? Брюки обтрепались- это бедность?
а их можно было в порядок привести..
и не корячится от гордости своей бедностью..
поговорить с ним не желали?
было об чем говорить- поговорили бы..
свою тарелку хинкала он получал ежедневно…
крутилась там мать, чтоб этого орла прокормить..
только вот ПОТОМ думал ли он о матери?
но о Сталине разговор бы отдельно..
Тем более, что этот эпизод явно авторский вымысел.
И отец вечерами пил с приятелями атенское вино и пел с ними песни - щемящее сердце грузинское многоголосье. Хорошо пели, хорошо пили - по-грузински, добрея и веселея от вина, не так, как пьют русские мужики, впадая от водки в пьяный кураж, драки и поножовщину.
Но это русский народ, великий по численности, по территории, народ, с которым только и можно делать историю. Присоединение к России сохранило грузин как нацию, и потому грузинский социализм - часть социализма общероссийского.
Однако русские - это не грузины. В училище, в семинарии никто не трогал его из-за поврежденной руки, в этом проявлялось исконное грузинское благородство. Но потом люди не считались с этим его физическим недостатком, ни в Баку, ни в Батуми, ни в Сибири, были грубы и безжалостны. Он устоял тогда, противопоставил им еще большую грубость. За грубость Ленин упрекал его, но только так можно управлять: грубость аппарата держит в узде грубость народа. Деликатничают с ним только интеллигенты, которых потом же и выкидывают, как хлам. Еще тогда, в молодости, он понял, что демократия в России - это лишь свобода для развязывания грубых сил. Грубые инстинкты можно подавить только сильной властью, такая власть называется диктатурой. Этого не понимали меньшевики, не знавшие народа, это понимали большевики, знавшие народ. Потому-то русские социал-демократы в большинстве своем пошли за большевиками, нерусские социал-демократы - за меньшевиками. Большевизм - русское явление, меньшевизм - не русское. Из всех крупных грузин только ОН один понимал русский народ и пошел с большевиками. Другие грузины - Ной Жордания, Церетели, Чхеидзе и тому подобные - не знали русского народа и пошли с меньшевиками. Правда, тогда ОН был против национализации земли. Кто был прав для того времени, он или Ленин, неизвестно. Кто был прав или не прав в прошлом, история не дает на это однозначного ответа - прав победитель. Но ОН не стал оппонировать Ленину: его путь с большевиками, с Россией, в которой он только и мог состояться как политический деятель. Он много занимался национальным вопросом и твердо знает: среди наций, как среди людей, побеждают сильнейшие, среди народов, как среди политиков, есть ведущие и есть ведомые. В Советском Союзе, насчитывающем сотню народов, ведущим может быть только один народ - русский, он составляет более половины населения страны. С русским великодержавным шовинизмом нужно ПРОВОЗГЛАШАТЬ беспощадную борьбу, ибо он вызывает в ответ местный национализм. Но ни на минуту нельзя забывать, что главная, объединяющая сила - русский народ. Для русского народа он должен быть русским, как для французов был французом корсиканец Наполеон Бонапарт.
Совсем не кулинарная цитата..
Но возмущает фраза о русских пьющих мужиках с их куражом..
лучше уж по голым столбам лазать в пьянках, доказывая свою ловкость,
чем мстить соседу годами, как это принято на Кавказе.
В любой деревне до революции пьяниц и бездельников было раз-два и обчелся..
И были они позором всей деревни..
дальше текст сохранила из-за его исключительного цинизма..
и снова по поводу русского народа..
и не факт, что эти выводы принадлежат Сталину..
написал - то их Рыбаков.
Потом пришло письмо, что отца убили в Телави в пьяной драке.
вот вам и пьяный русский кураж и грузинское винное благодушие..ага..
хохотал крыжовник, плакала береза, называется……
Рыбакову б стОило быть повнимательнее к тому, что он писал для поколений.
Обсуждали вина. Виталий советовал «Шато-и-кем», но Вика потребовала «Барзак», о таком вине Варя слышала впервые. Эрик предпочел рюмку водки и икру. Вежливая улыбка не сходила с его лица, он прилично говорил по-русски, хотя и с легким акцентом, иногда напрягался, вспоминая слова. Его отец - швед, владелец известной телефонной фирмы, устанавливает какие-то особенные средства связи на наших заводах, и вот Эрик - инженер, представитель фирмы отца. Его мать родилась в России, в Прибалтике, научила Эрика русскому языку, даже отец знает русский - их фирма еще до революции устанавливала первые в России телефоны.
В винах разбираемся..
а Прибалтика у нас в России…пи*дец….
тут уж и правда, хоть стой, хоть падай.
Рыбаков, оказывается, был еще и в географии не силен..
Собиралась ли Вика выйти замуж за иностранца и уехать с ним, как к тому стремились другие «метропольские» девицы? Она еще не решила. Она выросла в неприятии всего этого. С детства был невыносим хам, поселенный за стеной, в их комнате, устанавливающий свои порядки в коридоре и на кухне, замызганный рабочий, являющийся под утро с ночной смены, превращающий ванную в грязную лужу и видящий в ее отце, владельце квартиры, недобитую контру. А ее отец, профессор с мировым именем, вынужден был получать гонорары мукой, повидлом, слипшимся монпансье, - даже это скрывали от соседей, чтобы не прослыть буржуями. Незабываемая пора детства…
Теперь все изменилось. Квартиру вернули, гонорары у отца баснословные, снабжение по высшей категории, в доме собираются знаменитости, все у нее есть - туалеты, косметика. И здесь неплохо ей, одной из первых красавиц Москвы.
Но что дальше? Профессор? Народный артист? Крупный начальник? Разводы, алименты… А молодые начинают с нуля, с четырехсот рублей, не ее стиль привести нахлебника в дом. Правда, появилась новая элита - летчики, авиационные конструкторы, их ласкает правительство, им дают прекрасные квартиры, пайки, оклады, часть даже бонами на торгсин. Водопьянов, Каманин, Доронин, Ляпидевский, Леваневский, Молоков, Слепнев - самые знаменитые в Москве фамилии. Но где они, эти летчики? Наверно, женаты. Где эти таинственные авиаконструкторы?
В общем, ничего не решено. Во всяком случае, не японец, даже не американец - слишком далеко, не немец-перец - там беспокойно. Родовитый англичанин, богатый француз, даже легкомысленный итальянец, то есть Париж, Рим… Годится швед - потомок спичечного короля, голландец - потомок нефтяного. Они только числятся шведами и голландцами, а живут в Лондоне и Париже. Стать женой Эрика - девчонки умрут от зависти, для них турецкий шашлычник - уже принц.
мука, повидло, конфеты - это плохо?
+ рядом замызганный сосед…
но тут роль избалованной красотки четко прописана..
трутень, выросший на повидле с монпасье..
А сварить хорошее повидло не так и просто.
Пробовала..сейчас его уже и не найдешь в продаже…
Пирожки с повидлом были в моем детстве удовольствием.
И до сих пор помню банки с повидлом..
густое, плотное и прозрачное, протертое.. вкуснятина!!!
а тут зарплата профессору мукой и слипшимся монпасье…
зарплата петардами или игрушками из искусственного меха была б лучше,
как это было в годы перестройки?
эта вековая обида, что «лучшего» из человеков не ценят и до сих пор жива…
и никак не сдохнет…лучшим себя многие считают…
даже те, кто этого и не достоин…
замызганный сосед может внезапно исчезнуть..
как герой этой книги Саша..
А вот Вика найдет возможность шляться по ресторанам и дальше
- это сто процентов….
Вика: Во всяком случае, в ресторан можно ходить только с иностранцами - обслуживают, угождают, на валюту все есть, чувствуешь себя человеком. Она пойдет завтра днем в «Националь».
Опять желание чувствовать себя человеком..
Саша в тюрьме без шоколада и колбасы не человек.
Вика без валюты и не угождения ей в ресторанах тоже не человек..
кем они хотели стать, чтоб они поняли, что они- человеки?
аристократами, за которыми подтирают?
интересно устроена была психология автора..
Иногда так мало для счастья…
Чай с лимоном…
На кровати рядом с тобой спящий мирно ребенок…
ты, отдыхающая от трудов дня… накормленная и мурчащая кошка рядом…
Прекрасный роман Шмелева «Человек из ресторана.»
Кто его читал? официант, который прислуживал господам свиньям..
В том романе, о котором речь, рассказ о жизни человека, который прислуживает в ресторане..
вот таким засранцам как Вика..и Саша. Только более чем полувеком ранее..
Меня огорчает то, что очень многие сейчас не читают классику…
традиции- это как раз то , что присуще нам,русским…
забыл о них и кто ты да полез в господа, это уже не русский..
Софья Александровна только что вернулась с работы, разогревала обед. Поздоровалась с ним спокойно, без той радости, с какой встречала его обычно. Раньше она готовилась к его приходу, пекла пирог, принаряжалась, сегодня он пришел в дом к одинокой работающей женщине, которая каждый день ходит на службу и которой поэтому не до пирогов и приемов. Она поздоровалась с братом, предложила разделить с ней обед, хотя не была уверена, что он будет есть перловый суп и солонину с картошкой, жаренной на маргарине. Безразлично посмотрела на пакет, который принес с собой Марк Александрович, на свертки, которые вынул из портфеля.
Марк с удовлетворением подумал, что служба пошла сестре на пользу, преобразила ее.
Раньше она была только женой, матерью, домохозяйкой.
Теперь трудовая жизнь, коллектив, заботы, лежащие вне дома, отвлекли ее от личных переживаний, расширили мир, придали устойчивость и силу.
да, печь пироги к приходу (или приезду) гостей - это у русских традиция…
когда Саша, жалуясь на свою жизнь,
сидя в тюрьме трескает бутеры с колбасой и сыром да на белой булке,
заедая все это шоколадом, его мать варит себе перловый суп, жарит картошку на маргарине…
и ест солонину…в другом эпизоде у неё из еды лишь грибной суп…
вам его жаль?
мне нет…мне мать ту жаль…
кто такой Марк?
а родной брат, который считает, что служба (т.е. работа) сестре идет на пользу…
Скотина…скотина, которая живет за счет других..
в том числе и за счет сестер.
Солонина-это впрок заготовленное мясо, и фиг его знает, где оно хранилось.
бывало,что и черви в нем заводились…промоют да и продадут по дешевке.
И это вам не сыр с вареным мяском, о чем так вожделенно мечтает Саша в тюрьме.
Ничо…зато его мама это ест…
А что такое маргарин?
это не масло, это даже не жир…
это искусственная дрянь.
Фиг знает с чего его сделали да и делают сейчас…
В моем доме его нет…
и не было… и так ли работа отвлекла мать о горестных думах про сына?
далее эпизод в книге как братик мамы Саши, стуча кулаком по столу,
вправлял сестренке мозги… и как надо было любить коммунистов…
Марк Александрович был рад за сестру и за себя: посещение будет не таким тяжким,
как он того опасался.
Но в глубине души он не мог не отметить, что, приобретя нечто новое, по убеждению Марка Александровича, очень хорошее, Соня утеряла что-то очень ему дорогое, что-то из далекого и родного: мягкость, доброжелательность. Исчез привычный и притягивающий уют ее дома, устроенность, прибранность, какие-то милые безделушки. Теперь здесь было только самое необходимое, теперь тут торопились, жили наспех. Она ела картошку со сковородки, сковородка стояла на решетчатой металлической подставке, скатерть была загнута на одном углу. Сестра не опустилась, наоборот, подтянулась, похудела, стала подвижней, деловитей. Просто, по-видимому, дом потерял для нее смысл. В нем не было сына.
Всегда тяжело быть рядом со страдающим человеком.
надо не только боль его понять и разделить, надо быть терпимым..
сильным… и надо быть готовым на все, чтоб подставить плечо…
Потеря мягкости и доброжелательности, как этот эгоист отметил, сильный фактор.
быть вот такой сильной и оставаться прежней,
где на буфете стояли милые безделушки, а картошку не ели бы со сковороды,
а сервировали на тарелочке- это удел с точки зрения Марка слабых…
а каково вот так -успей и в доме уют навести и отработать,
и Сашеньку в ссылке деликатесами обеспечить, да и деньжонок ему собрать..
а сам то он смог бы вот так везде успеть?
у нас дома в поселке едят со сковороды всей семьей…
до сих пор…
тарелок на каждого напастись можно…
воды для их мытья тоже..
да не очень - то много времени намывать лишнюю посуду,
когда в доме едят три раза в день..
а поесть с одной посудины - это единство…
а тут еда, вот как это отмечено, мимолетный момент..
со сковородки..
отогнув уголок скатерти…на ходу…
Сашенька же в тюрьме! изголодался!!!!
до сервировок ли для себя..
сейчас и вовсе то скатертей не стелят даже в городе…
искусство накрыть стол практически исчезло..
женщины все на работе…деловитые, в заботах,
«…утерявшие то что спокойно и милое, что так дорого мужскому сердцу..»
так не надо гнать женщин туда, где они теряют это спокойное и милое..
пусть она стирает те скатери, гладит их..
накрывает на стол, не бегает по очередям,
чтоб сыночку передать в тюрягу вареное мясо,масло, колбасу и шоколад.
Марк мог помочь племяннику..
и оградить сестру от стресса..
но он этого не сделал..он просто остался наблюдателем..
Рядом с ней Борис с его замашками столичного волокиты выглядел жалко.
Саша вынул из чемодана банку шпрот - все, что осталось от маминой передачи. Борис откупорил бутылку водки. У него были свои рюмки, даже салфетки, он и здесь хотел жить по-человечески. Все было, как в обыкновенной жизни, только, если вспомнить, кто они, дико, странно, страшно, впрочем, уже не так страшно.
От первой же рюмки у Саши закружилась голова.
- Обычная вещь после тюрьмы, - заметил Борис, - втянетесь.
На Ангаре будем пить спирт, его туда дешевле возить, чем водку, - шестьсот километров на лошадях. В общем, проживем. Богучаны - большое село, работу по специальности я найду, вы тоже без пяти минут инженер, там трактора, сеялки, веялки.
шпроты..водка… салфетки..
охота жить по человечески…
а что, в Сибири ,в Казани, на Кубани или еще где без салфеток
и шпрот жили не по- человечески?
и обязательно пить спирт?
и обязательно втягиваться в пьянку?
ну да..вот тогда будет все совсем по- сибирски…
как всегда думали ограниченные в уме люди.
Далее совсем не кулинарный отрывок..
- Послушайте меня, Саша, сбрейте бороду, зачем она вам? Сейчас выйдем на улицу, и вы увидите, какие тут девушки.
Саша уже видел этих девушек. Они были прекрасны - статные русоволосые сибирячки, сильное тело, сильные ноги. Жизнь в Сибири представлялась ему жизнью отшельника, он будет заниматься французским, английским, политэкономией, три года не должны пропасть даром. Теперь он засомневался. Наверное, придется жить не только этим.
- Никакой косметики, все натурель, - говорил между тем Борис, - этап через три дня, мы с вами еще погуляем. Но, дорогой мой, с такой бородой можете сидеть дома.
- Неохота здесь бриться.
- Слушайте совет опытного человека. Вы первый день в ссылке, я третий месяц. Если будете откладывать жизнь до того дня, когда выйдете на свободу, вы конченый человек. Сохранить себя можно только одним способом - жить так, будто ничего не произошло. Тогда у нас есть шанс выкарабкаться.
ну да..
жизнь отшельником с изучением языков и + сильные стройные сибирячки выращенные без шпрот и на спирте под боком -это круто!
рассказ о новой интеллигенции, которую трудно таковой и назвать…
чо то я все больше разочаровываюсь в Рыбакове….
Обедали в столовой «Заготпушнины», в низком полуподвале с квадратными столиками
без скатертей. За широким прямоугольником раздаточного окна - кухня: три большие алюминиевые кастрюли на плите, над ними клубится пар, рядом краснолицая повариха с половником в руке.
- Это закрытая столовая, - объяснил Борис, - для сотрудников. Но на посторонних смотрят сквозь пальцы - нужна кассовая наличность. Есть свой откормочный пункт: свиньи, кролики, птица. Здесь пасется половина ссылки. Если кто-нибудь вам скажет, что именно я его сюда устроил, можете верить.
Увидев Бориса, повариха положила половник, вытерла руки о передник, вышла из кухни.
- Борщ сегодня, Борис Савельевич, бефстроганов с пюре, если подождете, картофель поджарю, - она наклонилась к нему, - есть бутылочка коровьего.
- Поджарьте, - величественно разрешил Борис.
- Уезжаете, Борис Савельевич?
- Уезжаю, - нахмурился Борис. - Отруби привезли?
- Привезли, четыре мешка, обещали завтра еще привезти. А калькуляцию опять напутали: гуляш идет на восемь копеек дешевле. И с печником не договорились, дымит печь, глаза болят.
Она говорила с ним как с человеком, при котором все шло хорошо, а вот уедет, начнутся всякие неполадки. И Борис всем своим видом показывал, что так это и должно случиться, но ему приятно сознавать, что, хотя он уже здесь никто, ему по-прежнему оказывают уважение.
- Заболталась, а вы есть хотите, - спохватилась повариха.
- До меня, - сказал Борис, - в столовой работали пятеро, теперь двое: кухонный рабочий и вот она. Повариха, она же кассир, официантка и директор. Впрочем, столовая - мелочь. Я мог бы вам рассказать о том, что я сделал здесь за два месяца. Но теперь это уже никому не интересно. Незаменимых у нас нет: сегодня я, а завтра ты. Хотя если вдуматься, то эти слова бессмысленны. Если в библиотеке нет Пушкина, я могу заменить его Толстым, но это будет Толстой, а не Пушкин. На мою должность назначили другого, но это уже другой Пушкин.
ну чо..молодец паренек Бориска-то..
в столовке оставил двоих рабочих вместо пятерых..
и ВСЮ работу свалил на одну тетку …
а каково это наварить борща бочку и наготовить бефстроганов с пюре на
прорву людей одной без помощников бабе? а сам - то пробовал сей подвиг повторить?..
И мало того- он же еще ходит пожрать туда на халяву..
это ж мелочь для него!!
ему и картошечку поджарят, если он СОИЗВОЛИТ подождать!
чо..господин же… «…величественно разрешил Борис..»!!!
Читать, как этот дурак рассуждает о замене просто смешно…
особенно при всем его желании казаться чиноником, без которого
тут снова все будет плохо..
это книжка..
но книжка, списанная с жизни…
В столовую робко вошел маленький человечек. Молодой, но сутулый, неряшливый, небритый, кепка со сломанным козырьком, длинная обтрепанная куртка надета на грязную рубашку, пуговиц не хватает, стоптаны туфли. Неуклюжие стеганые штаны мешком висят на коленях, штрипки болтаются.
- А, Игорь! - приветствовал его Борис. - Ну, подойди, подойди!
Игорь подошел, застенчиво улыбаясь. Саша увидел голубые глаза, белую тонкую шею.
- Кепочку сними - столовая, - сказал Борис.
Игорь смял в руках кепчонку, русые, давно не стриженные, не мытые волосы торчали во все стороны.
- Как дела? - спросил Борис.
- Ничего, хорошо. - Игорь обнажил в улыбке редкие зубы.
- Хорошо - это хорошо. А ничего - это ничего. Опять прогнали?
- Нет, почему же? Не пускают в экспедицию.
Что-то особенное было в его приятном интеллигентном голосе, но что именно, Саша уловить не мог. Голос запоминался.
- Игорь работал в инвентаризационной конторе, - объяснил Борис, - работа непыльная: обмеривать здания, чертить планы, и сдельная - можно хорошо заработать. Но сей муж ленится, приносит чертежи в масляных пятнах. Разве у тебя есть масло, Игорь? Так ты его мажь на хлеб, а не на чертежи. А то, что тебя не пускают в экспедицию, заливаешь! Половина партии остается в Канске, и ты мог бы остаться, если бы был человеком.
Игорь виновато улыбался, мял в руках кепку.
- Ладно! - закончил Борис свои наставления. - Есть хочешь? Конечно - да! Деньги есть? Конечно - нет!
- Я должен на днях получить за восемь чертежей.
- Про эти восемь чертежей я слышу два месяца… - Борис крикнул: - Марья Дмитриевна, накормите Игоря, я заплачу.
Повариха хмуро сунула в окно тарелку борща и кусок хлеба. Игорь запихнул кепку в карман, зажал под мышкой хлеб и пошел к дальнему столику, неловко держа тарелку обеими руками.
- Кто он такой? - спросил Саша.
- Заметная здесь личность, колоритный тип. Поэт. Сын белого эмигранта. В Париже стал заядлым комсомольцем, приехал в СССР, и вот, пожалуйста, он уже в Канске.
- За что?
- Вы задаете наивные вопросы. Уничтожаем крамолу в зародыше. Если я рассказал не тот анекдот, значит, у меня определенное направление мыслей и при благоприятных обстоятельствах я способен на антисоветские действия. Вы выпустили неправильную стенгазету, завтра издадите подпольный журнал, послезавтра листовки. Это даже гуманно: за стенгазету вам дали три года, а за листовки пришлось бы расстрелять - вам сберегли жизнь. Игорь вырос в Париже, сын эмигранта, то есть человека, пострадавшего от революции, от него можно ждать чего угодно. Значит, его надо изолировать для его же пользы.
Игорь сидел в углу, торопливо ел.
Глядя на него, Борис сказал:
- Простой человек сам за собой убирает и потому всюду остается человеком. Аристократ привык, чтобы за ним подтирали, и, если подтиральщика нет, превращается в скотину. Монсеньор не желает работать, доедает объедки в столовых, с квартиры его гонят - неряха! Набрал у всех денег, никому не отдает. Ну, а, как вы понимаете, среди ссыльных нет Крезов. Но сами ссыльные его и испортили: носились с ним как с писаной торбой. Шутка сказать - поэт! Из Парижа! Париж! Франция! Три мушкетера! Дюма-отец! Дюма-сын!.. Только меня он боится: те, кто с ним носился, жевать не дают, а я даю. Приходится терпеть мои нотации, хотя в душе он презирает меня, как плебея и хама. А вот уеду на Ангару, и он без меня подохнет с голоду! Но самое интересное другое. Он ждет свою Дульсинею. Если она придет, вас ожидает зрелище, которого вы никогда не видели и не увидите. А вот и она.
В столовую вошла женщина лет тридцати, поразительной красоты, величавая богиня с резким рисунком большого упрямого рта. Спокойным взглядом обвела столовую, равнодушно кивнула Борису, тот со сдержанным достоинством наклонил голову. Потом увидела Игоря, склонившегося в углу над тарелкой.
- У такого ублюдка такая женщина, - сокрушенно пробормотал Борис.
- Кто она?
- Приехала из Ленинграда, разыскивает высланного мужа и вот влюбилась в это чучело. Сидят тут каждый день, он ей читает стихи, а она смотрит на него, как на портрет Дориана Грея.
Женщина что-то рассказывала Игорю, он хихикал, собирал крошки со стола и бросал в рот. Встрепанный суетливый человечек без всякого обаяния. Потом женщина встала, подошла к раздаточному окну, повариха так же недовольно сунула ей тарелку борща. Игорь дернулся, хотел помочь и остался сидеть. Когда женщина снова пошла за хлебом и прибором, он опять двинулся было за ней, но вернулся.
Она ела, теперь он что-то рассказывал, его лицо было юным и потрепанным одновременно. Она слушала, иногда кивала головой. Потом принесла второе, половину переложила себе в тарелку из-под борща, остальное придвинула Игорю.
- Прорва! - негодовал Борис. - Он может есть с утра до вечера, отбирать у любимой женщины. Люди и в худших условиях остаются людьми. А этот парижский бульвардье вот во что превратился. И не думайте, что он прост. Нет! Он нахал, циник, в душе смеется над теми, кого обирает. Паразит! Щадит себя, а щадить себя - значит не щадить других, это говорил еще мой дедушка-цадик. Приехал в СССР! Думал, оказал большую честь Советскому Союзу, а здесь, как выяснилось, надо работать. Не захотел работать, и общество вытолкнуло, выжало его из себя.
Улыбаясь, Саша сказал:
- Правильнее было бы выжать его обратно в Париж.
Женщина между тем кончила есть, отодвинула тарелку, поставила локти на стол, прижалась подбородком к рукам и смотрела на Игоря.
А он нахохлился, откинулся на спинку стула, опустил голову и забормотал…
Читал он стихи, не повышая голоса, до Саши долетали только отдельные слова: крестоносцы, стены Иерусалима, желтые пески, палящее солнце, женщины, ожидающие рыцарей, которые никогда не вернутся.
- Как вам это нравится? - вполголоса спросил Борис. - Отважные рыцари и очаровательные дамы. А? В Канске, в столовой «Заготпушнины»?!
Действительно смешно.
что тут еще скажешь?
ублюдок побирается и не хочет работать!
А чем сам то лучше?
Аристократ привык, чтобы за ним подтирали, и, если подтиральщика нет,
превращается в скотину.
это еще вопрос, кто тут скотина-этот поэт или двое из столицы..
за что его любит такая красотка?
а наверное, за то что у плебея душа есть..
а у этих ублюдков только и мечта- кусок ветчины с сыром и бесплатный обед…
ненавижу вот таких уродов.
Они хуже клещей…
они готовы из человека вытянуть даже его личное счастье,
не то что по блату жареную картошку..
Сталин…
Безусловно, мать хотела ему добра, хотела, чтобы он стал священником, хотела отдать его Богу. И к Эгнаташвили водила, чтобы посытнее и повкуснее поел. А он не хотел к ним ходить. Они богатые, он бедный, выносят ему во двор тарелку харчо, баранину с кукурузой, а сами сидят в комнатах, пьют вино, разговаривают. Когда они ходили к Эгнаташвили, мать старалась приодеть его. А зачем? Одеждой одни подчеркивают богатство, другие пытаются скрыть бедность. А он не стыдился своей бедности. Брюки обтрепались? Плевать! Других брюк у него нет. Ботинки стоптаны? Других ботинок у него нет. В Тифлисе, в семинарии, он даже гордился своим обтрепанным видом - так должен выглядеть настоящий мужчина! Он и сейчас одевается как простой солдат…
Чем ему были плохи харчо и баранина?
и кукуруза? Брюки обтрепались- это бедность?
а их можно было в порядок привести..
и не корячится от гордости своей бедностью..
поговорить с ним не желали?
было об чем говорить- поговорили бы..
свою тарелку хинкала он получал ежедневно…
крутилась там мать, чтоб этого орла прокормить..
только вот ПОТОМ думал ли он о матери?
но о Сталине разговор бы отдельно..
Тем более, что этот эпизод явно авторский вымысел.
И отец вечерами пил с приятелями атенское вино и пел с ними песни - щемящее сердце грузинское многоголосье. Хорошо пели, хорошо пили - по-грузински, добрея и веселея от вина, не так, как пьют русские мужики, впадая от водки в пьяный кураж, драки и поножовщину.
Но это русский народ, великий по численности, по территории, народ, с которым только и можно делать историю. Присоединение к России сохранило грузин как нацию, и потому грузинский социализм - часть социализма общероссийского.
Однако русские - это не грузины. В училище, в семинарии никто не трогал его из-за поврежденной руки, в этом проявлялось исконное грузинское благородство. Но потом люди не считались с этим его физическим недостатком, ни в Баку, ни в Батуми, ни в Сибири, были грубы и безжалостны. Он устоял тогда, противопоставил им еще большую грубость. За грубость Ленин упрекал его, но только так можно управлять: грубость аппарата держит в узде грубость народа. Деликатничают с ним только интеллигенты, которых потом же и выкидывают, как хлам. Еще тогда, в молодости, он понял, что демократия в России - это лишь свобода для развязывания грубых сил. Грубые инстинкты можно подавить только сильной властью, такая власть называется диктатурой. Этого не понимали меньшевики, не знавшие народа, это понимали большевики, знавшие народ. Потому-то русские социал-демократы в большинстве своем пошли за большевиками, нерусские социал-демократы - за меньшевиками. Большевизм - русское явление, меньшевизм - не русское. Из всех крупных грузин только ОН один понимал русский народ и пошел с большевиками. Другие грузины - Ной Жордания, Церетели, Чхеидзе и тому подобные - не знали русского народа и пошли с меньшевиками. Правда, тогда ОН был против национализации земли. Кто был прав для того времени, он или Ленин, неизвестно. Кто был прав или не прав в прошлом, история не дает на это однозначного ответа - прав победитель. Но ОН не стал оппонировать Ленину: его путь с большевиками, с Россией, в которой он только и мог состояться как политический деятель. Он много занимался национальным вопросом и твердо знает: среди наций, как среди людей, побеждают сильнейшие, среди народов, как среди политиков, есть ведущие и есть ведомые. В Советском Союзе, насчитывающем сотню народов, ведущим может быть только один народ - русский, он составляет более половины населения страны. С русским великодержавным шовинизмом нужно ПРОВОЗГЛАШАТЬ беспощадную борьбу, ибо он вызывает в ответ местный национализм. Но ни на минуту нельзя забывать, что главная, объединяющая сила - русский народ. Для русского народа он должен быть русским, как для французов был французом корсиканец Наполеон Бонапарт.
Совсем не кулинарная цитата..
Но возмущает фраза о русских пьющих мужиках с их куражом..
лучше уж по голым столбам лазать в пьянках, доказывая свою ловкость,
чем мстить соседу годами, как это принято на Кавказе.
В любой деревне до революции пьяниц и бездельников было раз-два и обчелся..
И были они позором всей деревни..
дальше текст сохранила из-за его исключительного цинизма..
и снова по поводу русского народа..
и не факт, что эти выводы принадлежат Сталину..
написал - то их Рыбаков.
Потом пришло письмо, что отца убили в Телави в пьяной драке.
вот вам и пьяный русский кураж и грузинское винное благодушие..ага..
хохотал крыжовник, плакала береза, называется……
Рыбакову б стОило быть повнимательнее к тому, что он писал для поколений.
Обсуждали вина. Виталий советовал «Шато-и-кем», но Вика потребовала «Барзак», о таком вине Варя слышала впервые. Эрик предпочел рюмку водки и икру. Вежливая улыбка не сходила с его лица, он прилично говорил по-русски, хотя и с легким акцентом, иногда напрягался, вспоминая слова. Его отец - швед, владелец известной телефонной фирмы, устанавливает какие-то особенные средства связи на наших заводах, и вот Эрик - инженер, представитель фирмы отца. Его мать родилась в России, в Прибалтике, научила Эрика русскому языку, даже отец знает русский - их фирма еще до революции устанавливала первые в России телефоны.
В винах разбираемся..
а Прибалтика у нас в России…пи*дец….
тут уж и правда, хоть стой, хоть падай.
Рыбаков, оказывается, был еще и в географии не силен..
Собиралась ли Вика выйти замуж за иностранца и уехать с ним, как к тому стремились другие «метропольские» девицы? Она еще не решила. Она выросла в неприятии всего этого. С детства был невыносим хам, поселенный за стеной, в их комнате, устанавливающий свои порядки в коридоре и на кухне, замызганный рабочий, являющийся под утро с ночной смены, превращающий ванную в грязную лужу и видящий в ее отце, владельце квартиры, недобитую контру. А ее отец, профессор с мировым именем, вынужден был получать гонорары мукой, повидлом, слипшимся монпансье, - даже это скрывали от соседей, чтобы не прослыть буржуями. Незабываемая пора детства…
Теперь все изменилось. Квартиру вернули, гонорары у отца баснословные, снабжение по высшей категории, в доме собираются знаменитости, все у нее есть - туалеты, косметика. И здесь неплохо ей, одной из первых красавиц Москвы.
Но что дальше? Профессор? Народный артист? Крупный начальник? Разводы, алименты… А молодые начинают с нуля, с четырехсот рублей, не ее стиль привести нахлебника в дом. Правда, появилась новая элита - летчики, авиационные конструкторы, их ласкает правительство, им дают прекрасные квартиры, пайки, оклады, часть даже бонами на торгсин. Водопьянов, Каманин, Доронин, Ляпидевский, Леваневский, Молоков, Слепнев - самые знаменитые в Москве фамилии. Но где они, эти летчики? Наверно, женаты. Где эти таинственные авиаконструкторы?
В общем, ничего не решено. Во всяком случае, не японец, даже не американец - слишком далеко, не немец-перец - там беспокойно. Родовитый англичанин, богатый француз, даже легкомысленный итальянец, то есть Париж, Рим… Годится швед - потомок спичечного короля, голландец - потомок нефтяного. Они только числятся шведами и голландцами, а живут в Лондоне и Париже. Стать женой Эрика - девчонки умрут от зависти, для них турецкий шашлычник - уже принц.
мука, повидло, конфеты - это плохо?
+ рядом замызганный сосед…
но тут роль избалованной красотки четко прописана..
трутень, выросший на повидле с монпасье..
А сварить хорошее повидло не так и просто.
Пробовала..сейчас его уже и не найдешь в продаже…
Пирожки с повидлом были в моем детстве удовольствием.
И до сих пор помню банки с повидлом..
густое, плотное и прозрачное, протертое.. вкуснятина!!!
а тут зарплата профессору мукой и слипшимся монпасье…
зарплата петардами или игрушками из искусственного меха была б лучше,
как это было в годы перестройки?
эта вековая обида, что «лучшего» из человеков не ценят и до сих пор жива…
и никак не сдохнет…лучшим себя многие считают…
даже те, кто этого и не достоин…
замызганный сосед может внезапно исчезнуть..
как герой этой книги Саша..
А вот Вика найдет возможность шляться по ресторанам и дальше
- это сто процентов….
Вика: Во всяком случае, в ресторан можно ходить только с иностранцами - обслуживают, угождают, на валюту все есть, чувствуешь себя человеком. Она пойдет завтра днем в «Националь».
Опять желание чувствовать себя человеком..
Саша в тюрьме без шоколада и колбасы не человек.
Вика без валюты и не угождения ей в ресторанах тоже не человек..
кем они хотели стать, чтоб они поняли, что они- человеки?
аристократами, за которыми подтирают?
интересно устроена была психология автора..
Иногда так мало для счастья…
Чай с лимоном…
На кровати рядом с тобой спящий мирно ребенок…
ты, отдыхающая от трудов дня… накормленная и мурчащая кошка рядом…
Прекрасный роман Шмелева «Человек из ресторана.»
Кто его читал? официант, который прислуживал господам свиньям..
В том романе, о котором речь, рассказ о жизни человека, который прислуживает в ресторане..
вот таким засранцам как Вика..и Саша. Только более чем полувеком ранее..
Меня огорчает то, что очень многие сейчас не читают классику…
традиции- это как раз то , что присуще нам,русским…
забыл о них и кто ты да полез в господа, это уже не русский..
Софья Александровна только что вернулась с работы, разогревала обед. Поздоровалась с ним спокойно, без той радости, с какой встречала его обычно. Раньше она готовилась к его приходу, пекла пирог, принаряжалась, сегодня он пришел в дом к одинокой работающей женщине, которая каждый день ходит на службу и которой поэтому не до пирогов и приемов. Она поздоровалась с братом, предложила разделить с ней обед, хотя не была уверена, что он будет есть перловый суп и солонину с картошкой, жаренной на маргарине. Безразлично посмотрела на пакет, который принес с собой Марк Александрович, на свертки, которые вынул из портфеля.
Марк с удовлетворением подумал, что служба пошла сестре на пользу, преобразила ее.
Раньше она была только женой, матерью, домохозяйкой.
Теперь трудовая жизнь, коллектив, заботы, лежащие вне дома, отвлекли ее от личных переживаний, расширили мир, придали устойчивость и силу.
да, печь пироги к приходу (или приезду) гостей - это у русских традиция…
когда Саша, жалуясь на свою жизнь,
сидя в тюрьме трескает бутеры с колбасой и сыром да на белой булке,
заедая все это шоколадом, его мать варит себе перловый суп, жарит картошку на маргарине…
и ест солонину…в другом эпизоде у неё из еды лишь грибной суп…
вам его жаль?
мне нет…мне мать ту жаль…
кто такой Марк?
а родной брат, который считает, что служба (т.е. работа) сестре идет на пользу…
Скотина…скотина, которая живет за счет других..
в том числе и за счет сестер.
Солонина-это впрок заготовленное мясо, и фиг его знает, где оно хранилось.
бывало,что и черви в нем заводились…промоют да и продадут по дешевке.
И это вам не сыр с вареным мяском, о чем так вожделенно мечтает Саша в тюрьме.
Ничо…зато его мама это ест…
А что такое маргарин?
это не масло, это даже не жир…
это искусственная дрянь.
Фиг знает с чего его сделали да и делают сейчас…
В моем доме его нет…
и не было… и так ли работа отвлекла мать о горестных думах про сына?
далее эпизод в книге как братик мамы Саши, стуча кулаком по столу,
вправлял сестренке мозги… и как надо было любить коммунистов…
Марк Александрович был рад за сестру и за себя: посещение будет не таким тяжким,
как он того опасался.
Но в глубине души он не мог не отметить, что, приобретя нечто новое, по убеждению Марка Александровича, очень хорошее, Соня утеряла что-то очень ему дорогое, что-то из далекого и родного: мягкость, доброжелательность. Исчез привычный и притягивающий уют ее дома, устроенность, прибранность, какие-то милые безделушки. Теперь здесь было только самое необходимое, теперь тут торопились, жили наспех. Она ела картошку со сковородки, сковородка стояла на решетчатой металлической подставке, скатерть была загнута на одном углу. Сестра не опустилась, наоборот, подтянулась, похудела, стала подвижней, деловитей. Просто, по-видимому, дом потерял для нее смысл. В нем не было сына.
Всегда тяжело быть рядом со страдающим человеком.
надо не только боль его понять и разделить, надо быть терпимым..
сильным… и надо быть готовым на все, чтоб подставить плечо…
Потеря мягкости и доброжелательности, как этот эгоист отметил, сильный фактор.
быть вот такой сильной и оставаться прежней,
где на буфете стояли милые безделушки, а картошку не ели бы со сковороды,
а сервировали на тарелочке- это удел с точки зрения Марка слабых…
а каково вот так -успей и в доме уют навести и отработать,
и Сашеньку в ссылке деликатесами обеспечить, да и деньжонок ему собрать..
а сам то он смог бы вот так везде успеть?
у нас дома в поселке едят со сковороды всей семьей…
до сих пор…
тарелок на каждого напастись можно…
воды для их мытья тоже..
да не очень - то много времени намывать лишнюю посуду,
когда в доме едят три раза в день..
а поесть с одной посудины - это единство…
а тут еда, вот как это отмечено, мимолетный момент..
со сковородки..
отогнув уголок скатерти…на ходу…
Сашенька же в тюрьме! изголодался!!!!
до сервировок ли для себя..
сейчас и вовсе то скатертей не стелят даже в городе…
искусство накрыть стол практически исчезло..
женщины все на работе…деловитые, в заботах,
«…утерявшие то что спокойно и милое, что так дорого мужскому сердцу..»
так не надо гнать женщин туда, где они теряют это спокойное и милое..
пусть она стирает те скатери, гладит их..
накрывает на стол, не бегает по очередям,
чтоб сыночку передать в тюрягу вареное мясо,масло, колбасу и шоколад.
Марк мог помочь племяннику..
и оградить сестру от стресса..
но он этого не сделал..он просто остался наблюдателем..