Русские шииты и их исторический момент
С удивлением и прискорбием обнаружил, что г-н Евстратов, подававший надежды молодой человек из русско-шиитского сообщества, перешел в христианство.
Право, это становится какой-то тенденцией, и, наверное, есть уже смысл поискать здесь закономерности. Что же происходит на ниве русского шиизма?
В отличие от суннизма - неэтнический шиизм как среда, как явление, более аморфен, неструктурирован, а присущий ему больший либерализм - изначально привлекает и концентрирует в своих рядах соответствующую публику, которую отталкивает жесткая, тоталитарная атмосфера ортодоксии, ее дисциплина и иерархичность.
В шиизме больше места для вольнодумства, приятного сердцу интеллигента, но оно, в конечном итоге, и губит неустойчивую шиитскую массу. Шиизм развращает идейно невыдержанного индивидуума, так, что в рамках суннизма он себя уже найти после этого не может. Там для него все слишком «фанатично, мракобесно, и тоталитарно».
В свое время мы ошибочно считали это своим огромным плюсом: у нас что ни поручик - то Наполеон, что ни балобол, то всенепременнейше - экзистенциальный философ, а у них - расплывчатые посредственности, сконцентрированные вокруг двух-трех харизматиков.
Но именно это все дело и губит.
К ним идут новобранцы, способные занять свое место, воспринимать директивы и действовать по плану, развивать общими силами общий же, отточенный проект; а у нас все, как один - генералы и маршалы, и это при полном отсутствии реальных авторитетов, способных как-то сорганизовать всю эту высокоинтеллектуальную публику, расставить всех по местам, заставить действовать по плану, по генеральной линии.
И попробуй только навести тут порядок, проявить волюнтаризм - все интеллектуально-духовные светочи тут же возопят, что это ваххабизм, тоталитаризм, это противоречит свободолюбивой букве шиизма, его духу и фундаменту.
Либерально-анархическая обстановка, утвердившаяся в среде русского шиизма, самый шиизм, самую идеологию шиизма превращает в некий сборный пункт для людей определенного склада и психотипа, так что понятие «русский шиит» становится уже диагнозом и клеймом.
Однако, настает день, когда даже им, таким людям, становится душно на этой «помойке гениев», душа все равно тянется к какому-то порядку, к какой-то организации; в суннизм им дороги нет, они развращенны шиитским анархо-либерализмом и вольнодумством. Остается - церковь.
(Я сознательно опускаю сейчас гипотезу, в соответствии с которой главную роль в просвещении г-на Евстратова и укреплении его на пути «истины христовой» сыграли все таки не труды отцов церкви, а следователи органов внутренних дел. Будем исходить из того, что подобное предположение лишено всяческих оснований, и в лице г-на Евстратова мы имеем действительно человека, «ищущего истину», а не перетрусившего мальчишку, которого хорошо помурыжили в милиции за «экстремизм).
В конечном итоге, в среде неэтнического шиизма остаются или люди беспрецедентной крепости духа и преданности Идее (Фатима Ежова), или функционеры, «профессиональные шииты», осваивающие на этой ниве некий гешефт (их имена не заслуживают упоминания), или же те, кто некогда для себя решил, что лучше быть первым среди баранов, нежели последним среди львов….
***
Нельзя сказать, что это все открылось мне лишь сегодня. Мне это очевидно было еще в 2005 году, поэтому я изначально взял курс на радикализацию шиизма, на осваивание революционного дискурса, пытаясь с его помощью привлечь каких бы то ни было - пассионариев.
Моя капитальная ошибка в те времена заключалась в том, что я мирился и с существованием другой, конформистско-деградационной ветви шиизма, полагая, что мы делаем общее дело, работая на разную аудиторию.
Это было неправильным подходом к вопросу. Имея в тылу процветающий декаданс, я ввязался в информационную войну с суннитами, не имея для того ни сил, ни средств, ни опыта, ни закалки. Эту кампанию я проиграл, при чем настолько катастрофично, что трещину дал и сам революционный, хомейнистский дискурс, который я представлял.
Как раз в это же время в тылу, на почве шиитского декаданса и вырожденчества, расцвела махровым цветом бухтеевщина-малаховщина.
Это был второй, не менее тяжелый удар по шиизму. И там, где в моем случае мы имели преступный авантюризм и шапкозакидательство, ряд серьезных ошибок политического и технического характера, некомпетентность в решении ряда вопросов, в лице, в первую очередь, Бухтеева, мы имели дело с откровенным вредительством, в чем этот господин сам сознался позже, опять таки - перейдя в христианство.
Касательно Малахова мое мнение заключается в том, что здесь мы имели дело с откровенно не определившейся личностью, находящейся в процессе духовного поиска. При этом, обладая выдающимися талантами, этот молодой человек на каждом этапе своего духовного пути вел активную, хорошо поставленную пропаганду своих текущих идей; волей случая его увлечение «шиитским либерализмом» совпало именно с тем периодом, когда революционный, агрессивный, прозелитический шиизм откровенно агонизировал, находился в состоянии коллапса. Это сыграло весьма негативную роль в общем и целом.
Сейчас эти люди покинули шиизм. Покинул шиизм и Антон Евстратов. Осуждать их не будем: свободные люди свободной страны, они вправе делать свой выбор.
Жалеть о них тоже нет смысла.
Порода «правдоискателей» специфична в одной своей характерной черте: она присуща натурам мятущимся, с ярко выраженным абстрактным мышлением, гуманитариям до мозга костей. Такие люди нигде, ни в одном месте, под любыми знаменами не способны принести реальную, конкретную пользу.
Как бы это ни цинично звучало - в человеке, добивающемся для своего дела результата, всегда должна быть некоторая доля идеологического скепсиса и умения действовать исходя из требований не буквы, но политической целесообразности, стремления через идею реализовать, в том числе, и себя.
Любой проект, в любой сфере к реальным результатам приводят, как правило, те, про кого говорят: «он примазался к Великой Идее», «он одержим своими страстями», «он просто реализует свои амбиции».
А это действительно так. Фанатики Идеи, правдоискатели - они всегда где-то в теории. А в практике - практики, как это не банально. А практик - это всегда скептик, меньше всего склонный разменивать себя на «духовное правдоискательство».
Практик - делает выбор один раз и идет по этому пути до конца.
Практик не будет метаться из одного «…изма» в другой, отыскивая «истину». Он приходит туда, куда, волею места и времени, приходит, и делает из того, что есть, то, что ему нужно.
Практик исходит из того, что есть определенные, объективно сложившиеся феномены, среды. Каждая из них в определенный исторический момент в большей или меньшей степени соответствует стоящим перед Историей глобальным задачам.
При этом же - каждая из них может как потерять свою позитивную роль в историческом процессе, так и приобрести ее.
Для этого нужен человек, готовый принять ответственность за проект, которому взялся служить, и проявить какие бы то ни было организаторские и лидерские способности.
Для этого нужен человек, готовый идти до конца и верящий… нет, не в идеи и доктрины. В своё предназначение, в свою способность влиять на события, в свою способность - ломать тенденции. Такому человеку все подойдет, если надо - и якобинство, и большевизм, и шиизм. Главное - не метаться, уже сделав выбор. Когда он сделан - все уже решено.
Остается - действовать, невзирая ни на чьи крики. Книжные черви будут упрекать тебя в нефундаментальности, фанатики и начетники в лицемерии. Это все пустое. Оцениваться, в конечном счете, будут реальные результаты.
Оставив же все так, как оно есть, мы скоро придем к тому дню, когда понятие «шиизм в России» будет олицетворять собой «короткий период увлечения склонной к декадансу, некрофилии и романтизации мученичества русскоязычной интеллигенции религиозными построениями одной из ближневосточных сект мусульманского происхождения».
***
«Вы спрашиваете, "майн либер Август, - (он так продолжал разговор, похлопав меня по плечу), - куда мы направим свои стопы? Право, надо воздать должное нашим прекрасным качествам солдата, но знайте, солдаты не всегда привлекаются к обсуждению всего стратегического плана. Одно только мы с вами должны твердо помнить: когда претендентов на власть становится слишком много - надо, чтобы нашлась тяжелая солдатская рука, которая заставит замолчать весь многоголосый хор политиков».