Истории пациентов хосписа - Наталья Шморгунова, 53 года
Наталья Шморгунова, 53 года:
«Я - педагог-организатор. Работаю в школе, которая в 2007-м году была признана лучшей школой России. Это школа Сергея Зиновьевича Казарновского, она называется «Класс-центр». У нас три отделения - общеобразовательное, драматическое, и музыкальное. Драматическим отделением я и руковожу, а это - колоссальный отдел нашей модели. Мы все живём вместе, и если в сутках 24 часа, то мы работаем - 28. Модель Казарновского уникальна, и основной её девиз - «Человек должен быть развит со всех сторон».
Когда наши дети заканчивают девятый класс, они все получают диплом об окончании музыкальной школы, что очень важно. Потом, конечно, ЕГЭ и аттестат.
У меня есть сын, Василий. Он занимается архитектурой. Вася закончил три школы - музыкальную, общеобразовательную, и художественную. У него в арсенале два иностранных языка, и его образование я прошла с ним вместе, своими ногами. Я давал ему возможность учиться, и помогала ему.
Я невольно провожу параллели между тем местом, где я работала, и хосписом. Понимаете, Казарновский создал команду единомышленников, а только единомышленники могут заниматься любимым делом, отдавая себя целиком, без остатка. И то, что я вижу в хосписе, убеждает меня в верности этой мысли. Я выхаживала больного отца, и прошла с ним восемь больниц, я знаю, как сложно быть больным в нашей стране.
Я не спала сегодня ночью, хотя меня отпустили боли. Я всё время думала о том, как трудно этим девочкам, медсёстрам, восстанавливаться. Потому что тут такая работа, что ты не можешь забыть о ней, просто сняв халат. Они не могут снять халат и забыть всё то, что они видят здесь.
Здесь - удивительный коллектив.
Я могла бы говорить на эту тему бесконечно, но силы мои на исходе. Фразы получаются немножко рваными, но вы меня простите.
В своё время я стояла у истоков создания в Москве центра международной торговли. Встречалась с Армандом Хаммером, и возглавляла колоссальную комсомольскую организацию в пятьсот человек.
Я всегда была живчиком.
Моя жизнь кончилась 24 апреля 2011 года.
Я занималась много экономикой; это был период достаточно серьёзных комсомольских движений, я возглавляла бюро на факультете. Потом - планово-экономический валютный отдел. Многие люди из тех, кто там работал, умерли. Затем моя судьба сложилась таким образом, что я оказываюсь - в школе, в образовании, и одиннадцать лет живу им. Извините, я не могу и не хочу говорить об этом в прошедшем времени.
Звонок мой прозвенел 24 апреля 2011 года. У каждого из нас есть свой звонок, и вот мой - прозвучал. До этого я была очень энергична: у меня была расписана каждая минута, каждая секунда. Очень быстро вскакиваю с кровати, всегда рядом маленькие гантели. Утром сразу - ноги на массажную щётку. Потом - душ. И вдруг дикая, несравнимая ни с чем боль пронзила всё моё тело.
И всё закончилось.
Это заговорил о себе рак, который у меня уже был. Самый страшный, рак поджелудочной железы.
Сейчас я уже лежу в четвёртом по счёту медицинском учреждении. Во всех больницах, где я лежала, я всё время девочкам в палате говорила: «Маша, ты же счастливый человек! Твой желчный пузырь можно вырезать. Катя! Ты же счастливый человек! Тебе же можно грудь отрезать». А мне нельзя вырезать ничего, и я буду тихо умирать.
Диагноз мне поставили в конце мая, и я поняла, что счёт пошёл.
Я многого не успела. Я люблю своего сына, но не могу ему многое рассказать. То, что со мной происходит, это нельзя принять. Иногда я перестаю быть человеком, и у меня возникают мысли о суициде - несмотря на то, что я всю жизнь боролась за здоровую психику. Тогда мне хочется жить в Голландии, потому что там легализована эвтаназия.
Я в сорок лет закончила медицинский колледж, я люблю медицину, я хотела быть врачом. Я всё понимаю.
Ко мне сюда приходит сын, приходит брат и его жена. Больше сюда никто не придёт.
У меня разрывается телефон, но я не хочу никому быть обузой.
Когда начались каникулы, мой брат провёл рядом со мной всё лето. Я была тогда в полной растерянности - знаете, есть такой мультфильм «Ёжик в тумане»? Я лежала в одной из больниц. Как-то утром, когда я открыла глаза, то увидела, что на тумбочке стоит очень красивый ёжик. И мой брат, Серёжа, сказал мне: «Наташа, ты такая же, как ёжик в тумане, который не понимает, что с ним происходит». Дети. Школа. Поверьте, это очень личное, и очень тяжёлое переживание.
Мы с Серёжей хотим устроить здесь концерт. Ничего сложного: ученики школы, маленький квартет.
Хоспис - это не больница. Это что-то такое тёплое, человечное. Улыбка на лице. Искренность. Это очень важно для нас, для меня. И не зря я провожу параллели со школой, где я работала. Потому что мы любим каждого ребёнка.
И когда девочки здесь рассказывают, что сюда уже пять лет ездит один человек, и просто - помогает. Меняет памперсы. Переворачивает. И так - каждое утро. Вера Васильевна создала здесь оазис. Я могу вам сказать, что мне здесь - комфортно.
Здесь нет ощущения смерти. Сад, который вокруг. Парк, за которым ухаживают. Здесь была невероятная личность, Вера Васильевна.
И дай Бог, чтобы всё сохранилось».
текст записан Светланой Рейтер
«Я - педагог-организатор. Работаю в школе, которая в 2007-м году была признана лучшей школой России. Это школа Сергея Зиновьевича Казарновского, она называется «Класс-центр». У нас три отделения - общеобразовательное, драматическое, и музыкальное. Драматическим отделением я и руковожу, а это - колоссальный отдел нашей модели. Мы все живём вместе, и если в сутках 24 часа, то мы работаем - 28. Модель Казарновского уникальна, и основной её девиз - «Человек должен быть развит со всех сторон».
Когда наши дети заканчивают девятый класс, они все получают диплом об окончании музыкальной школы, что очень важно. Потом, конечно, ЕГЭ и аттестат.
У меня есть сын, Василий. Он занимается архитектурой. Вася закончил три школы - музыкальную, общеобразовательную, и художественную. У него в арсенале два иностранных языка, и его образование я прошла с ним вместе, своими ногами. Я давал ему возможность учиться, и помогала ему.
Я невольно провожу параллели между тем местом, где я работала, и хосписом. Понимаете, Казарновский создал команду единомышленников, а только единомышленники могут заниматься любимым делом, отдавая себя целиком, без остатка. И то, что я вижу в хосписе, убеждает меня в верности этой мысли. Я выхаживала больного отца, и прошла с ним восемь больниц, я знаю, как сложно быть больным в нашей стране.
Я не спала сегодня ночью, хотя меня отпустили боли. Я всё время думала о том, как трудно этим девочкам, медсёстрам, восстанавливаться. Потому что тут такая работа, что ты не можешь забыть о ней, просто сняв халат. Они не могут снять халат и забыть всё то, что они видят здесь.
Здесь - удивительный коллектив.
Я могла бы говорить на эту тему бесконечно, но силы мои на исходе. Фразы получаются немножко рваными, но вы меня простите.
В своё время я стояла у истоков создания в Москве центра международной торговли. Встречалась с Армандом Хаммером, и возглавляла колоссальную комсомольскую организацию в пятьсот человек.
Я всегда была живчиком.
Моя жизнь кончилась 24 апреля 2011 года.
Я занималась много экономикой; это был период достаточно серьёзных комсомольских движений, я возглавляла бюро на факультете. Потом - планово-экономический валютный отдел. Многие люди из тех, кто там работал, умерли. Затем моя судьба сложилась таким образом, что я оказываюсь - в школе, в образовании, и одиннадцать лет живу им. Извините, я не могу и не хочу говорить об этом в прошедшем времени.
Звонок мой прозвенел 24 апреля 2011 года. У каждого из нас есть свой звонок, и вот мой - прозвучал. До этого я была очень энергична: у меня была расписана каждая минута, каждая секунда. Очень быстро вскакиваю с кровати, всегда рядом маленькие гантели. Утром сразу - ноги на массажную щётку. Потом - душ. И вдруг дикая, несравнимая ни с чем боль пронзила всё моё тело.
И всё закончилось.
Это заговорил о себе рак, который у меня уже был. Самый страшный, рак поджелудочной железы.
Сейчас я уже лежу в четвёртом по счёту медицинском учреждении. Во всех больницах, где я лежала, я всё время девочкам в палате говорила: «Маша, ты же счастливый человек! Твой желчный пузырь можно вырезать. Катя! Ты же счастливый человек! Тебе же можно грудь отрезать». А мне нельзя вырезать ничего, и я буду тихо умирать.
Диагноз мне поставили в конце мая, и я поняла, что счёт пошёл.
Я многого не успела. Я люблю своего сына, но не могу ему многое рассказать. То, что со мной происходит, это нельзя принять. Иногда я перестаю быть человеком, и у меня возникают мысли о суициде - несмотря на то, что я всю жизнь боролась за здоровую психику. Тогда мне хочется жить в Голландии, потому что там легализована эвтаназия.
Я в сорок лет закончила медицинский колледж, я люблю медицину, я хотела быть врачом. Я всё понимаю.
Ко мне сюда приходит сын, приходит брат и его жена. Больше сюда никто не придёт.
У меня разрывается телефон, но я не хочу никому быть обузой.
Когда начались каникулы, мой брат провёл рядом со мной всё лето. Я была тогда в полной растерянности - знаете, есть такой мультфильм «Ёжик в тумане»? Я лежала в одной из больниц. Как-то утром, когда я открыла глаза, то увидела, что на тумбочке стоит очень красивый ёжик. И мой брат, Серёжа, сказал мне: «Наташа, ты такая же, как ёжик в тумане, который не понимает, что с ним происходит». Дети. Школа. Поверьте, это очень личное, и очень тяжёлое переживание.
Мы с Серёжей хотим устроить здесь концерт. Ничего сложного: ученики школы, маленький квартет.
Хоспис - это не больница. Это что-то такое тёплое, человечное. Улыбка на лице. Искренность. Это очень важно для нас, для меня. И не зря я провожу параллели со школой, где я работала. Потому что мы любим каждого ребёнка.
И когда девочки здесь рассказывают, что сюда уже пять лет ездит один человек, и просто - помогает. Меняет памперсы. Переворачивает. И так - каждое утро. Вера Васильевна создала здесь оазис. Я могу вам сказать, что мне здесь - комфортно.
Здесь нет ощущения смерти. Сад, который вокруг. Парк, за которым ухаживают. Здесь была невероятная личность, Вера Васильевна.
И дай Бог, чтобы всё сохранилось».
текст записан Светланой Рейтер