Как-то раз Пушкин в Лабиринт.ру. 570 р.
Как-то раз Пушкин в Лабиринт.ру. 570 р.
Как-то раз Пушкин в Лабиринт.ру. 570 р.
http://www.labirint.ru/books/585353/?ref_contact=9G09PKpO
Вита Нова
11 апреля ·
НОВИНКА! ДАНИИЛ ШАРДАЙ «КАК-ТО РАЗ ПУШКИН». Иллюстрации Игоря Олейникова.
Как-то раз Александр Сергеевич Пушкин пришел в издательство «Вита Нова».
- Хочу рукопись продать: «Евгений Онегин», - говорит. - Комментарии знаменитого пушкиниста Вадима Петровича Старка, долгие ему лета! Иллюстрации всемирно известного художника и скульптора Михал Михалыча Шемякина. Десятая глава - Андрюши Чернова, всеобщего
любимца.
Однако, несмотря на такую рекомендацию, в издательстве вежливо отказали:
- Александр Сергеевич, дорогой, мы не работаем с современными авторами. Сначала дуэль, а потом всё остальное...
Книга уже есть на Мойке, 32. На сайте появится завтра. Цена - 300 руб.
Выпуск № 134 от 18.07.2013
«Грядущему музею Хармса…»
Осенью в Музее Достоевского откроется выставка, посвященная Даниилу Хармсу
Ольга ШЕРВУД
Многого нет в нашем городе, чего ни хватишься. Нет, например, музея Хармса (памятника, впрочем, тоже не видать, только мемориальная доска на доме, где он жил). И было бы сие соображение совсем неактуальным (читай: вечным), если бы не зрел в очень тонком слое ленинградско-петербургской, простите, интеллигенции и подлинных, еще раз извините, патриотов отечественной словесности, да и вообще культуры, такового музея проект.
Его репетицией и должна стать выставка. Не стройте догадок, почему нынче осенью, когда нет никакой круглой даты, - так получилось. И не спрашивайте, почему в Музее Достоевского. Ответ прост, хотя и трехсоставен. Все писатели в России родственники, это раз. Написанное Федором Михайловичем, указывают специалисты, - один из краеугольных камней творчества Даниила Ивановича, это два.
Наконец, Музей Достоевского дружит с издательством «Вита Нова». Его главный редактор Алексей Дмитренко - один из уважаемых исследователей, комментаторов, публикаторов гения авангарда. Сама «Вита Нова» выпустила уже несколько превосходных книг Хармса, Введенского, в этом году собирается издать Олейникова и Заболоцкого, готовит следующие издания, в том числе научный каталог к упомянутой выставке. Но главное для нас сейчас то, что Дмитренко - разыскатель и собиратель всего, с Хармсом связанного.
Раритетов в издательстве уже много, с избытком на выставку. Пока все хранится за серьезной железной дверью в ставке «Вита Новы». Одним прекрасным днем Алексей Леонидович ДМИТРЕНКО открывает ее и проводит для нашего обозревателяподробнейшую экскурсию по будущей экспозиции. Перед вами лишь несколько фрагментов услышанного.
- Да, это знаменитый чемоданчик Друскина. (Яков Семенович Друскин, один из «чинарей», друг Хармса, зимой 1941 - 1942 года пришел в его пустую квартиру и забрал там рукописи хозяина, Введенского, Олейникова и других. Затем вывез чемоданчик в эвакуацию, тем самым сохранив архив обэриутов. Только через двадцать лет он стал этот архив разбирать. - Авт.) Мы его приобрели. Сестра Якова Семеновича, скончавшегося в 1980-м, Лидия Семеновна перед своей смертью в 2005-м раздала некоторые вещи; чемоданчик к нам попал через музыковеда Людмилу Георгиевну Ковнацкую, одного из душеприказчиков Друскиной.
Мы потихонечку стали этот чемодан заполнять рукописями Хармса и Введенского. Вот автографы двадцати одного произведения Хармса, которые мы приобрели у московского коллекционера историка Сергея Ивановича Григорьянца. Тринадцать текстов Хармса до сих пор не опубликованы. Они «откололись» от архива Друскина в 1963 году. Тогда Григорьянц устраивал вечер Хармса в Москве и взял у Друскина эти рукописи, которые так у него и осели. А потому остались вне поля зрения Михаила Мейлаха и Анатолия Александрова, первооткрывателей творчества обэриутов.
Все эти автографы уже подготовлены к научной публикации Валерием Сажиным с моим участием. Каждый чем-то интересен. Скажем, вот лист, где записи сделаны, судя по всему, в один день - 19 апреля 1935 года. Подписано «Даниил Шардай». Хармс пользовался более чем тридцатью псевдонимами; этот нигде больше не встречается, он был неизвестен ранее...
Наше издательство попросило художника Юрия Штапакова, который не раз иллюстрировал Хармса, подготовить авторскую книгу с этими тринадцатью неизвестными текстами. Она так и называется «13 неизвестных» и недавно выпущена тиражом двадцать экземпляров.
* * *
- ...А это уникальная совершенно вещь - так называемая «Серая тетрадь» Введенского, она известна исследователям, публиковалась... Друскин считал ее очень важным произведением, таким «символом веры», написал целое исследование даже. Поэтому в свое время и не передал в архив Публичной библиотеки вместе с другими бумагами. Приобретена тетрадь нами вместе с автографами двух рассказов Введенского, у которых совершенно замечательная архивная история. Один называется «Бурчание в желудке во время объяснения в любви», а другой «Заболевание сифилисом, отрезанная нога, выдернутый зуб». Когда в начале 1970-х Яков Семенович продавал архив в Публичную библиотеку, закупочная комиссия эти два листка отвергла. Названия им не понравились - явно потому, что Публичной библиотеке в ту пору не пристало хранить рукописи рассказов про сифилис. Тем более «какого-то» Введенского, по тем временам «незначительного писателя». Так и остались они в архиве Друскина...
* * *
- К сожалению, у нас далеко не полная коллекция детских книг Хармса, и тем более Введенского. Но несколько есть. Из архива Глоцера (Владимир Глоцер, 1931 - 2009, - известный исследователь ОБЭРИУ, коллекционер. - Авт.) мы приобрели несколько уникальных детских книг Хармса такой сохранности, какой нет даже в Публичной библиотеке, где часто книжки заляпаны библиотечными штампами и прочими пометами, иногда обрезаны, снабжены картонным переплетом. Вот с иллюстрациями Васнецова - «О том, как папа застрелил мне хорька». Вот два издания книжки Хармса «Озорная пробка» с иллюстрациями Сафоновой.
«Иван Иваныч Самовар» всем известен, с иллюстрациями Ермолаевой, - эта книга как раз вся в штампах, но очень интересных. По ним можно проследить биографию этого экземпляра: некий музей-выставка по народному просвещению, затем Библиотека имени Ленина, откуда впоследствии книга была списана, опять музей-выставка та же, последний штамп: зафиксирована дата инвентаризации - 27 июля 1942 года. И памятная запись Глоцера: «Извлечено из пачки, отправлявшейся в утиль. ДДК (Дом детской книги) 29 февраля 1972 года».
* * *
- Были обэриуты, чьи произведения не сохранились, остались только изданные в книжках для детей. Например, в блокаду погиб весь архив Дойвбера (Бориса) Левина. Левин написал роман «Похождения Феокрита», о чем известно из воспоминаний об обэриутских вечерах, где он читал отрывки. Кроме того, пролетарские критики, которые осуждали Левина вместе с другими обэриутами, частично пересказывали содержание его романа. Например, один из критиков возмущался тем, как Левин на одном из обэриутских вечеров читал текст, «наполненный всякой дичью»: «Тут и превращение одного человека в двух («человек один, а женщин две: одна - жена, другая - супруга»), тут и превращение людей в телят и прочие цирковые номера». Это чуть ли не единственные свидетельства о творчестве Левина...
Был еще обэриут Юрий Владимиров, который умер от туберкулеза очень рано; писал стихи, пять или шесть строчек процитировал один пролетарский критик и разругал. Это все, что мы знаем. Вот такая трагическая судьба наследия обэриутов. Подобная постигла бы Хармса с Введенским, если бы не чемоданчик, в котором Яков Семенович Друскин самоотверженно хранил рукописи...
Но у нас есть и другие подлинные вещи Хармса кроме чемодана. Вот столик, который стоял в коридоре. На нем радиоприемник известной немецкой фирмы Telefunken 1939 года. Вот книги Хармса с его пометками. Партитура «Волшебной флейты» с владельческим автографом Хармса, он разучивал эту вещь на фисгармонии. Подлинная фисгармония Хармса не сохранилась, но, если зайдет речь об экспозиции, в музее можно будет поставить аналогичный инструмент. Наследница художницы Татьяны Глебовой Алена Спицына, я надеюсь, даст нам цилиндр, с большой степенью вероятности принадлежавший Хармсу...
Еще оригинал фотографии Хармса в возрасте примерно двух лет из ателье Боассона и Эглера, весьма известного в Петербурге в начале XX века, портрет отца писателя Ивана Павловича Ювачева в преклонном возрасте и другие снимки. Есть дневник Ивана Павловича 1933 года, совершенно уникальный, он подготовлен нами к публикации. Или вот бисерная обложка одной из записных книжек Хармса, его задачник, относящийся ко времени обучения в электротехникуме... Есть собранная по крупицам коллекция «Чижей» и «Ежей» - примерно треть всех вышедших номеров. И еще много-много разных материалов той эпохи и последующих времен, касающихся Хармса и его окружения.
* * *
- Как делать музей? Этот вопрос очень сложный, главным образом из-за отсутствия помещения. Ищем возможности через комитет по имуществу. Через Фонд Прохорова, который поддерживает разные проекты, правда, мы, похоже, не вписываемся ни в один из них. Третий вариант - через компанию «В Контакте», поскольку она живет сейчас в доме Зингера (ныне Дом книги) - там, где находился детский сектор Госиздата. На балконе Дома книги и сделана знаменитая фотография, на которой Хармс как бы летит над городом.
* * *
- Идеально музей было бы открыть в квартире на улице Маяковского. Отец Хармса получил ее как ветеран революционного движения. Иван Павлович участвовал в деятельности «Народной воли» и даже был приговорен к смертной казни за какое-то незначительное деяние, далекое от любого терроризма. Все же его не казнили, а сослали на Сахалин, где, кстати, он встречался с Чеховым. Затем вернулся, а в 1925 году получил жилье в этой большой квартире. По сути, коммунальной, хотя там обитали родственники и приживалы. Хармс занимал отдельную комнату из шести. Я разобрался во всех этих соседях, когда комментировал упомянутый дневник Ивана Павловича.
Например, там обитала некая Иля, пожилая женщина, которая до революции была в семье экономкой. Когда Ювачевых уплотняли, Иван Павлович выбрал в качестве жильцов знакомых своей жены: так, еще там жили некие Дрызловы - пожилая дама с дочерью. Одну комнату занимала семья сестры Хармса Елизаветы; в 1931-м у нее родился сын Кирилл Грицын, который жив и у которого мы приобрели некоторые предметы. Единственный, кажется, человек теперь, который называет Хармса Даней...
Есть план квартиры; комнаты располагались вдоль улицы Маяковского. К сожалению, эта квартира как таковая теперь не существует - во время капремонта ее разделили на две. Я все узнал про соседей и устройство квартиры из старой домовой книги, которая хранится в жэке. Кстати, в ней значится Ювачев-Хармс, то есть, псевдоним уже тогда стал официальной фамилией.
* * *
- Когда возникла мысль о музее? В конце 2011-го, когда мы смогли купить тот самый чемоданчик и другие вещи Хармса, спасенные Яковом Друскиным. У нас есть портрет Друскина 1956 года работы Александра Траугота. Художник передал его в нашу коллекцию. И там написано: «Грядущему музею Хармса и его окружения...». Все надеются, все ждут!..
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Как-то раз Пушкин в Лабиринт.ру. 570 р.
http://www.labirint.ru/books/585353/?ref_contact=9G09PKpO
Вита Нова
11 апреля ·
НОВИНКА! ДАНИИЛ ШАРДАЙ «КАК-ТО РАЗ ПУШКИН». Иллюстрации Игоря Олейникова.
Как-то раз Александр Сергеевич Пушкин пришел в издательство «Вита Нова».
- Хочу рукопись продать: «Евгений Онегин», - говорит. - Комментарии знаменитого пушкиниста Вадима Петровича Старка, долгие ему лета! Иллюстрации всемирно известного художника и скульптора Михал Михалыча Шемякина. Десятая глава - Андрюши Чернова, всеобщего
любимца.
Однако, несмотря на такую рекомендацию, в издательстве вежливо отказали:
- Александр Сергеевич, дорогой, мы не работаем с современными авторами. Сначала дуэль, а потом всё остальное...
Книга уже есть на Мойке, 32. На сайте появится завтра. Цена - 300 руб.
Выпуск № 134 от 18.07.2013
«Грядущему музею Хармса…»
Осенью в Музее Достоевского откроется выставка, посвященная Даниилу Хармсу
Ольга ШЕРВУД
Многого нет в нашем городе, чего ни хватишься. Нет, например, музея Хармса (памятника, впрочем, тоже не видать, только мемориальная доска на доме, где он жил). И было бы сие соображение совсем неактуальным (читай: вечным), если бы не зрел в очень тонком слое ленинградско-петербургской, простите, интеллигенции и подлинных, еще раз извините, патриотов отечественной словесности, да и вообще культуры, такового музея проект.
Его репетицией и должна стать выставка. Не стройте догадок, почему нынче осенью, когда нет никакой круглой даты, - так получилось. И не спрашивайте, почему в Музее Достоевского. Ответ прост, хотя и трехсоставен. Все писатели в России родственники, это раз. Написанное Федором Михайловичем, указывают специалисты, - один из краеугольных камней творчества Даниила Ивановича, это два.
Наконец, Музей Достоевского дружит с издательством «Вита Нова». Его главный редактор Алексей Дмитренко - один из уважаемых исследователей, комментаторов, публикаторов гения авангарда. Сама «Вита Нова» выпустила уже несколько превосходных книг Хармса, Введенского, в этом году собирается издать Олейникова и Заболоцкого, готовит следующие издания, в том числе научный каталог к упомянутой выставке. Но главное для нас сейчас то, что Дмитренко - разыскатель и собиратель всего, с Хармсом связанного.
Раритетов в издательстве уже много, с избытком на выставку. Пока все хранится за серьезной железной дверью в ставке «Вита Новы». Одним прекрасным днем Алексей Леонидович ДМИТРЕНКО открывает ее и проводит для нашего обозревателяподробнейшую экскурсию по будущей экспозиции. Перед вами лишь несколько фрагментов услышанного.
- Да, это знаменитый чемоданчик Друскина. (Яков Семенович Друскин, один из «чинарей», друг Хармса, зимой 1941 - 1942 года пришел в его пустую квартиру и забрал там рукописи хозяина, Введенского, Олейникова и других. Затем вывез чемоданчик в эвакуацию, тем самым сохранив архив обэриутов. Только через двадцать лет он стал этот архив разбирать. - Авт.) Мы его приобрели. Сестра Якова Семеновича, скончавшегося в 1980-м, Лидия Семеновна перед своей смертью в 2005-м раздала некоторые вещи; чемоданчик к нам попал через музыковеда Людмилу Георгиевну Ковнацкую, одного из душеприказчиков Друскиной.
Мы потихонечку стали этот чемодан заполнять рукописями Хармса и Введенского. Вот автографы двадцати одного произведения Хармса, которые мы приобрели у московского коллекционера историка Сергея Ивановича Григорьянца. Тринадцать текстов Хармса до сих пор не опубликованы. Они «откололись» от архива Друскина в 1963 году. Тогда Григорьянц устраивал вечер Хармса в Москве и взял у Друскина эти рукописи, которые так у него и осели. А потому остались вне поля зрения Михаила Мейлаха и Анатолия Александрова, первооткрывателей творчества обэриутов.
Все эти автографы уже подготовлены к научной публикации Валерием Сажиным с моим участием. Каждый чем-то интересен. Скажем, вот лист, где записи сделаны, судя по всему, в один день - 19 апреля 1935 года. Подписано «Даниил Шардай». Хармс пользовался более чем тридцатью псевдонимами; этот нигде больше не встречается, он был неизвестен ранее...
Наше издательство попросило художника Юрия Штапакова, который не раз иллюстрировал Хармса, подготовить авторскую книгу с этими тринадцатью неизвестными текстами. Она так и называется «13 неизвестных» и недавно выпущена тиражом двадцать экземпляров.
* * *
- ...А это уникальная совершенно вещь - так называемая «Серая тетрадь» Введенского, она известна исследователям, публиковалась... Друскин считал ее очень важным произведением, таким «символом веры», написал целое исследование даже. Поэтому в свое время и не передал в архив Публичной библиотеки вместе с другими бумагами. Приобретена тетрадь нами вместе с автографами двух рассказов Введенского, у которых совершенно замечательная архивная история. Один называется «Бурчание в желудке во время объяснения в любви», а другой «Заболевание сифилисом, отрезанная нога, выдернутый зуб». Когда в начале 1970-х Яков Семенович продавал архив в Публичную библиотеку, закупочная комиссия эти два листка отвергла. Названия им не понравились - явно потому, что Публичной библиотеке в ту пору не пристало хранить рукописи рассказов про сифилис. Тем более «какого-то» Введенского, по тем временам «незначительного писателя». Так и остались они в архиве Друскина...
* * *
- К сожалению, у нас далеко не полная коллекция детских книг Хармса, и тем более Введенского. Но несколько есть. Из архива Глоцера (Владимир Глоцер, 1931 - 2009, - известный исследователь ОБЭРИУ, коллекционер. - Авт.) мы приобрели несколько уникальных детских книг Хармса такой сохранности, какой нет даже в Публичной библиотеке, где часто книжки заляпаны библиотечными штампами и прочими пометами, иногда обрезаны, снабжены картонным переплетом. Вот с иллюстрациями Васнецова - «О том, как папа застрелил мне хорька». Вот два издания книжки Хармса «Озорная пробка» с иллюстрациями Сафоновой.
«Иван Иваныч Самовар» всем известен, с иллюстрациями Ермолаевой, - эта книга как раз вся в штампах, но очень интересных. По ним можно проследить биографию этого экземпляра: некий музей-выставка по народному просвещению, затем Библиотека имени Ленина, откуда впоследствии книга была списана, опять музей-выставка та же, последний штамп: зафиксирована дата инвентаризации - 27 июля 1942 года. И памятная запись Глоцера: «Извлечено из пачки, отправлявшейся в утиль. ДДК (Дом детской книги) 29 февраля 1972 года».
* * *
- Были обэриуты, чьи произведения не сохранились, остались только изданные в книжках для детей. Например, в блокаду погиб весь архив Дойвбера (Бориса) Левина. Левин написал роман «Похождения Феокрита», о чем известно из воспоминаний об обэриутских вечерах, где он читал отрывки. Кроме того, пролетарские критики, которые осуждали Левина вместе с другими обэриутами, частично пересказывали содержание его романа. Например, один из критиков возмущался тем, как Левин на одном из обэриутских вечеров читал текст, «наполненный всякой дичью»: «Тут и превращение одного человека в двух («человек один, а женщин две: одна - жена, другая - супруга»), тут и превращение людей в телят и прочие цирковые номера». Это чуть ли не единственные свидетельства о творчестве Левина...
Был еще обэриут Юрий Владимиров, который умер от туберкулеза очень рано; писал стихи, пять или шесть строчек процитировал один пролетарский критик и разругал. Это все, что мы знаем. Вот такая трагическая судьба наследия обэриутов. Подобная постигла бы Хармса с Введенским, если бы не чемоданчик, в котором Яков Семенович Друскин самоотверженно хранил рукописи...
Но у нас есть и другие подлинные вещи Хармса кроме чемодана. Вот столик, который стоял в коридоре. На нем радиоприемник известной немецкой фирмы Telefunken 1939 года. Вот книги Хармса с его пометками. Партитура «Волшебной флейты» с владельческим автографом Хармса, он разучивал эту вещь на фисгармонии. Подлинная фисгармония Хармса не сохранилась, но, если зайдет речь об экспозиции, в музее можно будет поставить аналогичный инструмент. Наследница художницы Татьяны Глебовой Алена Спицына, я надеюсь, даст нам цилиндр, с большой степенью вероятности принадлежавший Хармсу...
Еще оригинал фотографии Хармса в возрасте примерно двух лет из ателье Боассона и Эглера, весьма известного в Петербурге в начале XX века, портрет отца писателя Ивана Павловича Ювачева в преклонном возрасте и другие снимки. Есть дневник Ивана Павловича 1933 года, совершенно уникальный, он подготовлен нами к публикации. Или вот бисерная обложка одной из записных книжек Хармса, его задачник, относящийся ко времени обучения в электротехникуме... Есть собранная по крупицам коллекция «Чижей» и «Ежей» - примерно треть всех вышедших номеров. И еще много-много разных материалов той эпохи и последующих времен, касающихся Хармса и его окружения.
* * *
- Как делать музей? Этот вопрос очень сложный, главным образом из-за отсутствия помещения. Ищем возможности через комитет по имуществу. Через Фонд Прохорова, который поддерживает разные проекты, правда, мы, похоже, не вписываемся ни в один из них. Третий вариант - через компанию «В Контакте», поскольку она живет сейчас в доме Зингера (ныне Дом книги) - там, где находился детский сектор Госиздата. На балконе Дома книги и сделана знаменитая фотография, на которой Хармс как бы летит над городом.
* * *
- Идеально музей было бы открыть в квартире на улице Маяковского. Отец Хармса получил ее как ветеран революционного движения. Иван Павлович участвовал в деятельности «Народной воли» и даже был приговорен к смертной казни за какое-то незначительное деяние, далекое от любого терроризма. Все же его не казнили, а сослали на Сахалин, где, кстати, он встречался с Чеховым. Затем вернулся, а в 1925 году получил жилье в этой большой квартире. По сути, коммунальной, хотя там обитали родственники и приживалы. Хармс занимал отдельную комнату из шести. Я разобрался во всех этих соседях, когда комментировал упомянутый дневник Ивана Павловича.
Например, там обитала некая Иля, пожилая женщина, которая до революции была в семье экономкой. Когда Ювачевых уплотняли, Иван Павлович выбрал в качестве жильцов знакомых своей жены: так, еще там жили некие Дрызловы - пожилая дама с дочерью. Одну комнату занимала семья сестры Хармса Елизаветы; в 1931-м у нее родился сын Кирилл Грицын, который жив и у которого мы приобрели некоторые предметы. Единственный, кажется, человек теперь, который называет Хармса Даней...
Есть план квартиры; комнаты располагались вдоль улицы Маяковского. К сожалению, эта квартира как таковая теперь не существует - во время капремонта ее разделили на две. Я все узнал про соседей и устройство квартиры из старой домовой книги, которая хранится в жэке. Кстати, в ней значится Ювачев-Хармс, то есть, псевдоним уже тогда стал официальной фамилией.
* * *
- Когда возникла мысль о музее? В конце 2011-го, когда мы смогли купить тот самый чемоданчик и другие вещи Хармса, спасенные Яковом Друскиным. У нас есть портрет Друскина 1956 года работы Александра Траугота. Художник передал его в нашу коллекцию. И там написано: «Грядущему музею Хармса и его окружения...». Все надеются, все ждут!..
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА