Простите нас, Михаил Сергеевич, или Ланфрен-ланфра-лантатита
Что-то вдруг вспомнила бытность свою журналистом. Не то что бы ностальгия, просто ни с того ни с сего. Помню, не очень любила я делать интервью. И вспомнилось вдруг незабываемое интервью с Михаилом Боярским. Незабываемое - потому что его никогда не было:)) А то чего не было и забыть-то трудно) Ну не получилось у меня справиться с заданием редакции иркутского журнала "В хорошем вкусе". Устала навязываться, и забила. И вдруг неожиданно родилась мысль написать о том, как это у меня не получилось. Написать? - спрашиваю. Ну, если получится интересно - поставим, - ответили. И поставили:) Кому интересно - вот что из этого вышло. Год... дай Бог памяти... 2010. Или 2011? Нету памяти:)
Послушайте, если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?..
В.В.Маяковский
Простите нас, Михаил Сергеевич, или Интервью с Боярским, которого не случилось
Я всегда немного сторонилась звезд. Не тех, что ими рождаются и живут на небе, а тех, кто ими становится и обитает на земле. Это я, конечно, про людей. Тех, которых знают и кем восхищаются все остальные. Можно сказать, попросту боялась подходить. Да и зачем… Бумажку с автографом я все равно наверняка потеряю, а фраза при виде меня “Девушка, именно такая, как Вы, нужна нам в фильм на главную роль!” - на грани фантастики.
Тем временем судьба распорядилась так, что я стала работать журналистом. Но, к счастью, “звездная” тема была не моей, и проблем не возникало. Пока мне не поступило предложение взять интервью у… Боярского. Да-да, того самого. Нет, не у кота Баюна из сказки “Иван Царевич и Серый Волк”, которого он талантливо озвучил, а прямо у Самого! А еще лучше - не только у него, но и у Алисы Фрейндлих, которая, как выяснилось, вообще не дает интервью и журналистов тщательно избегает.
“Живешь с ними в одном городе, договорись, ты же общительная. И обаятельная, - сказала мне редактор «В хорошем вкусе», да еще и добавила. - Я в тебя верю”.
И я стала звонить в театр. И даже в него заходить. Но все без толку. Доступ к Фрейндлих был запрещен и прекращен. Записочка, переданная ей вместе с букетом цветов на спектакле, осталась без ответа, как остались без ответа и мои робкие попытки увидеться с обладателем голоса сказочного кота. Время шло, а толку от меня не было. И тут… звонок.
- Надежда, здравствуйте, выручайте! - это звонила актриса Наталья Фиссон. - Можете завтра взять для нас интервью у Боярского? Есть уже с ним договоренность, а журналист, который должен был беседовать, спешно уехал.
У меня перехватило дыхание. Такое ведь и называется “ее молитвы были услышаны”? Задание было несложное. Наташа готовила видеосюрприз к юбилею своего мужа - режиссера театра “Комик-трест” - гениального творческого человека на инвалидной коляске Вадима Фиссона, и Боярскому нужно было просто задать вопросы об их театре вообще и о режиссере, в частности.
- Он такой сердитый, - встретил меня на служебном входе взволнованный оператор Женя. - Так сейчас кого-то отчитал по телефону, у меня аж мурашки по коже.
Я не впервые видела Боярского в реальной жизни. На заре туманной юности за одно только лето Михаил Сергеевич попадался на моем пути раза три. Ну или я на его. Всегда в шляпе, в черном, натянутый, как струна его гитары. Здесь же, в своей гримерке, аксакал отечественного
киноматографа и театра напомнил мне собственную восковую фигуру. Ну, как если бы это маленькое помещение было Музеем имени М.С.Боярского и сюда водили бы экскурсии.
“Ой”, - это все, что я подумала в тот момент и рассыпалась. Но тут же, мысленно стукнув себя по голове и cобравшись, как пазл, улыбнулась и минут за двадцать задала необходимые вопросы. Меня щекотала тайная мысль о том, что мне прямо сейчас удастся уговорить его задержаться еще хотя бы минут на двадцать, чтобы выведать, кого еще, кроме Безрукова, он считает талантливым актером и перед кем бы он снял шляпу. Но он был неумолим: “Времени нет”. Однако, несмотря на то, что ясно дал понять, как он не любит нашего брата со всеми нашими интервью, все-таки дал номер мобильного телефона: “Звоните после новогодних праздников”.
- Не все журналисты одинаково бесполезны, - попыталась пошутить я на прощанье. Боярский остался серьезен. Мое обаяние в Музее им. М.С.Боярского не работало.
После праздников тоже ничего не получилось. Дав мне надежду, он сам же ее и отобрал в первые секунды разговора: “Я не даю интервью”. Так странно, но после него у меня возникло давно забытое ощущение, что меня бросил мой молодой человек. Что это? Почему? Я что, люблю Боярского?.. Ланфрен-ланфра-лан-татита? Да нет, не может быть… И я уехала из города на три месяца. И моя “душевная рана” тут не при чем. Просто совпало.
Продолжение следует…
Солнечным майским днем я торопилась по набережной реки Мойки в школу за детьми. Да-да, несмотря на то, что у читателя могло сложиться устойчивое ощущение, что это пишет молодая легкомысленная особа, я замужем, и двое моих детей уже ходят в школу, которая, как выяснилось, находится в пяти минутах ходьбы от дома, где живет Михаил Боярский. И именно в этот самый момент он, забежав в ближайший магазин за сигаретами (продавцы уже после рассказали мне, что он часто здесь появляется), наши пути были готовы пересечься - он явно спешил мне навстречу. Вернее сказать, просто спешил навстречу. Я тут же прервала телефонный разговор с подругой, выдохнув: “Насть, перезвоню, тут Боярский…” и ринулась к нему, как пятиклассница:
- Здравствуйте, Михаил Сергеевич, Вы меня помните?
- Нет, - он активно пытался разойтись со мной на узкой каменной набережной.
- Я у Вас интервью брала зимой, и мы говорили о….
- Очень хорошо, - эти слова я услышала уже вслед.
Меня снова “бросил молодой человек”.
Я в растерянности смотрела на уставшую от народной любви спину Боярского и мысленно просила прощения за то, что нас таких много, а он такой один. И ведь его можно понять, ведь каждый человек реагирует на такую любовь по-разному. И вовсе не всегда так, как, например, Басков, который радостно купается в ней и направо и налево раздает автографы. Но, Николай, как говорится, какие Ваши годы...
В общем, простите нас, Михаил Сергеевич! Все, кто присоединяется ко мне, могут отправить этот номер журнала почтой: “Санкт-Петербург. Михаилу Боярскому”. И доставят, непременно доставят!
P.S. Кстати, на вопрос перед кем бы он снял шляпу, Боярский тогда мне все-таки ответил:
- Ни перед кем. А зачем?
Надежда Серебренникова, г.Санкт-Петербург
Послушайте, если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?..
В.В.Маяковский
Простите нас, Михаил Сергеевич, или Интервью с Боярским, которого не случилось
Я всегда немного сторонилась звезд. Не тех, что ими рождаются и живут на небе, а тех, кто ими становится и обитает на земле. Это я, конечно, про людей. Тех, которых знают и кем восхищаются все остальные. Можно сказать, попросту боялась подходить. Да и зачем… Бумажку с автографом я все равно наверняка потеряю, а фраза при виде меня “Девушка, именно такая, как Вы, нужна нам в фильм на главную роль!” - на грани фантастики.
Тем временем судьба распорядилась так, что я стала работать журналистом. Но, к счастью, “звездная” тема была не моей, и проблем не возникало. Пока мне не поступило предложение взять интервью у… Боярского. Да-да, того самого. Нет, не у кота Баюна из сказки “Иван Царевич и Серый Волк”, которого он талантливо озвучил, а прямо у Самого! А еще лучше - не только у него, но и у Алисы Фрейндлих, которая, как выяснилось, вообще не дает интервью и журналистов тщательно избегает.
“Живешь с ними в одном городе, договорись, ты же общительная. И обаятельная, - сказала мне редактор «В хорошем вкусе», да еще и добавила. - Я в тебя верю”.
И я стала звонить в театр. И даже в него заходить. Но все без толку. Доступ к Фрейндлих был запрещен и прекращен. Записочка, переданная ей вместе с букетом цветов на спектакле, осталась без ответа, как остались без ответа и мои робкие попытки увидеться с обладателем голоса сказочного кота. Время шло, а толку от меня не было. И тут… звонок.
- Надежда, здравствуйте, выручайте! - это звонила актриса Наталья Фиссон. - Можете завтра взять для нас интервью у Боярского? Есть уже с ним договоренность, а журналист, который должен был беседовать, спешно уехал.
У меня перехватило дыхание. Такое ведь и называется “ее молитвы были услышаны”? Задание было несложное. Наташа готовила видеосюрприз к юбилею своего мужа - режиссера театра “Комик-трест” - гениального творческого человека на инвалидной коляске Вадима Фиссона, и Боярскому нужно было просто задать вопросы об их театре вообще и о режиссере, в частности.
- Он такой сердитый, - встретил меня на служебном входе взволнованный оператор Женя. - Так сейчас кого-то отчитал по телефону, у меня аж мурашки по коже.
Я не впервые видела Боярского в реальной жизни. На заре туманной юности за одно только лето Михаил Сергеевич попадался на моем пути раза три. Ну или я на его. Всегда в шляпе, в черном, натянутый, как струна его гитары. Здесь же, в своей гримерке, аксакал отечественного
киноматографа и театра напомнил мне собственную восковую фигуру. Ну, как если бы это маленькое помещение было Музеем имени М.С.Боярского и сюда водили бы экскурсии.
“Ой”, - это все, что я подумала в тот момент и рассыпалась. Но тут же, мысленно стукнув себя по голове и cобравшись, как пазл, улыбнулась и минут за двадцать задала необходимые вопросы. Меня щекотала тайная мысль о том, что мне прямо сейчас удастся уговорить его задержаться еще хотя бы минут на двадцать, чтобы выведать, кого еще, кроме Безрукова, он считает талантливым актером и перед кем бы он снял шляпу. Но он был неумолим: “Времени нет”. Однако, несмотря на то, что ясно дал понять, как он не любит нашего брата со всеми нашими интервью, все-таки дал номер мобильного телефона: “Звоните после новогодних праздников”.
- Не все журналисты одинаково бесполезны, - попыталась пошутить я на прощанье. Боярский остался серьезен. Мое обаяние в Музее им. М.С.Боярского не работало.
После праздников тоже ничего не получилось. Дав мне надежду, он сам же ее и отобрал в первые секунды разговора: “Я не даю интервью”. Так странно, но после него у меня возникло давно забытое ощущение, что меня бросил мой молодой человек. Что это? Почему? Я что, люблю Боярского?.. Ланфрен-ланфра-лан-татита? Да нет, не может быть… И я уехала из города на три месяца. И моя “душевная рана” тут не при чем. Просто совпало.
Продолжение следует…
Солнечным майским днем я торопилась по набережной реки Мойки в школу за детьми. Да-да, несмотря на то, что у читателя могло сложиться устойчивое ощущение, что это пишет молодая легкомысленная особа, я замужем, и двое моих детей уже ходят в школу, которая, как выяснилось, находится в пяти минутах ходьбы от дома, где живет Михаил Боярский. И именно в этот самый момент он, забежав в ближайший магазин за сигаретами (продавцы уже после рассказали мне, что он часто здесь появляется), наши пути были готовы пересечься - он явно спешил мне навстречу. Вернее сказать, просто спешил навстречу. Я тут же прервала телефонный разговор с подругой, выдохнув: “Насть, перезвоню, тут Боярский…” и ринулась к нему, как пятиклассница:
- Здравствуйте, Михаил Сергеевич, Вы меня помните?
- Нет, - он активно пытался разойтись со мной на узкой каменной набережной.
- Я у Вас интервью брала зимой, и мы говорили о….
- Очень хорошо, - эти слова я услышала уже вслед.
Меня снова “бросил молодой человек”.
Я в растерянности смотрела на уставшую от народной любви спину Боярского и мысленно просила прощения за то, что нас таких много, а он такой один. И ведь его можно понять, ведь каждый человек реагирует на такую любовь по-разному. И вовсе не всегда так, как, например, Басков, который радостно купается в ней и направо и налево раздает автографы. Но, Николай, как говорится, какие Ваши годы...
В общем, простите нас, Михаил Сергеевич! Все, кто присоединяется ко мне, могут отправить этот номер журнала почтой: “Санкт-Петербург. Михаилу Боярскому”. И доставят, непременно доставят!
P.S. Кстати, на вопрос перед кем бы он снял шляпу, Боярский тогда мне все-таки ответил:
- Ни перед кем. А зачем?
Надежда Серебренникова, г.Санкт-Петербург