Виктор Пацаев
... теперь многие не знают имен героев.
Угар НЭПа. Нет того энтузиазма.
(с) И.Ильф, Е.Петров. "Золотой теленок"
Тему сегодняшнего моего поста подсказала мне наша сентябрьская краеведческая поездка в Рождествено, о которой я начал рассказ в своём прошлом посте.
Моё внимание тогда привлек симпатичный бревенчатый домик, на котором висела мемориальная табличка:
Надпись на табличке сразу пробудила детские воспоминания...
В начальных классах школы я, как и многие мои сверстники, увлекся собиранием марок, и среди многих других марок, купленных мной во второй половине 1971 года на сэкономленные от полученных от родителей на пончики и лаваш деньги, была и вот эта:
Это сейчас космос стал обыденностью, число людей. побывавших там, перевалило, наверное, далеко за сотню, я даже пофамильно не знаю всех слетавших в космос космонавтов, астронавтов или тайкунавтов, в житейской суете и повседневных заботах даже запросто могу пропустить сообщения о запуске или возвращению на Землю очередного "Союза", "Драгона" или тем паче "Шеньчжоу"...
Во времена моего детства было не так.
Как и все советские люди в начале 1970-х, я был в курсе успехов и неудач как американской, так и советской космонавтики - разумеется, из тех, о которых писали тогдашние газеты, а потому был осведомлен не только о высадке экипажей американских "Аполлонов" на Луну, но и знал, кто такие были Георгий Тимофеевич Добровольский, Владислав Николаевич Волков и Виктор Иванович Пацаев, чем прославились и за что посмертно были удостоены званий Героев Советского Союза.
Более того - практически всех тогдашних советских космонавтов каждый советский пацан знал в лицо (по фотографиям, разумеется).
Конечно, много раз бывая в Рождествено проездом, я знал и о существовании в этом селе улицы Пацаева - но, поскольку в советское время было обычным делом называть улицы городов и сел именами космонавтов, я как-то не связывал это с тем, что Виктор Иванович был тесно связан с селом Рождествено и неоднократно в нём бывал.
Разумеется, увидев мемориальную табличку на доме, я решил выяснить подробности, вспомнить то, что было известно мне ранее о Викторе Пацаеве и его полёте на "Союзе-11", и теперь спешу поделиться всем этим с вами.
ИА REGNUM на своём сайте опубликовало статью к годовщине трагедии с "Союзом-11":
30 июня 1971 года из-за разгерметизации спускаемого аппарата космического корабля «Союз-11» погибли советские космонавты Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев. Трагедией завершилась экспедиция на первую в мире пилотируемую орбитальную станцию «Салют-1».
Добровольский, Волков и Пацаев были первым экипажем орбитальной станции. Ранее, в апреле 1971 года, к станции отправили «Союз-10», но из-за повреждения стыковочного узла космонавты не смогли перейти на станцию и вернулись на Землю. «Союз-11» произвел стыковку со станцией 7 июня 1971 года, экипаж Добровольского расконсервировал «Салют-1» и начал работу на орбите.
Космонавты успешно выполнили программу полёта, в частности, провели сеанс телевизионной связи с Землей, несмотря на нештатные ситуации на борту. Так, им пришлось устранить возникший на станции пожар. Спустя 22 дня экипаж готовился к возвращению на Землю.
Помимо этой довольно скупой и официальной информации о полете "Союза-11", его стыковке с первой советской орбитальной станцией "Салют" и трагической гибели экипажа на этапе схода с орбиты, которая мне была известна еще с детства из советских газет, уже в XXI веке с появлением Интернета я прочел воспоминания Бориса Чертока.
В главе Глава 17 "ЖАРКОЕ ЛЕТО 1971 ГОДА" 4-й книги серии "Ракеты и люди" Черток пишет, что основной причиной трагедии явилось нештатное поведение дыхательного клапана спускаемого аппарата в момент разделения отсеков корабля на высоте 150 км, в результате которого из-за разгерметизации спускаемого аппарата космонавты погибли от резкой декомпрессии и кислородного голодания:
Никаких нештатных ситуаций в полете корабля № 32 до спуска не зарегистрировано. Все операции по спуску шли нормально до
момента отделения. По записям автономного регистратора в момент отделения началось падение давления в СА. За 130 секунд давление упало с 915 до 100 миллиметров ртутного столба.
<...>
- Спускаемый аппарат после посадки проверен, повреждений не обнаружено.
Разгерметизация могла произойти по двум причинам. Первая - преждевременное срабатывание дыхательного клапана. В этом случае давление будет падать по верхней кривой. Вторая возможная причина - неплотность люка. Кривая расчетного падения давления при открытии клапана в точности совпадает с записью фактического спада давления после разделения. Кроме совпадения расчетной и фактической кривых спада мы имеем свидетельства системы управления спуском. Регистрация поведения СУСа показывает наличие нештатного возмущения. По величине и знаку это возмущение совпадает с расчетным для случая выхода воздуха из отверстия, образованного при открытии дыхательного клапана.
<...>
- В последние дни полета физическое состояние космонавтов было хорошим. Они принимали тонизирующее средство. Ежедневно проводилась общая физическая тренировка по три часа. У Добровольского пульс в спокойном состоянии 78-85. Артериальное давление нормальное. Волков более эмоционален. У него пульс вообще был высоким, до разделения отсеков корабля достигал 120, у Пацаева - в пределах 92-106. По опыту у других космонавтов в пиковые периоды пульс доходил до 120, а у Терешковой даже до 160. В первую секунду после разделения у Добровольского пульс учащается сразу до 114, у Волкова - до 180. Через 50 секунд после разделения у Пацаева частота дыхания 42 в минуту, что характерно для острого кислородного голодания. У Добровольского пульс быстро падает, дыхание к этому времени прекращается. Это начальный период смерти. На 110-й секунде после разделения у всех троих не фиксируется ни пульс, ни дыхание. Считаем, что смерть наступила через 120 секунд после разделения. В сознании они находились не более 50-60 секунд после разделения. За это время Добровольский, видимо, что-то хотел предпринять, судя по тому, что он сдернул с себя пристежные ремни.
<...>
Через полторы минуты после приземления начались попытки реанимации. Они длились более часа. Очевидно, что при таком поражении организма никакие методы реанимации спасти не могут.
Поскольку в спускаемом аппарате тогдашних "Союзов" три космонавта в скафандрах не помещались, полёт проходил без скафандров. После трагедии были срочно разработаны скафандры, а число космонавтов в экипаже уменьшили с троих до двух космонавтов.
С причинами трагической гибели космонавта Виктора Пацаева мы с вами разобрались, теперь пора перейти к его связи с селом Рождествено.
В этом нам поможет книга сестры космонавта Галины Пацаевой "ОТВАГА ИСКАНИЙ", вышедшая в 1976 году.
На с.58 книги Галина пишет о рождественском периоде жизни брата:
НА ВОЛГЕ
С 1958 года родители жили в селе Рождествено Куйбышевской области. Брат с женой и детьми приезжали сюда отдыхать. Каждый день они ходили на Воложку (проток Волги) купаться. Спали в палатке в саду.
Еще не летал в космос Юрий Гагарин, когда Виктор взял у родителей с этажерки купленную когда-то мною книгу «Путешествие на Луну» К. Э. Циолковского, внимательно перелистал ее и сказал маме:
- Обязательно прочтите эту книгу… Вот увидите, это скоро сбудется, фантастика станет былью.
Теперь я удивляюсь прозорливости брата.
Перед окнами квартиры родителей раскинулся сад. Они вырастили его на заброшенном участке. Прохожие останавливались, любуясь цветами, рослыми, красивыми деревьями.
Виктору нравилось работать в саду: поливал из шланга яблони и грядки, окапывал деревья. Его дочь Светланка каждое утро выходила с бабушкой в сад посмотреть, расцвели ли новые цветы. Сама чуть выше розовых маков, она целовала распустившийся цветок и восторженно заявляла:
- Бабуля, еще один цветок расцвел!
Брат с улыбкой наблюдал за этой утренней сценой. Отдых в селе Виктор использовал для закалки детей. Они много загорали, весь день бегали в одних трусиках. Однажды Виктор взял их с собою на рыбалку. С утра ничто не предвещало перемены погоды, но в обед над всей округой нависла туча с седыми краями. Разразилась гроза.
Мама стояла на террасе, вздрагивала при каждом ударе грома и с тревогой поглядывала в окно: не идут ли?.. Но сына с детьми не было видно.
Стала гроза утихать. А вот и они. Витя несет на плечах Светочку, штанины брюк его закатаны до колен, а следом бежит Дима с удочкой. Мама со слезами бросилась к ним навстречу, целует:
- Родные вы мои, живы! А я уж думала, что с вами что-нибудь случилось…
- Не бойся, мама! - успокаивал ее Витя. - С нами ничего не случится. Я натянул на куст свой плащ, мы сидели под кустом и пели песни.
- Страшно было? - спросила мама Диму.
- Нет… - отрицательно качнул темной стриженой головой внук.
Виктор постоянно стремился привить детям бесстрашие. Он хотел, чтобы они не боялись ни темноты, ни грозы, ни одиночества. А если уж выпадет какое-нибудь испытание, то не плакать. И девизом у них было: «Не пищать!» Когда сын подрос, Виктор внушал ему: «Учись и работай честно, говори только правду - тогда тебя будут все уважать».
Маму Виктор очень любил и заботился о ней до последних дней. Настойчиво уговаривал ее прописаться в его московской квартире. Совхозная квартира родителей в селе Рождествено была без удобств, а пошатнувшееся с годами здоровье все чаще напоминало о себе.
«Мама и папа, вот о чем я с вами хотел поговорить, - пишет он в апреле 1970 года. - Мне кажется, пора вас прописать у меня на квартире. Ведь все равно вам скоро будет трудно одним жить в Рождествене. Хватит возиться с дровами, пора переходить на пенсионерскую жизнь».
5 декабря 1968 года Виктор приехал в Рождествено к родителям на семейное торжество. На следующий день он уже возвращался в Москву. Провожающих было много, но мы с братом и дядей Александром Кольцовым ушли вперед.
Идти по тонкому льду только что замерзшей Волги было страшно. У прорана темнела огромная полынья, и над нею поднимался белый пар. А на том далеком берегу сквозь туманную кисею виднелись острые шпили и белые дома Куйбышева. Сначала мы шли друг за другом, соблюдая дистанцию. Но потом я догнала брата, и дальше мы пошли рядом. По дороге Виктор рассказывал о Сергее Павловиче Королеве. Я слушала, забыв об опасности. Такое я слышала впервые. Оказывается, Виктор знал Королева лично и очень ценил его.
- Особенно нравилось мне в Сергее Павловиче то, - рассказывал брат, - что он был хозяином своего слова. Придешь к нему - он внимательно тебя выслушает, сам еще расспросит и обязательно поможет.
Виктор отмечал конструкторский талант Главного, его огромные организаторские способности и целеустремленность. Большую часть жизни своей он отдал для того, чтобы вплотную подойти к осуществлению своей мечты, созданию в стране космодрома и космических ракет.
В заключение брат сказал:
- Запомнились мне его слова: «Жить просто нельзя, жить надо увлеченно!» Он сам может служить примером удивительной увлеченности своим делом. Таких людей Земля в сто лет один раз рождает.
Рассказывал брат о полетах Юрия Гагарина, Валентины Терешковой, Георгия Берегового. Слушала я его и с сожалением посматривала на приближающийся противоположный берег. Я догадывалась, что Виктор после работы в ЦАО теперь был причастен к созданию космической техники, знала от мамы, что он проводил занятия с космонавтами. Но о том, что он был уже в отряде космонавтов, никто из нас не знал.
Дома я поделилась с мамой тем, что узнала от брата.
А она сказала:
- Как-то мы с Витей разговорились о спутниках. Он и говорит: «Там, мама, и моих триста летает»… Как бы сейчас порадовался отец…
Источники:
- Добровольский, Волков, Пацаев. 48 лет назад погиб экипаж «Союза-11». Статья на сайте ИА REGNUM
- Б.Е.Черток. "Ракеты и люди" Лунная гонка. Москва, "МАШИНОСТРОЕНИЕ", 1999
- Галина ПАЦАЕВА "ОТВАГА ИСКАНИЙ" - МОСКВА, «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ», 1976