Троцкий в Самаре
В первый раз Лейба Бронштейн появился в Самаре осенью 1902 года - нелегально, под именем Льва Троцкого, после побега из сибирской ссылки.
Троцкий в Сибири, фото 1900 г.:
Вот как он сам позднее описывал свой самарский период в автобиографической книге "Моя жизнь", вышедшей на нескольких языках в Берлине в 1930-м году:
Я остановился в Самаре, где был сосредоточен в то время внутренний, т. е. не эмигрантский, штаб "Искры".
Во главе его, под конспиративной кличкой Клэр, стоял инженер Кржижановский, нынешний председатель Госплана. Он и его жена были друзьями Ленина по социал-демократической работе в Петербурге в 1894 - 5 гг. и по сибирской ссылке.
Вскоре после поражения революции 1905 г. Клэр, вместе с многими тысячами других, отошел от партии и, в качестве инженера, занял очень видное место в промышленном мире. Подпольщики жаловались, что он отказывает даже в той помощи, которую оказывали ранее либералы. После перерыва в 10 - 12 лет Кржижановский вернулся в партию, когда она завоевала власть.
Это путь очень широкого слоя интеллигентов, которые являются сейчас важнейшей опорой Сталина.
В Самаре я, так сказать, официально примкнул к организации "Искры" под данной мне Клэром конспиративной кличкой "Перо": это была дань моим сибирским успехам журналиста.
Организация "Искры" строила заново партию. Первому съезду, собравшемуся в марте 1898 г. в Минске, не удалось создать централизованную партийную организацию. Повальные аресты разбили молодой аппарат, под которым еще не было необходимой базы на местах. Революционное движение стало после того расти разрозненными очагами, сохраняя провинциальный характер. Одновременно с этим снижался его идейный уровень. В борьбе за массу социал-демократы отодвигали политические лозунги назад. Сложилось так называемое экономическое направление, которое питалось бурным торгово-промышленным и стачечным подъемом. К самому концу столетия открылся кризис, который обострил все антагонизмы в стране и дал толчок политическому движению. "Искра" повела решительную борьбу с провинциалами-"экономистами" за создание централизованной революционной партии.
Главный штаб "Искры" находится за границей, обеспечивая идейную устойчивость организации, которая подбиралась из так называемых профессиональных революционеров, тесно связанных единством теории и практических задач. В то время искровцы в большинстве своем еще были интеллигенты. Они боролись за завоевание местных социал-демократических комитетов и за подготовку такого съезда партии, который обеспечил бы победу идеям и методам "Искры". Это был, так сказать, первый, черновой набросок той революционной организации, которая, развиваясь, закаляясь, наступая и отступая, связываясь все теснее с рабочими массами и ставя перед ними все более широкие задачи, опрокинула через пятнадцать лет буржуазию и захватила власть в свои руки.
По поручению самарского бюро я посетил Харьков, Полтаву и Киев для свиданий с рядом революционеров, которые уже входили в организацию "Искры" или которых еще только предстояло завоевать. В Самару я вернулся с довольно скудными результатами: связи на юге были еще слабо налажены, в Харькове адрес оказался недействителен, в Полтаве я наткнулся на областной патриотизм. Налетом ничего сделать было нельзя, нужна была серьезная работа. Между тем Ленин, с которым самарское бюро находилось в оживленной переписке, торопил меня ехать за границу. Клэр снабдил меня деньгами на дорогу и необходимыми указаниями для перехода австрийской границы у Каменец-Подольска.
Цепь приключений, более забавных, чем трагических, началась на вокзале в Самаре. Чтоб не мозолить вторично жандармам глаза, я решил придти в самый последний момент. Занять для меня место и дожидаться меня с чемоданом должен был студент Соловьев, один из нынешних руководителей нефтесиндиката. Я. мирно прогуливался в поле далеко за вокзалом, поглядывая на часы, как вдруг услышал второй звонок. Догадавшись, что мне ложно сообщили час отхода поезда, я бросился со всех ног. Соловьев, честно дожидавшийся меня в вагоне и уже на ходу выпрыгнувший с чемоданом в руках на рельсы, был окружен станционной администрацией и жандармами. Вид задыхающегося человека, примчавшегося после отхода поезда, - это был я, - привлек к себе общее внимание. Протокол, которым жандармы угрожали Соловьеву, утонул в жестоких шутках над нами обоими.
До пограничной полосы я доехал благополучно.
К слову, здание, в котором жил "Клэр" - Кржижановский, и в котором он приютил "Перо" - Троцкого, сохранилось до сих пор, но находится оно на территории вагонного депо станции Самара, а потому не доступно широкой публике, что, впрочем, не помешало мне однажды его посетить ;).
Второй и третий раз Троцкий попал в Самару через более чем 15 лет, в 1918 году, во время борьбы с чехословаками, на собственном бронированном поезде, получившем неофициальное название "поезд Троцкого":
Поезд мой был организован спешно в ночь с 7 на 8 августа 1918 г. в Москве.
Наутро я отправился в нем в Свияжск на чехословацкий фронт. Поезд в дальнейшем непрерывно перестраивался, усложнялся, совершенствовался.
Л.Д. Троцкий на площадке вагона "поезда предреввоенсовета", 1918 год:
Уже в 1918 г. он представлял из себя летучий аппарат управления.
В поезде работали: секретариат, типография, телеграфная станция, радио, электрическая станция, библиотека, гараж и баня.
Поезд был так тяжел, что шел с двумя паровозами.
"Поезд Троцкого" с двумя паровозами:
Потом при шлось разбить его на два поезда. Когда обстоятельства вынуждали дольше стоять на каком-нибудь участке фронта, один из паровозов выполнял обязанности курьера. Другой всегда стоял под парами.
Фронт был подвижный, и с ним шутить нельзя было.
Бронеплощадки "поезда Троцкого":
<...>
Орбиту его передвижений я мог бы сейчас лишь отчасти восстановить по пометкам под передовицами поездной газеты «В пути»: Самара, Челябинск, Вятка, Петроград, Балашов, Смоленск, снова Самара, Ростов, Новочеркасск, Киев, Житомир и т. д. без конца.
<...>
Чего искал «поезд Предреввоенсовета» на фронтах гражданской войны?
Общий ответ ясен: он искал победы.
Но что он давал фронтам? Какими методами действовал? Какой непосредственной цели служили его непрерывные пробеги из конца в конец страны?
Это не были просто инспекционные поездки. Нет, работа поезда была теснейшим образом связана со строительством армии, с воспитанием ее, с управлением ею и со снабжением ее.
Мы строили армию заново, притом под огнем. Так было не только под Свияжском, где поезд записал первый месяц своей истории. Так было на всех фронтах.
Из партизанских отрядов, из беженцев, уходивших от белых, из мобилизованных в ближайших уездах крестьян, из рабочих отрядов, посылавшихся промышленными центрами, из групп коммунистов и профессионалистов тут же, на фронте, формировались роты, батальоны, свежие полки, иногда целые дивизии.
После поражений и отступлений рыхлая, панически настроенная масса превращалась в две-три недели в боеспособные части.
Что для этого нужно было?
И много, и мало. Дать хороших командиров, несколько десятков опытных бойцов, десяток самоотверженных коммунистов, добыть босым сапоги, устроить баню, провести энергичную агитационную кампанию, накормить, дать белья, табаку и спичек.
Всем этим занимался поезд.
У нас всегда было в резерве несколько серьезных коммунистов, чтоб заполнять бреши, сотня-две хороших бойцов, небольшой запас сапог, кожаных курток, медикаментов, пулеметов, биноклей, карт, часов и всяких других подарков.
Непосредственные материальные ресурсы поезда были, разумеется, незначительны по сравнению с нуждами армии. Но они постоянно обновлялись. А главное, они десятки и сотни раз играли роль той лопатки угля, которая необходима в данный момент, чтоб не дать потухнуть огню в камине.
Конечно, Лейба Давидович ничего не пишет о децимации, которую, как говорят, он применил под Свияжском для подъёма боеспособности паникующих и отступавших под напором каппелевцев красноармейцев.
Четвертый и последний визит в Самару в январе 1928 года по пути в ссылку в Центральную Азию Лев Давидович описывал в своей книге в виде рассказа об этом событии его жены:
Чем дальше от Москвы, тем предупредительней становился конвой.
В Самаре закупили для нас смену белья, мыло, зубной порошок, щетки и пр.
Питались мы обедами, которые заказывались для нас и для конвоя в вокзальных ресторанах.
Л. Д. , который всегда вынужден придерживаться строгой диеты, теперь весело ел все, что подавали, и подбадривал нас с Левой. Я с удивлением и страхом следила за ним. Закупленные в Самаре для нас вещи получили в нашем обиходе особые имена: полотенце имени Меньжинского, носки имени Ягоды (это заместитель Меньжинского) и пр. Снабженные этими именами вещи получали более веселый характер.
Лев Троцкий и Наталья Седова с сыном Львом. Алма-Ата, 1928 г:
Источники:
Троцкий, Лев Давидович. Моя жизнь : Опыт автобиографии / Л. Троцкий. - Берлин, 1930. - 2 т. Т. 1. - 1930. - 325, c. 163
Троцкий в Сибири, фото 1900 г.:
Вот как он сам позднее описывал свой самарский период в автобиографической книге "Моя жизнь", вышедшей на нескольких языках в Берлине в 1930-м году:
Я остановился в Самаре, где был сосредоточен в то время внутренний, т. е. не эмигрантский, штаб "Искры".
Во главе его, под конспиративной кличкой Клэр, стоял инженер Кржижановский, нынешний председатель Госплана. Он и его жена были друзьями Ленина по социал-демократической работе в Петербурге в 1894 - 5 гг. и по сибирской ссылке.
Вскоре после поражения революции 1905 г. Клэр, вместе с многими тысячами других, отошел от партии и, в качестве инженера, занял очень видное место в промышленном мире. Подпольщики жаловались, что он отказывает даже в той помощи, которую оказывали ранее либералы. После перерыва в 10 - 12 лет Кржижановский вернулся в партию, когда она завоевала власть.
Это путь очень широкого слоя интеллигентов, которые являются сейчас важнейшей опорой Сталина.
В Самаре я, так сказать, официально примкнул к организации "Искры" под данной мне Клэром конспиративной кличкой "Перо": это была дань моим сибирским успехам журналиста.
Организация "Искры" строила заново партию. Первому съезду, собравшемуся в марте 1898 г. в Минске, не удалось создать централизованную партийную организацию. Повальные аресты разбили молодой аппарат, под которым еще не было необходимой базы на местах. Революционное движение стало после того расти разрозненными очагами, сохраняя провинциальный характер. Одновременно с этим снижался его идейный уровень. В борьбе за массу социал-демократы отодвигали политические лозунги назад. Сложилось так называемое экономическое направление, которое питалось бурным торгово-промышленным и стачечным подъемом. К самому концу столетия открылся кризис, который обострил все антагонизмы в стране и дал толчок политическому движению. "Искра" повела решительную борьбу с провинциалами-"экономистами" за создание централизованной революционной партии.
Главный штаб "Искры" находится за границей, обеспечивая идейную устойчивость организации, которая подбиралась из так называемых профессиональных революционеров, тесно связанных единством теории и практических задач. В то время искровцы в большинстве своем еще были интеллигенты. Они боролись за завоевание местных социал-демократических комитетов и за подготовку такого съезда партии, который обеспечил бы победу идеям и методам "Искры". Это был, так сказать, первый, черновой набросок той революционной организации, которая, развиваясь, закаляясь, наступая и отступая, связываясь все теснее с рабочими массами и ставя перед ними все более широкие задачи, опрокинула через пятнадцать лет буржуазию и захватила власть в свои руки.
По поручению самарского бюро я посетил Харьков, Полтаву и Киев для свиданий с рядом революционеров, которые уже входили в организацию "Искры" или которых еще только предстояло завоевать. В Самару я вернулся с довольно скудными результатами: связи на юге были еще слабо налажены, в Харькове адрес оказался недействителен, в Полтаве я наткнулся на областной патриотизм. Налетом ничего сделать было нельзя, нужна была серьезная работа. Между тем Ленин, с которым самарское бюро находилось в оживленной переписке, торопил меня ехать за границу. Клэр снабдил меня деньгами на дорогу и необходимыми указаниями для перехода австрийской границы у Каменец-Подольска.
Цепь приключений, более забавных, чем трагических, началась на вокзале в Самаре. Чтоб не мозолить вторично жандармам глаза, я решил придти в самый последний момент. Занять для меня место и дожидаться меня с чемоданом должен был студент Соловьев, один из нынешних руководителей нефтесиндиката. Я. мирно прогуливался в поле далеко за вокзалом, поглядывая на часы, как вдруг услышал второй звонок. Догадавшись, что мне ложно сообщили час отхода поезда, я бросился со всех ног. Соловьев, честно дожидавшийся меня в вагоне и уже на ходу выпрыгнувший с чемоданом в руках на рельсы, был окружен станционной администрацией и жандармами. Вид задыхающегося человека, примчавшегося после отхода поезда, - это был я, - привлек к себе общее внимание. Протокол, которым жандармы угрожали Соловьеву, утонул в жестоких шутках над нами обоими.
До пограничной полосы я доехал благополучно.
К слову, здание, в котором жил "Клэр" - Кржижановский, и в котором он приютил "Перо" - Троцкого, сохранилось до сих пор, но находится оно на территории вагонного депо станции Самара, а потому не доступно широкой публике, что, впрочем, не помешало мне однажды его посетить ;).
Второй и третий раз Троцкий попал в Самару через более чем 15 лет, в 1918 году, во время борьбы с чехословаками, на собственном бронированном поезде, получившем неофициальное название "поезд Троцкого":
Поезд мой был организован спешно в ночь с 7 на 8 августа 1918 г. в Москве.
Наутро я отправился в нем в Свияжск на чехословацкий фронт. Поезд в дальнейшем непрерывно перестраивался, усложнялся, совершенствовался.
Л.Д. Троцкий на площадке вагона "поезда предреввоенсовета", 1918 год:
Уже в 1918 г. он представлял из себя летучий аппарат управления.
В поезде работали: секретариат, типография, телеграфная станция, радио, электрическая станция, библиотека, гараж и баня.
Поезд был так тяжел, что шел с двумя паровозами.
"Поезд Троцкого" с двумя паровозами:
Потом при шлось разбить его на два поезда. Когда обстоятельства вынуждали дольше стоять на каком-нибудь участке фронта, один из паровозов выполнял обязанности курьера. Другой всегда стоял под парами.
Фронт был подвижный, и с ним шутить нельзя было.
Бронеплощадки "поезда Троцкого":
<...>
Орбиту его передвижений я мог бы сейчас лишь отчасти восстановить по пометкам под передовицами поездной газеты «В пути»: Самара, Челябинск, Вятка, Петроград, Балашов, Смоленск, снова Самара, Ростов, Новочеркасск, Киев, Житомир и т. д. без конца.
<...>
Чего искал «поезд Предреввоенсовета» на фронтах гражданской войны?
Общий ответ ясен: он искал победы.
Но что он давал фронтам? Какими методами действовал? Какой непосредственной цели служили его непрерывные пробеги из конца в конец страны?
Это не были просто инспекционные поездки. Нет, работа поезда была теснейшим образом связана со строительством армии, с воспитанием ее, с управлением ею и со снабжением ее.
Мы строили армию заново, притом под огнем. Так было не только под Свияжском, где поезд записал первый месяц своей истории. Так было на всех фронтах.
Из партизанских отрядов, из беженцев, уходивших от белых, из мобилизованных в ближайших уездах крестьян, из рабочих отрядов, посылавшихся промышленными центрами, из групп коммунистов и профессионалистов тут же, на фронте, формировались роты, батальоны, свежие полки, иногда целые дивизии.
После поражений и отступлений рыхлая, панически настроенная масса превращалась в две-три недели в боеспособные части.
Что для этого нужно было?
И много, и мало. Дать хороших командиров, несколько десятков опытных бойцов, десяток самоотверженных коммунистов, добыть босым сапоги, устроить баню, провести энергичную агитационную кампанию, накормить, дать белья, табаку и спичек.
Всем этим занимался поезд.
У нас всегда было в резерве несколько серьезных коммунистов, чтоб заполнять бреши, сотня-две хороших бойцов, небольшой запас сапог, кожаных курток, медикаментов, пулеметов, биноклей, карт, часов и всяких других подарков.
Непосредственные материальные ресурсы поезда были, разумеется, незначительны по сравнению с нуждами армии. Но они постоянно обновлялись. А главное, они десятки и сотни раз играли роль той лопатки угля, которая необходима в данный момент, чтоб не дать потухнуть огню в камине.
Конечно, Лейба Давидович ничего не пишет о децимации, которую, как говорят, он применил под Свияжском для подъёма боеспособности паникующих и отступавших под напором каппелевцев красноармейцев.
Четвертый и последний визит в Самару в январе 1928 года по пути в ссылку в Центральную Азию Лев Давидович описывал в своей книге в виде рассказа об этом событии его жены:
Чем дальше от Москвы, тем предупредительней становился конвой.
В Самаре закупили для нас смену белья, мыло, зубной порошок, щетки и пр.
Питались мы обедами, которые заказывались для нас и для конвоя в вокзальных ресторанах.
Л. Д. , который всегда вынужден придерживаться строгой диеты, теперь весело ел все, что подавали, и подбадривал нас с Левой. Я с удивлением и страхом следила за ним. Закупленные в Самаре для нас вещи получили в нашем обиходе особые имена: полотенце имени Меньжинского, носки имени Ягоды (это заместитель Меньжинского) и пр. Снабженные этими именами вещи получали более веселый характер.
Лев Троцкий и Наталья Седова с сыном Львом. Алма-Ата, 1928 г:
Источники:
Троцкий, Лев Давидович. Моя жизнь : Опыт автобиографии / Л. Троцкий. - Берлин, 1930. - 2 т. Т. 1. - 1930. - 325, c. 163