Скорпион
Недавно я писала в блоге о книге стихов Алексея Хвостенко "Верпа", в дополнение к той записи напишу еще об альбоме, на котором Хвостенко читает свои стихи в музыкальном сопровождении. Альбом "Скорпион" вышел в 2014 г., спустя десять лет после смерти автора, и особой популярностью не пользуется (к слову, самые популярные альбомы с его песнями - это "Прощание со степью" и "Чайник вина"). Полностью альбом "Скорпион" можно послушать на яндекс-музыке, но поскольку этот альбом сопровождается еще 84-страничным буклетом, я не удержалась и его выписала. Фактически это книга в твердой обложке, на хорошей бумаге, с текстами стихов и иллюстрациями, с двумя вступительными статьями, к которой прилагается еще диск. В первой вступительной статье журналист Сергей Гурьев излагает драматичную историю создания этого альбома, поскольку никакой ссылки на статью не нашла, перекопировала ее в этой записи.
Сергей Гурьев. Хвост - погонщик слов
Запись альбома «Скорпион» заняла всего шесть дней, но между первым и последним уместилось почти что десятилетие. За это время ушли из жизни два её ключевых участника - легендарный битник-трубадур Алексей «Хвост» Хвостенко и его старый соратник, джазовый флейтист-саксофонист Анатолий «Толик» Герасимов. Как будто некие высшие силы то мешали, то помогали работе над альбомом, то ли между ними шла какая-то внутренняя борьба... Что не удивительно, если вспомнить, с одной стороны, самую знаменитую песню, спетую Хвостом, - просветлённый «Рай» на стихи его другого старого соратника, поэта-эмигранта Анри Волохонского (она же - «Над небом голубым», позднее переиначенная БГ в «Под небом голубым»), а с другой - вошедшее в данное издание «автопортретное» стихотворение «Чёртик - погонщик слов».
…слова бедным стадом движутся впереди меня.
Дайте мне кнут - загнать их в стойло осмысленной речи!
Кнут и сладкий пирог!
Хромое шелудивое стадо - кто возьмётся остричь его?
Что за прибыль хозяину этой скотины?
Мерзкая рогатая тварь! Рожки да ножки! У-у-у-у-у...
Где-то между этими двумя противоборствующими вселенными мыслеформ и существовало, наверное, творческое пространство Хвоста.
Запись «Скорпиона» началась весной 2004 года, когда Хвост после более четверти века эмиграции впервые всерьёз и надолго приехал в Москву в статусе гражданина РФ. Много лет назад он дал зарок не становиться россиянином, пока Ленинграду не вернут историческое название Санкт-Петербург. Когда это, против всех ожиданий, произошло, Хвосту стали раз за разом напоминать про его обещание, и он, наконец, решил его выполнить - направил президенту России письмо с просьбой о предоставлении гражданства, которая вскоре была удовлетворена.
3 апреля Хвост давал первый после возвращения московский концерт в клубе «Точка», незадолго до этого возродившемся в новом помещении на Ленинском проспекте. Алексей Львович выступал в сопровождении питерской авант-джаз-рок группы «Аукцыон». Его человеческой и музыкальной дружбе с ней как раз в те дни стукнуло полтора десятка лет: Хвост и «единственная великая русская группа» познакомились в Париже в апреле 1989-го и сразу оказались, что называется, «на одной волне». За плечами у них к тому времени было два студийных альбома - «Чайник вина» (1992) и «Жилец вершин » (1995): первый с песнями Хвостенко, а второй - на стихи Велимира Хлебникова.
И вот, по окончании этого концерта к Хвосту подошёл шеф музыкального издательства «Геометрия» Павел Кострикин со своей идеей записать стихи Алексея Львовича в авторском исполнении. Ведь ранее - как с «Аукционом», так и без него - записывались только музыкальные альбомы Хвоста, а стихи его в лучшем случае изредка попадали на концертные записи, где звучали в промежутках между песнями. Между тем, поэзия Хвоста сама по себе - и как таковая, и в авторском исполнении - всегда славилась своей музыкальностью. И действительно, грех было не попытаться зафиксировать в звуке внутреннюю музыку самих стихов Хвостенко, не переиначенную какой-либо внешней музыкой «мелодий и ритмов»...
Что касается собственно «Геометрии », то в 2004 году это был ещё совсем молодой лейбл, который только планировал тогда выпуск всего бэк-каталога «Аукцыона», чем стал заниматься впоследствии.
...От души выпив старого доброго ирландского виски, договорились записывать стихи на дому у первой жены Хвоста Алисы, в районе метро Новослободская. Вскоре туда направилась творческая группа лейбла в составе арт-директора Вадима Ульянкина и аудиореставратора Евгения Гапеева, которые везли с собой знаменитого звукорежиссера-энтузиаста Андрея Ласкина с его тогдашним дат-магнитофоном Sony. По дороге была куплена большая бутылка красного испанского вина, на которую Хвост охотно отвлекался от основного процесса.
«Норовил схалявить, - вспоминает Ульянкин, - постоянно говорил: «А давайте, может быть, лучше вина выпьем?» Но постепенно, под сушечки, всё-таки читал и читал. Когда закончились стихи, мы потребовали продолжения банкета, и тогда он перешёл на басни».
Для этой цели взяли выпущенную во Франции микроскопическим тиражом книгу «Басни» (1984) с рисунками ещё одного товарища Хвоста по эмиграции, художника и скульптора-авангардиста Сергея Есаяна. Ему, к слову, посвящено включенное в альбом стихотворение «Элегия» («Смотри - ещё бегут они, Твои последние олени... Но Арарат зажёг огни, На верх снегов отбросив тени»). «Басни» Хвост создавал в сотворчестве с Анри Волохонским - книга вышла под их фирменной общей подписью А.Х.В.
После записи стихов сразу же предполагалось сделать для них звуковой оформление, сугубо оттеняющее и не имеющее ничего общего с «мелодиями и ритмами». «Вон, Толя вам чего-нибудь насвистит», - сказал Хвост, имея в виду Толика Герасимова, который ранее уже неоднократно выступал и записывался с Алексеем Львовичем, в том числе, на совместном с «Аукционом» альбоме «Жилец вершин». Герасимова можно считать одной из самых ярких легенд советской джазовой эмиграции всех времен. В СССР в начале 60-х он, только-только достигнув совершеннолетия, уже играл в ансамбле Игоря Бриля, а после отъезда в 1973-м, подудев немного в Италии в группе сына Муссолини, перебрался в США, где вошёл в состав легендарного оркестра Дюка Эллингтона. Окончательно вернулся он в Россию в середине 90-х, уже будучи старым творческим коллаборатором Хвоста. Но ранее он все же аккомпанировал Хвостенко в процессе исполнения песен как таковых, и озвучивание целого цикла стихов было большим экспериментом. И не успел этот эксперимент начаться, как в конце того же 2004-го, 30 ноября Хвост умер от воспаления легких. Все участники процесса были деморализованы, запись надолго легла на полку.
Возобновить её решились только в начале 2013 года, когда сам Толик Герасимов уже серьёзно болел. Сначала Гапеев тщательно вычистил фонограмму со стихами от лишних шумов и прочих помех, и потом ее послушала дочь Хвоста Аня. Когда услышанное ей понравилось, перешли, наконец, к звуковому оформлению: Герасимова повезли в одну из лучших московских студий звукозаписи - «Параметрику» на Таганке. Увы, когда Толик увидел ступеньки, ведущие в расположенную в подвальном помещении студию, он сказал, что из-за больных ног спуститься туда не сможет. Процесс записи вновь затормозился. Прошло еще более месяца, и в итоге было принято решение продолжить работу в домашней студии лидера «Аукцыона» Леонида Фёдорова на Серпуховской. Больного Толика туда возила Аня Хвостенко («Если говорить вообще о ее роли в записи, то Анька выступала как критик и советник», - уточняет Фёдоров). В течение двух мартовских дней были записаны партии флейты и саксофона ровно к половине треков альбома - 11 из 22. После этого Герасимов почувствовал себя совсем плохо, больше участвовать в записи «Скорпиона» не смог и умер 25 апреля.
«Основным мотором всего этого хозяйства уже тогда был Федоров, - вспоминает Ульянкин. - И когда Толик умер, Лёня как бы подхватил выпавшее знамя».
К работе над звуковым оформлением «Скорпиона» Фёдоров привлек духовиков «Аукцыона» Николая Рубанова (саксофон) и Михаила Коловского (туба), барабанщика Бориса «Борюсика» Шавейникова (в качестве перкуссиониста), а также двух постоянных джазовых соратников группы - Юрия Парфёнова (труба) и Владимира Волкова (контрабас) - последний из них фактически уже считается членом «Аукцыона». Кроме того, была реализована идея Герасимова использовать в записи голоса детей, читающих стихи Хвоста почти одновременно с ним, с небольшими отклонениями. Этими детьми стали сын Рубанова Богдан и его друзья по питерскому кружку сценической речи, всем на момент записи было по 7-8 лет. «Толик хотел, чтобы дети читали стихи вразнобой, - вспоминает Фёдоров, - но я немножко по-своему сделал».
В итоге за три майских дня 2013 года запись альбома была завершена. Оставалось осуществить сведение, что для Фёдорова, имевшего богатый опыт записи собственных альбомов в домашних условиях, было уже делом техники.
Свое название альбом с лёгкой руки Владимира Волкова получил как по включенному в издание стихотворению «Под знаком Скорпиона», так и потому что сам Хвост по гороскопу был Скорпион.
После короткого первого трека-интро в альбоме сразу звучит программная вещь Хвоста «Дерево в саду», пронизанная идеей поистине пантеистского синтеза пространства, звука и слова. В контексте «Скорпиона» она оказывается своеобразным эпиграфом к нему:
...Артисту рукоплескал хор птичьих голосов
И сочетанье слов летящей речи
Предсказывалось пением наречий
Невидимых пичуг
Пространства свист, объединённый взглядом
В скелет растения, где кроны силуэт
Был собран в дерево
Усильем сада
На диске к аудиофайлам в качестве бонуса еще прилагается видео с некоторыми рабочими моментами записи:
Еще в буклете есть статья Натальи Вишняковой "Последний вагант" о творчестве Алексея Хвостенко, но ее при желании можно найти в сети. "Посвященного самому себе" стихотворения "Под знаком Скорпиона" в сети не обнаруживается, так что приведу здесь текст, причем приведу по "Верпе", с текстом в буклете в двух местах есть расхождения.
Под знаком Скорпиона
Хвостатый гад, стрелою уязвлён,
животворящий яд он пьёт из самой раны,
смертельной болью жив и окрылён,
с ногами клоуна и головою врана
летит забыть, что неуклюжий зверь
перевалил дозволенного меру,
отягощённый памятью химер,
он ладан курит и вдыхает серу,
и огорчён, что музыка с лица -
тупая барабанная препона,
что отделяет сердце от ловца
и мысль лёгкую от умного закона.
Посвящение Вильяму Брую Хвостенко в концертах неоднократно читал, и в сети распространен текст с явной смысловой ошибкой. Приведу здесь текст из буклета, в книге "Верпа" его нет.
Вильяму Петровичу Брую
Вильяму Петровичу, господину Брую,
От Хвоста, запряжённого в общую сбрую.
Пусть несёт тарантас нас с тобою с откоса,
В кузовке золотое насыпано просо.
Мы с тобой иноходцы невидимой масти,
Хочешь вместе бери нас иль дёргай на части,
Только с нами, оставив серьёзность и праздность,
Ты увидишь в единстве искомую разность.
Что в пещере еда - на пиру лишь объедки,
Дохлой плоти восстать не помогут таблетки.
Мы ж враги городов, эскулапы природы,
Повара для пресыщенных, опиум соды...
Долгих после ночей мы закат навсегда,
Мы жажда всех жаждущих, бедных беда,
Мы богатых богатство, невинных невинность,
Всех преступников мы искупаем провинность!
Мы закваска и хмель, что отвратную брагу
Превращают во всеми любимую влагу...
Соль той самой земли, что алкают все твари,
Мы бульон панацеи в всемирном отваре
Мы черней преисподней, прозрачней эфира
Где лира не строит - гуляет секира,
Где латунная пеня торговцев в экстазе
Нам подлунное пенье в хрустальном лабазе!
Только в нас соразмерность теорий и практик,
От лесной ежевики до звёздных галактик,
В уменьшительном виде мы - кванты сознанья,
Нашей щедростью смыслом полно мирозданье,
Нашей доблестью всходы дают огороды,
И рыдают от счастья ремёсла народы.
Только мы, только в нас полнота и избыток
Мы и слиток ума, и премудрости свиток,
Напиток кипящий, прохладность шербета,
Мы в купе являем и зиму, и лето,
Полезно смешав Диониса и Феба,
Мы небо взыскуем от кваса и хлеба.
Мы верности ода и гимн крамоле,
Нам бездна открыта единого поля.
Ни зла, ни добра, нам не свойственно чванство,
Мы времени дерево - тыква пространства,
Мы слова и звука венчаем творенье,
Мы радуги спектр, мы суть вдохновенья...
Мы, словом, всё то, что возможно для мысли,
И то что вообще невозможно измыслить.
Начало всех таинств, конец заблуждений,
Пример для грядущих во тще поколений.
Вот от того-то, душа моя, господин Бруй,
Я на этом закончу и скажу себе: "Не балуй!"
Небу приделав ноги, якорь кидай с моста,
В пыль раскатай яичко. Вильям Петровичу,
От Хвоста.
Так вот, об ошибке: сети повсеместно лежит текст, где написано: "Ни зла, ни добра, нам не свойственно чванство, Мы время, не дерево - тыква пространства". Может быть, автор имел ввиду что-то другое, но образ дерева времени, то есть ветвящегося времени, имеется в теории Эверетта. Космологические теории, предполагающие ограниченность вселенной,рассматривают вселенную в форме тыквы, альтернативная модель - в форме бублика, так что строчка "мы времени дерево - тыква пространства" вполне поддается расшифровке, а строчка "в уменьшительном виде - мы кванты сознанья" напоминает о квантовой теории сознания Пенроуза-Хамероффа. А адресат послания Вильям Петрович Бруй - это парижский художник, вот он на фоне своих картин.
И еще информация из буклета о авторах музыки к трекам. Во всех баснях музыка Бориса Шавейникова (перкуссия), Музыка Анатолия Герасимова в треках 2, 3, 4, 6, 7, 10, 11, 13, 15, 17, 21, из них в 4 - совместно с Ю. Парфеновым, который озвучивал еще и трек 18, трек 8 - М. Коловский, трек 14 - В. Волков, трек 20 - Н. Рубанов.
Сергей Гурьев. Хвост - погонщик слов
Запись альбома «Скорпион» заняла всего шесть дней, но между первым и последним уместилось почти что десятилетие. За это время ушли из жизни два её ключевых участника - легендарный битник-трубадур Алексей «Хвост» Хвостенко и его старый соратник, джазовый флейтист-саксофонист Анатолий «Толик» Герасимов. Как будто некие высшие силы то мешали, то помогали работе над альбомом, то ли между ними шла какая-то внутренняя борьба... Что не удивительно, если вспомнить, с одной стороны, самую знаменитую песню, спетую Хвостом, - просветлённый «Рай» на стихи его другого старого соратника, поэта-эмигранта Анри Волохонского (она же - «Над небом голубым», позднее переиначенная БГ в «Под небом голубым»), а с другой - вошедшее в данное издание «автопортретное» стихотворение «Чёртик - погонщик слов».
…слова бедным стадом движутся впереди меня.
Дайте мне кнут - загнать их в стойло осмысленной речи!
Кнут и сладкий пирог!
Хромое шелудивое стадо - кто возьмётся остричь его?
Что за прибыль хозяину этой скотины?
Мерзкая рогатая тварь! Рожки да ножки! У-у-у-у-у...
Где-то между этими двумя противоборствующими вселенными мыслеформ и существовало, наверное, творческое пространство Хвоста.
Запись «Скорпиона» началась весной 2004 года, когда Хвост после более четверти века эмиграции впервые всерьёз и надолго приехал в Москву в статусе гражданина РФ. Много лет назад он дал зарок не становиться россиянином, пока Ленинграду не вернут историческое название Санкт-Петербург. Когда это, против всех ожиданий, произошло, Хвосту стали раз за разом напоминать про его обещание, и он, наконец, решил его выполнить - направил президенту России письмо с просьбой о предоставлении гражданства, которая вскоре была удовлетворена.
3 апреля Хвост давал первый после возвращения московский концерт в клубе «Точка», незадолго до этого возродившемся в новом помещении на Ленинском проспекте. Алексей Львович выступал в сопровождении питерской авант-джаз-рок группы «Аукцыон». Его человеческой и музыкальной дружбе с ней как раз в те дни стукнуло полтора десятка лет: Хвост и «единственная великая русская группа» познакомились в Париже в апреле 1989-го и сразу оказались, что называется, «на одной волне». За плечами у них к тому времени было два студийных альбома - «Чайник вина» (1992) и «Жилец вершин » (1995): первый с песнями Хвостенко, а второй - на стихи Велимира Хлебникова.
И вот, по окончании этого концерта к Хвосту подошёл шеф музыкального издательства «Геометрия» Павел Кострикин со своей идеей записать стихи Алексея Львовича в авторском исполнении. Ведь ранее - как с «Аукционом», так и без него - записывались только музыкальные альбомы Хвоста, а стихи его в лучшем случае изредка попадали на концертные записи, где звучали в промежутках между песнями. Между тем, поэзия Хвоста сама по себе - и как таковая, и в авторском исполнении - всегда славилась своей музыкальностью. И действительно, грех было не попытаться зафиксировать в звуке внутреннюю музыку самих стихов Хвостенко, не переиначенную какой-либо внешней музыкой «мелодий и ритмов»...
Что касается собственно «Геометрии », то в 2004 году это был ещё совсем молодой лейбл, который только планировал тогда выпуск всего бэк-каталога «Аукцыона», чем стал заниматься впоследствии.
...От души выпив старого доброго ирландского виски, договорились записывать стихи на дому у первой жены Хвоста Алисы, в районе метро Новослободская. Вскоре туда направилась творческая группа лейбла в составе арт-директора Вадима Ульянкина и аудиореставратора Евгения Гапеева, которые везли с собой знаменитого звукорежиссера-энтузиаста Андрея Ласкина с его тогдашним дат-магнитофоном Sony. По дороге была куплена большая бутылка красного испанского вина, на которую Хвост охотно отвлекался от основного процесса.
«Норовил схалявить, - вспоминает Ульянкин, - постоянно говорил: «А давайте, может быть, лучше вина выпьем?» Но постепенно, под сушечки, всё-таки читал и читал. Когда закончились стихи, мы потребовали продолжения банкета, и тогда он перешёл на басни».
Для этой цели взяли выпущенную во Франции микроскопическим тиражом книгу «Басни» (1984) с рисунками ещё одного товарища Хвоста по эмиграции, художника и скульптора-авангардиста Сергея Есаяна. Ему, к слову, посвящено включенное в альбом стихотворение «Элегия» («Смотри - ещё бегут они, Твои последние олени... Но Арарат зажёг огни, На верх снегов отбросив тени»). «Басни» Хвост создавал в сотворчестве с Анри Волохонским - книга вышла под их фирменной общей подписью А.Х.В.
После записи стихов сразу же предполагалось сделать для них звуковой оформление, сугубо оттеняющее и не имеющее ничего общего с «мелодиями и ритмами». «Вон, Толя вам чего-нибудь насвистит», - сказал Хвост, имея в виду Толика Герасимова, который ранее уже неоднократно выступал и записывался с Алексеем Львовичем, в том числе, на совместном с «Аукционом» альбоме «Жилец вершин». Герасимова можно считать одной из самых ярких легенд советской джазовой эмиграции всех времен. В СССР в начале 60-х он, только-только достигнув совершеннолетия, уже играл в ансамбле Игоря Бриля, а после отъезда в 1973-м, подудев немного в Италии в группе сына Муссолини, перебрался в США, где вошёл в состав легендарного оркестра Дюка Эллингтона. Окончательно вернулся он в Россию в середине 90-х, уже будучи старым творческим коллаборатором Хвоста. Но ранее он все же аккомпанировал Хвостенко в процессе исполнения песен как таковых, и озвучивание целого цикла стихов было большим экспериментом. И не успел этот эксперимент начаться, как в конце того же 2004-го, 30 ноября Хвост умер от воспаления легких. Все участники процесса были деморализованы, запись надолго легла на полку.
Возобновить её решились только в начале 2013 года, когда сам Толик Герасимов уже серьёзно болел. Сначала Гапеев тщательно вычистил фонограмму со стихами от лишних шумов и прочих помех, и потом ее послушала дочь Хвоста Аня. Когда услышанное ей понравилось, перешли, наконец, к звуковому оформлению: Герасимова повезли в одну из лучших московских студий звукозаписи - «Параметрику» на Таганке. Увы, когда Толик увидел ступеньки, ведущие в расположенную в подвальном помещении студию, он сказал, что из-за больных ног спуститься туда не сможет. Процесс записи вновь затормозился. Прошло еще более месяца, и в итоге было принято решение продолжить работу в домашней студии лидера «Аукцыона» Леонида Фёдорова на Серпуховской. Больного Толика туда возила Аня Хвостенко («Если говорить вообще о ее роли в записи, то Анька выступала как критик и советник», - уточняет Фёдоров). В течение двух мартовских дней были записаны партии флейты и саксофона ровно к половине треков альбома - 11 из 22. После этого Герасимов почувствовал себя совсем плохо, больше участвовать в записи «Скорпиона» не смог и умер 25 апреля.
«Основным мотором всего этого хозяйства уже тогда был Федоров, - вспоминает Ульянкин. - И когда Толик умер, Лёня как бы подхватил выпавшее знамя».
К работе над звуковым оформлением «Скорпиона» Фёдоров привлек духовиков «Аукцыона» Николая Рубанова (саксофон) и Михаила Коловского (туба), барабанщика Бориса «Борюсика» Шавейникова (в качестве перкуссиониста), а также двух постоянных джазовых соратников группы - Юрия Парфёнова (труба) и Владимира Волкова (контрабас) - последний из них фактически уже считается членом «Аукцыона». Кроме того, была реализована идея Герасимова использовать в записи голоса детей, читающих стихи Хвоста почти одновременно с ним, с небольшими отклонениями. Этими детьми стали сын Рубанова Богдан и его друзья по питерскому кружку сценической речи, всем на момент записи было по 7-8 лет. «Толик хотел, чтобы дети читали стихи вразнобой, - вспоминает Фёдоров, - но я немножко по-своему сделал».
В итоге за три майских дня 2013 года запись альбома была завершена. Оставалось осуществить сведение, что для Фёдорова, имевшего богатый опыт записи собственных альбомов в домашних условиях, было уже делом техники.
Свое название альбом с лёгкой руки Владимира Волкова получил как по включенному в издание стихотворению «Под знаком Скорпиона», так и потому что сам Хвост по гороскопу был Скорпион.
После короткого первого трека-интро в альбоме сразу звучит программная вещь Хвоста «Дерево в саду», пронизанная идеей поистине пантеистского синтеза пространства, звука и слова. В контексте «Скорпиона» она оказывается своеобразным эпиграфом к нему:
...Артисту рукоплескал хор птичьих голосов
И сочетанье слов летящей речи
Предсказывалось пением наречий
Невидимых пичуг
Пространства свист, объединённый взглядом
В скелет растения, где кроны силуэт
Был собран в дерево
Усильем сада
На диске к аудиофайлам в качестве бонуса еще прилагается видео с некоторыми рабочими моментами записи:
Click to viewЕще в буклете есть статья Натальи Вишняковой "Последний вагант" о творчестве Алексея Хвостенко, но ее при желании можно найти в сети. "Посвященного самому себе" стихотворения "Под знаком Скорпиона" в сети не обнаруживается, так что приведу здесь текст, причем приведу по "Верпе", с текстом в буклете в двух местах есть расхождения.
Под знаком Скорпиона
Хвостатый гад, стрелою уязвлён,
животворящий яд он пьёт из самой раны,
смертельной болью жив и окрылён,
с ногами клоуна и головою врана
летит забыть, что неуклюжий зверь
перевалил дозволенного меру,
отягощённый памятью химер,
он ладан курит и вдыхает серу,
и огорчён, что музыка с лица -
тупая барабанная препона,
что отделяет сердце от ловца
и мысль лёгкую от умного закона.
Посвящение Вильяму Брую Хвостенко в концертах неоднократно читал, и в сети распространен текст с явной смысловой ошибкой. Приведу здесь текст из буклета, в книге "Верпа" его нет.
Вильяму Петровичу Брую
Вильяму Петровичу, господину Брую,
От Хвоста, запряжённого в общую сбрую.
Пусть несёт тарантас нас с тобою с откоса,
В кузовке золотое насыпано просо.
Мы с тобой иноходцы невидимой масти,
Хочешь вместе бери нас иль дёргай на части,
Только с нами, оставив серьёзность и праздность,
Ты увидишь в единстве искомую разность.
Что в пещере еда - на пиру лишь объедки,
Дохлой плоти восстать не помогут таблетки.
Мы ж враги городов, эскулапы природы,
Повара для пресыщенных, опиум соды...
Долгих после ночей мы закат навсегда,
Мы жажда всех жаждущих, бедных беда,
Мы богатых богатство, невинных невинность,
Всех преступников мы искупаем провинность!
Мы закваска и хмель, что отвратную брагу
Превращают во всеми любимую влагу...
Соль той самой земли, что алкают все твари,
Мы бульон панацеи в всемирном отваре
Мы черней преисподней, прозрачней эфира
Где лира не строит - гуляет секира,
Где латунная пеня торговцев в экстазе
Нам подлунное пенье в хрустальном лабазе!
Только в нас соразмерность теорий и практик,
От лесной ежевики до звёздных галактик,
В уменьшительном виде мы - кванты сознанья,
Нашей щедростью смыслом полно мирозданье,
Нашей доблестью всходы дают огороды,
И рыдают от счастья ремёсла народы.
Только мы, только в нас полнота и избыток
Мы и слиток ума, и премудрости свиток,
Напиток кипящий, прохладность шербета,
Мы в купе являем и зиму, и лето,
Полезно смешав Диониса и Феба,
Мы небо взыскуем от кваса и хлеба.
Мы верности ода и гимн крамоле,
Нам бездна открыта единого поля.
Ни зла, ни добра, нам не свойственно чванство,
Мы времени дерево - тыква пространства,
Мы слова и звука венчаем творенье,
Мы радуги спектр, мы суть вдохновенья...
Мы, словом, всё то, что возможно для мысли,
И то что вообще невозможно измыслить.
Начало всех таинств, конец заблуждений,
Пример для грядущих во тще поколений.
Вот от того-то, душа моя, господин Бруй,
Я на этом закончу и скажу себе: "Не балуй!"
Небу приделав ноги, якорь кидай с моста,
В пыль раскатай яичко. Вильям Петровичу,
От Хвоста.
Так вот, об ошибке: сети повсеместно лежит текст, где написано: "Ни зла, ни добра, нам не свойственно чванство, Мы время, не дерево - тыква пространства". Может быть, автор имел ввиду что-то другое, но образ дерева времени, то есть ветвящегося времени, имеется в теории Эверетта. Космологические теории, предполагающие ограниченность вселенной,рассматривают вселенную в форме тыквы, альтернативная модель - в форме бублика, так что строчка "мы времени дерево - тыква пространства" вполне поддается расшифровке, а строчка "в уменьшительном виде - мы кванты сознанья" напоминает о квантовой теории сознания Пенроуза-Хамероффа. А адресат послания Вильям Петрович Бруй - это парижский художник, вот он на фоне своих картин.
И еще информация из буклета о авторах музыки к трекам. Во всех баснях музыка Бориса Шавейникова (перкуссия), Музыка Анатолия Герасимова в треках 2, 3, 4, 6, 7, 10, 11, 13, 15, 17, 21, из них в 4 - совместно с Ю. Парфеновым, который озвучивал еще и трек 18, трек 8 - М. Коловский, трек 14 - В. Волков, трек 20 - Н. Рубанов.