Т.А. Липавская
Читая двухтомник «…Сборище друзей, оставленных судьбою» ("Чинари" в текстах, документах и исследованиях; том 1 - Леонид Липавский, Александр Введенский, Яков Друскин, том 2 - Даниил Хармс, Николай Олейников), заинтересовалась персонажем, который проходит пунктиром сквозь все разделы книги, упоминается хоть и часто, но мельком. Поискала в интернете - не писал ли кто-нибудь про Тамару Липавскую, но ничего специально о ней не нашла. Ее жизнь проходит лишь отражением в жизнях ее знаменитых друзей. Захотелось собрать найденное вместе.
Тамара Александровна Липавская (Мейер) (1903-1982)
В 1919 г. Петровскую женскую гимназию в Петрограде, в которой училась Тамара Мейер, объединили со школой им. Лентовской, в которой в то время учились трое будущих «чинарей» - Александр Введенский, Леонид Липавский и Яков Друскин. В «Лентовке» Т. Мейер оказалась в одном классе с А. Введенским, а в одном классе с Л. Липавским училась ее сестра София Мейер. В 1921 г. Тамара Мейер заканчивает школу и поступает на этнолого-лингвистическое отделение факультета общественных наук Петроградского университета, вслед за ней в Петроградский университет поступает и Александр Введенский. Через три года ее отчислили из университета за «отказ помогать сведениями ГПУ», после чего из университета уходит и Введенский. Некоторое время Т. Мейер работала санитаркой в больнице, после для получения диплома она доучивалась в 1-м институте иностранных языков.
В 1921-1930 гг. Тамара Мейер была гражданской женой Александра Введенского. Внятных воспоминаний об этом периоде их жизни не попалось, но, видимо, не все было гладко. Небольшая цитата из книги А.А. Кобринского «Даниил Хармс»: «В конце 1928-го - начале 1929 года у Хармса возникло несколько романов, в частности - с Тамарой Мейер, гражданской женой Введенского, а позже женой Леонида Липавского. Некоторые романы проходили параллельно. Хармс уже пришел к мысли о необходимости развода с Эстер (несмотря на сохраняющуюся любовь к ней), и она с этим уже была согласна». Можно лишь заметить, что у Хармса было много романов. И еще есть записанный Я. Друскиным в 1968 г. разговор с Тамарой Александровной:
Я: Ваш разрыв был не случаен. Шура был предназначен помимо твоей и его воли к безбытности. По-настоящему, я убежден в этом, он любил только тебя, только с тобою у него мог бы возникнуть настоящий быт. Так как он был предназначен к безбытности, то мог создать только фальшивый суррогат быта, с тобою же не могло быть суррогата. Кажется, я понимаю его увлечение **…. Быт с ней для безбытного Шуры мог быть и оказался только временным суррогатом.
Ты: Ты знаешь, Шура и после разрыва не ушел из моей жизни, и, я знаю точно, и я не ушла из его жизни. Наши отношения перешли в другую плоскость - об этом мы много говорили в Лещиновке. Я вспоминаю, как он раз сказал мне: «Ты сейчас для меня неприкасаема, ты сама хотела этого», и все же, хоть и неприкасаемая, я не ушла из его жизни.
В 1932 г. Тамара Мейер выходит замуж за Леонида Липавского, философа, которого называют теоретиком обэриутов. Также под псевдонимом Л. Савельев он писал произведения для детей, работал редактором в Ленинградском отделении Госиздата.
Д. Хармс. Т.А. Липавская (Мейер) и Л.С. Липавский. Рисунок. Цв. карандаш, 1930-е гг.
В декабре 1931 г. Введенский и Хармс вместе с еще неcколькими знакомыми были арестованы. Их обвинили в участии в антисоветской группировке литераторов, в результате Хармсу и Введенскому была назначена ссылка, которую они отбывали в Курске, в 1933 г. ссылка заканчивается, они возвращаются в Ленинград. В 1933-1934 гг. беседы в круге «чинарей», к которому примыкают также Н.А. Заболоцкий и Д.Д. Михайлов, были записаны Леонидом Липавским, в результате получилась книга «Разговоры» - самое известное произведение из творческого наследия Л.С. Липавского. Собирались друзья чаще всего в квартире Леонида и Тамары Липавских, и Т.А. также была участников этих разговоров. Но в записи бесед остались лишь ее вопросы остальным участникам да несколько реплик.
И еще остались прекрасные письма Даниила Хармса Тамаре Александровне августа и декабря 1930 г, июля 1931 г, три письма из Курска 1932, и еще письмо Л.С. и Т.А. Липавским 1932 г. Лучше их прочесть целиком - это настоящие литературные произведения в узнаваемой стилистике и логике Хармса. Перекопирую несколько цитат:
Дорогая Тамара Александровна,
Я люблю Вас. Я вчера даже хотел Вам это сказать, но Вы сказали, что у меня на лбу всегда какая-то сыпь и мне стало неловко. Но потом, когда Вы ели редьку, я подумал: "Ну хорошо, у меня некрасивый лоб, но зато ведь и Тамарочка не богиня". Это я только для успокоения подумал. А на самом деле Вы богиня, - высокая, стройная, умная, чуть лукавая и совершенно не оцененная! А ночью я натёр лоб политурой и потом подумал: "Как хорошо любить богиню, когда сам бог". Так и уснул.
Очень соскучились мы без Вас. Я влюбился уже в трех красавиц, похожих на Вас. Леонид Савельевич написал у себя под кроватью карандашом по обоям: "Тамара А.К.Н." А Олейников назвал своего сына Тамарой. А Александр Иванович всех свих знакомых зовет Тамася. А Валентина Ефремовна написала Барскому письмо и подписалась "Т" - либо "Твоя" либо "Тамара".
Т.А. Липавская еще является персонажем нескольких рассказов Хармса наряду с другими их общими знакомыми, например:
Теперь относительно еще одной особы, это Тамары Александровны. Эта особа наливается чаем и корчит из себя недотрогу. Она, мол, знает и то, и это, и, мол, умнее, чем тот-то, и даже интереснее, чем Туся.
Все это глупости! Я зная женщин лучше, чем кто-либо другой, и про одетую женщину могу сказать, как она выглядит голой.
Тамара Александровна слишком о себе думает. Себялюбие не только грех, но и порок. Нечего чаем наливаться. Посмотри лучше вокруг. Может быть, есть люди и поумнее тебя.
А вот отрывок их письма Н.А. Заболоцкого - тоже шутка, скорее литературное произведение. Это июль 1933 г.:
Я долго ждал... Так долго, что на моем месте, будь кто другой - я не ручаюсь, что бы с ним стало! Да-с! Я ждал почти месяц! Многое прошло перед моим унутренним взором за этот месяц! С тайной надеждой я заходил несколько раз к Л.С., и едва лишь дверь открывалась передо мной, как я, расталкивая хозяев, зверем бросался в вашу комнату, направлял свой взор на стенку, или, вернее, - нацеливался глазом на стенку и тут же падал на диван, с криком отчаяния. Да-с! Мой портрет все еще висел там!!!
И т.д. . - он высылает Тамаре Липавской свою фотографию, в дополнение к той, которую дарил ей ранее. Финал письма:
Итак, дорогая Тамара Александровна, вглядитесь еще и еще раз в эти перечисленные черты, переживите еще и еще раз то чувство внутреннего психологического удовлетворения, которое очень поможет вашему «Я», очень его обогатит и в незатейливом убранстве вашего дома может сослужить очень и очень хорошую службу, ибо это незатейливое убранство, заключая в себе такой дикий алмаз, само по себе окажется так же драгоценным.
Карточек Тынянова и Грабаря не посылаю, да и к чему они, когда есть эта?
После 1934 г. союз друзей стал распадаться, что и зафиксировал в «Разговорах» Леонид Липавский. Кроме того, в 1936 г. Александр Введенский женится на Галине Викторовой и уезжает к ней в Харьков.
Г. Викторова, Л. Липавский, Т. Липавская, А. Введенский
В 1937 году обвинен в троцкистском заговоре и расстрелян Николай Олейников. Впрочем, его дата смерти, как и даты и обстоятельства смерти Введенского и Хармса, стали известны относительно недавно. Тогда еще оставалась надежда, что они могли быть живы. Яков Друскин позже напишет: "После того, как в начале войны мне достался архив Даниила Ивановича, я в течение почти 15 лет не читал его записных книжек и не разбирал папки с дневниковыми записями, письмами и другими личными бумагами, надеясь, что он (как и другие, ушедшие не по своей воле) вернется. Но он не вернулся".
Окончательно союз разрушился в начале войны. Леонид Липавский погиб в сентябре 1941. И про него тоже было известно лишь, что он пропал без вести. В базе "Мемориал" о погибших в отечественной войне есть документы: интендант 3 ранга Липавский-Савельев, писатель-корреспондент редакции газеты Политического отдела участка Противовоздушной обороны флота пропал без вести с 22 сентября 1941 при отходе наших частей из Нового Петергофа на Ленинградском фронте.
В августе 1941 г. вторично арестован Даниил Хармс. Боясь расстрела, он симулировал сумасшествие. Из заключения о психическом состоянии следственного заключенного Ювачева-Хармс Даниила Ивановича, 10 сентября 1941 г.: "Бред носит характер нелепости, лишен последовательности и логики, так, например, объясняет причину ношения головных уборов, это желание скрыть мысли, без этого мысли делаются открытыми, «наружными». Для сокрытия своих мыслей обвязывает голову тесемкой или тряпочкой". Военный трибунал определил содержать его в психиатрической больнице, где Хармс и умер в феврале 1942 г. во время блокады. В сентябре 1941 г. в Харькове арестован Александр Введенский, якобы за антисоветскую агитацию и нежелание эвакуироваться. При подходе немецких войск к Харькову был этапирован в эшелоне в Казань, по пути умер.
Остался последний из «чинарей» - Яков Семенович Друскин. В отличие от своих так и не завершивших образование друзей, у него было три диплома - он закончил философское отделение факультета общественных наук, математический факультет Ленинградского университета и консерваторию по классу фортепиано. Автор работ по музыковедению (изучал музыку Баха), теологии и философии. Однако в историю он вошел как человек, спасший архивы Хармса и Введенского. В сентябре 1941 г. жена Хармса Марина Малич сообщила Друскину, что их дом подвергся бомбежке и предложила ему взять рукописи Хармса на хранение. В архиве Друскина казались и рукописи Введенского, который с некоторого времени передавал их ему и Хармсу, и машинописи текстов Олейникова. С этим архивом Друскин эвакуировался в июле 1942 г. в Читинскую область, в 1943 г. переехал в Свердловск, а в сентябре1944 г. вернулся в Ленинград.Судя по некоторым его записям, Тамара Липавская занимала в его жизни особое место, в сентябре 1941 г. Я.С. Друскин записывает в дневнике: "Я ощущаю все личные связи с Т. как некоторую реальность, и Т. - некоторый стержень, в котором все они пересекаются… вне меня люди, связи, природа и Т. - дверь в мир".
О Тамаре Липавской известно лишь, что во время войны она работала диспетчером скорой помощи, санитаркой и фельдшером, а после войны преподавала английский язык в ЛЭТИ. Позже, в 50-е и 60-е годы она вместе с Я.С. Друскиным разбирает, систематизирует и комментирует рукописи Александра Введенского. В предисловии к работе «Звезда бессмыслицы» Я. Друскин пишет: «Возникла эта работа в результате наблюдений над стихами и прозой Введенского, сделанными Т. Липавской и мною. Во время совместных обсуждений являлись новые мысли и наблюдения, когда уже трудно сказать, кому первому пришла на ум та или иная мысль. Поэтому местоимение «мы» в этой работе надо понимать буквально: Т. Липавская и я, записавший результат общей работы и некоторые выводы, частично философского характера». Еще Т. А. Липавской составлен словарь языка Введенского. О ее отношениях с Я.С. Друскиным можно узнать из предисловия к публикации дневникам Друскина его сестры Л.С. Друскиной:
Впервые после гибели друзей, единомыслителей, понимавших друг друга с полуслова, с намека на слово, в его жизнь входит женщина из внешнего мира, близкого к чинарям, - Тамара Александровна Липавская.
Всю жизнь Якову Семеновичу не хватало чинарей, не хватало понимания его духовных интересов, возможности высказывания своего я человеку, связанному с ним общей сутью или общей памятью о прошлом, являвшемся его с е й ч а с. Таким человеком, разделившим его с е й ч ас - з д е с ь, и стала Т. А. Липавская. Ей посвятил и подарил эту тетрадь автор.
Тетрадь повествует о великой любви, пришедшей к философу в 65 лет.
Само собой разумеется, наши семейные отношения не претерпели существенных изменений от “трансцендентной ситуации” - так он называл свое сближение с Т. А. Липавской. Зимой моя совместная с братом жизнь протекала по-прежнему. Зато летом исполнялось наше с Михаилом Семеновичем общее желание: Яков Семенович с Тамарой Александровной переезжали за город - преимущественно в Царское Село, где для них снималась двухкомнатная квартира.
И еще в блогах нашлись воспоминания родственницы Тамары Александровны: "...Я помню тетю Тамару. Она была такой сухой строгой, но экстравагантно одетой старухой в темных очках. И одинокой - жила одна в коммуналке, тоже на Петроградке, как и мы. Приходила часто. Она умерла. когда мне было лет 9. Взрослые говорили, она пристрастилась к снотворному практически как к наркотику. Умерла во сне".
Тамара Александровна Липавская (Мейер) (1903-1982)
В 1919 г. Петровскую женскую гимназию в Петрограде, в которой училась Тамара Мейер, объединили со школой им. Лентовской, в которой в то время учились трое будущих «чинарей» - Александр Введенский, Леонид Липавский и Яков Друскин. В «Лентовке» Т. Мейер оказалась в одном классе с А. Введенским, а в одном классе с Л. Липавским училась ее сестра София Мейер. В 1921 г. Тамара Мейер заканчивает школу и поступает на этнолого-лингвистическое отделение факультета общественных наук Петроградского университета, вслед за ней в Петроградский университет поступает и Александр Введенский. Через три года ее отчислили из университета за «отказ помогать сведениями ГПУ», после чего из университета уходит и Введенский. Некоторое время Т. Мейер работала санитаркой в больнице, после для получения диплома она доучивалась в 1-м институте иностранных языков.
В 1921-1930 гг. Тамара Мейер была гражданской женой Александра Введенского. Внятных воспоминаний об этом периоде их жизни не попалось, но, видимо, не все было гладко. Небольшая цитата из книги А.А. Кобринского «Даниил Хармс»: «В конце 1928-го - начале 1929 года у Хармса возникло несколько романов, в частности - с Тамарой Мейер, гражданской женой Введенского, а позже женой Леонида Липавского. Некоторые романы проходили параллельно. Хармс уже пришел к мысли о необходимости развода с Эстер (несмотря на сохраняющуюся любовь к ней), и она с этим уже была согласна». Можно лишь заметить, что у Хармса было много романов. И еще есть записанный Я. Друскиным в 1968 г. разговор с Тамарой Александровной:
Я: Ваш разрыв был не случаен. Шура был предназначен помимо твоей и его воли к безбытности. По-настоящему, я убежден в этом, он любил только тебя, только с тобою у него мог бы возникнуть настоящий быт. Так как он был предназначен к безбытности, то мог создать только фальшивый суррогат быта, с тобою же не могло быть суррогата. Кажется, я понимаю его увлечение **…. Быт с ней для безбытного Шуры мог быть и оказался только временным суррогатом.
Ты: Ты знаешь, Шура и после разрыва не ушел из моей жизни, и, я знаю точно, и я не ушла из его жизни. Наши отношения перешли в другую плоскость - об этом мы много говорили в Лещиновке. Я вспоминаю, как он раз сказал мне: «Ты сейчас для меня неприкасаема, ты сама хотела этого», и все же, хоть и неприкасаемая, я не ушла из его жизни.
В 1932 г. Тамара Мейер выходит замуж за Леонида Липавского, философа, которого называют теоретиком обэриутов. Также под псевдонимом Л. Савельев он писал произведения для детей, работал редактором в Ленинградском отделении Госиздата.
Д. Хармс. Т.А. Липавская (Мейер) и Л.С. Липавский. Рисунок. Цв. карандаш, 1930-е гг.
В декабре 1931 г. Введенский и Хармс вместе с еще неcколькими знакомыми были арестованы. Их обвинили в участии в антисоветской группировке литераторов, в результате Хармсу и Введенскому была назначена ссылка, которую они отбывали в Курске, в 1933 г. ссылка заканчивается, они возвращаются в Ленинград. В 1933-1934 гг. беседы в круге «чинарей», к которому примыкают также Н.А. Заболоцкий и Д.Д. Михайлов, были записаны Леонидом Липавским, в результате получилась книга «Разговоры» - самое известное произведение из творческого наследия Л.С. Липавского. Собирались друзья чаще всего в квартире Леонида и Тамары Липавских, и Т.А. также была участников этих разговоров. Но в записи бесед остались лишь ее вопросы остальным участникам да несколько реплик.
И еще остались прекрасные письма Даниила Хармса Тамаре Александровне августа и декабря 1930 г, июля 1931 г, три письма из Курска 1932, и еще письмо Л.С. и Т.А. Липавским 1932 г. Лучше их прочесть целиком - это настоящие литературные произведения в узнаваемой стилистике и логике Хармса. Перекопирую несколько цитат:
Дорогая Тамара Александровна,
Я люблю Вас. Я вчера даже хотел Вам это сказать, но Вы сказали, что у меня на лбу всегда какая-то сыпь и мне стало неловко. Но потом, когда Вы ели редьку, я подумал: "Ну хорошо, у меня некрасивый лоб, но зато ведь и Тамарочка не богиня". Это я только для успокоения подумал. А на самом деле Вы богиня, - высокая, стройная, умная, чуть лукавая и совершенно не оцененная! А ночью я натёр лоб политурой и потом подумал: "Как хорошо любить богиню, когда сам бог". Так и уснул.
Очень соскучились мы без Вас. Я влюбился уже в трех красавиц, похожих на Вас. Леонид Савельевич написал у себя под кроватью карандашом по обоям: "Тамара А.К.Н." А Олейников назвал своего сына Тамарой. А Александр Иванович всех свих знакомых зовет Тамася. А Валентина Ефремовна написала Барскому письмо и подписалась "Т" - либо "Твоя" либо "Тамара".
Т.А. Липавская еще является персонажем нескольких рассказов Хармса наряду с другими их общими знакомыми, например:
Теперь относительно еще одной особы, это Тамары Александровны. Эта особа наливается чаем и корчит из себя недотрогу. Она, мол, знает и то, и это, и, мол, умнее, чем тот-то, и даже интереснее, чем Туся.
Все это глупости! Я зная женщин лучше, чем кто-либо другой, и про одетую женщину могу сказать, как она выглядит голой.
Тамара Александровна слишком о себе думает. Себялюбие не только грех, но и порок. Нечего чаем наливаться. Посмотри лучше вокруг. Может быть, есть люди и поумнее тебя.
А вот отрывок их письма Н.А. Заболоцкого - тоже шутка, скорее литературное произведение. Это июль 1933 г.:
Я долго ждал... Так долго, что на моем месте, будь кто другой - я не ручаюсь, что бы с ним стало! Да-с! Я ждал почти месяц! Многое прошло перед моим унутренним взором за этот месяц! С тайной надеждой я заходил несколько раз к Л.С., и едва лишь дверь открывалась передо мной, как я, расталкивая хозяев, зверем бросался в вашу комнату, направлял свой взор на стенку, или, вернее, - нацеливался глазом на стенку и тут же падал на диван, с криком отчаяния. Да-с! Мой портрет все еще висел там!!!
И т.д. . - он высылает Тамаре Липавской свою фотографию, в дополнение к той, которую дарил ей ранее. Финал письма:
Итак, дорогая Тамара Александровна, вглядитесь еще и еще раз в эти перечисленные черты, переживите еще и еще раз то чувство внутреннего психологического удовлетворения, которое очень поможет вашему «Я», очень его обогатит и в незатейливом убранстве вашего дома может сослужить очень и очень хорошую службу, ибо это незатейливое убранство, заключая в себе такой дикий алмаз, само по себе окажется так же драгоценным.
Карточек Тынянова и Грабаря не посылаю, да и к чему они, когда есть эта?
После 1934 г. союз друзей стал распадаться, что и зафиксировал в «Разговорах» Леонид Липавский. Кроме того, в 1936 г. Александр Введенский женится на Галине Викторовой и уезжает к ней в Харьков.
Г. Викторова, Л. Липавский, Т. Липавская, А. Введенский
В 1937 году обвинен в троцкистском заговоре и расстрелян Николай Олейников. Впрочем, его дата смерти, как и даты и обстоятельства смерти Введенского и Хармса, стали известны относительно недавно. Тогда еще оставалась надежда, что они могли быть живы. Яков Друскин позже напишет: "После того, как в начале войны мне достался архив Даниила Ивановича, я в течение почти 15 лет не читал его записных книжек и не разбирал папки с дневниковыми записями, письмами и другими личными бумагами, надеясь, что он (как и другие, ушедшие не по своей воле) вернется. Но он не вернулся".
Окончательно союз разрушился в начале войны. Леонид Липавский погиб в сентябре 1941. И про него тоже было известно лишь, что он пропал без вести. В базе "Мемориал" о погибших в отечественной войне есть документы: интендант 3 ранга Липавский-Савельев, писатель-корреспондент редакции газеты Политического отдела участка Противовоздушной обороны флота пропал без вести с 22 сентября 1941 при отходе наших частей из Нового Петергофа на Ленинградском фронте.
В августе 1941 г. вторично арестован Даниил Хармс. Боясь расстрела, он симулировал сумасшествие. Из заключения о психическом состоянии следственного заключенного Ювачева-Хармс Даниила Ивановича, 10 сентября 1941 г.: "Бред носит характер нелепости, лишен последовательности и логики, так, например, объясняет причину ношения головных уборов, это желание скрыть мысли, без этого мысли делаются открытыми, «наружными». Для сокрытия своих мыслей обвязывает голову тесемкой или тряпочкой". Военный трибунал определил содержать его в психиатрической больнице, где Хармс и умер в феврале 1942 г. во время блокады. В сентябре 1941 г. в Харькове арестован Александр Введенский, якобы за антисоветскую агитацию и нежелание эвакуироваться. При подходе немецких войск к Харькову был этапирован в эшелоне в Казань, по пути умер.
Остался последний из «чинарей» - Яков Семенович Друскин. В отличие от своих так и не завершивших образование друзей, у него было три диплома - он закончил философское отделение факультета общественных наук, математический факультет Ленинградского университета и консерваторию по классу фортепиано. Автор работ по музыковедению (изучал музыку Баха), теологии и философии. Однако в историю он вошел как человек, спасший архивы Хармса и Введенского. В сентябре 1941 г. жена Хармса Марина Малич сообщила Друскину, что их дом подвергся бомбежке и предложила ему взять рукописи Хармса на хранение. В архиве Друскина казались и рукописи Введенского, который с некоторого времени передавал их ему и Хармсу, и машинописи текстов Олейникова. С этим архивом Друскин эвакуировался в июле 1942 г. в Читинскую область, в 1943 г. переехал в Свердловск, а в сентябре1944 г. вернулся в Ленинград.Судя по некоторым его записям, Тамара Липавская занимала в его жизни особое место, в сентябре 1941 г. Я.С. Друскин записывает в дневнике: "Я ощущаю все личные связи с Т. как некоторую реальность, и Т. - некоторый стержень, в котором все они пересекаются… вне меня люди, связи, природа и Т. - дверь в мир".
О Тамаре Липавской известно лишь, что во время войны она работала диспетчером скорой помощи, санитаркой и фельдшером, а после войны преподавала английский язык в ЛЭТИ. Позже, в 50-е и 60-е годы она вместе с Я.С. Друскиным разбирает, систематизирует и комментирует рукописи Александра Введенского. В предисловии к работе «Звезда бессмыслицы» Я. Друскин пишет: «Возникла эта работа в результате наблюдений над стихами и прозой Введенского, сделанными Т. Липавской и мною. Во время совместных обсуждений являлись новые мысли и наблюдения, когда уже трудно сказать, кому первому пришла на ум та или иная мысль. Поэтому местоимение «мы» в этой работе надо понимать буквально: Т. Липавская и я, записавший результат общей работы и некоторые выводы, частично философского характера». Еще Т. А. Липавской составлен словарь языка Введенского. О ее отношениях с Я.С. Друскиным можно узнать из предисловия к публикации дневникам Друскина его сестры Л.С. Друскиной:
Впервые после гибели друзей, единомыслителей, понимавших друг друга с полуслова, с намека на слово, в его жизнь входит женщина из внешнего мира, близкого к чинарям, - Тамара Александровна Липавская.
Всю жизнь Якову Семеновичу не хватало чинарей, не хватало понимания его духовных интересов, возможности высказывания своего я человеку, связанному с ним общей сутью или общей памятью о прошлом, являвшемся его с е й ч а с. Таким человеком, разделившим его с е й ч ас - з д е с ь, и стала Т. А. Липавская. Ей посвятил и подарил эту тетрадь автор.
Тетрадь повествует о великой любви, пришедшей к философу в 65 лет.
Само собой разумеется, наши семейные отношения не претерпели существенных изменений от “трансцендентной ситуации” - так он называл свое сближение с Т. А. Липавской. Зимой моя совместная с братом жизнь протекала по-прежнему. Зато летом исполнялось наше с Михаилом Семеновичем общее желание: Яков Семенович с Тамарой Александровной переезжали за город - преимущественно в Царское Село, где для них снималась двухкомнатная квартира.
И еще в блогах нашлись воспоминания родственницы Тамары Александровны: "...Я помню тетю Тамару. Она была такой сухой строгой, но экстравагантно одетой старухой в темных очках. И одинокой - жила одна в коммуналке, тоже на Петроградке, как и мы. Приходила часто. Она умерла. когда мне было лет 9. Взрослые говорили, она пристрастилась к снотворному практически как к наркотику. Умерла во сне".