Константинополь-2
Влияние К-на Б-го усилилось
Факт: нормальному турку непонятно, что можно хотеть от древней стены. Они не видят Города. Никак. Совсем. Даже, когда смотрят. Стамбул построен на совершенно свободном месте, имеющем уникальный рельеф из обработанного камня, который можно использовать или для строительства, или для накопления отходов. Допущение, что можно самоценно интересоваться этим конкретным обломком руины, конфликтует с их мозговой системой на уровне базовых установок.
Факт многое определил в ходе наших с ними отношений.
Из всех турок главными персонажами наших историй являются водители автобусов, охранники, собаки и кошки.
В этой истории речь пойдет в основном о водителях. Вернее, о водителях и собаках.
Как мы брали Влахернский Дворец
Сейчас в Городе есть два квартала, дома которых стоят как на фундаменте не на многих византийских постройках, а лишь на одном здании. Это район Большого императорского дворца и район Влахернского дворца. Во Влахернах располагалась резиденция Комнинов, и не воссоединиться с ней мы не могли.
Усилиями многих поколений турок (и, будем честны, пары поколений византийцев) от Большого Влахернского двора остались только небольшие выходы стен вдоль улиц, на верхней грани которых стоят мелкие деревянные домики типа «трущеба», а в арках на матрасах, как в норах, спят, пьют и по-всякому жизнедеятельствуют те, кому и сарая не хватило. Зрелище печальное, пробуждает почти иудейскую вековую тоску и разжигает национальную рознь, зато можно ходить по кварталу с осознанием, что все, все эти улицы - это наш Дворец.
Сохранился Малый Влахернский дворец в формате «ад, трэш, пиздец, граффити, но тебе, чувак, понравится»(с). Все так и есть.
Суть архитектурного решения данной постройки не только в том, что она спланирована так отлично, что не рухнула сама из-за ветхости и ее не снесли из-за бесполезности и когнитивного диссонанса, но и в том, что фасад и двор в ней - вещи противоположные. То есть внешняя часть здания - это его задняя стена, а парадный подъезд с арками, капителями и красотами - внутри. Из этого очевидно, что надо внутрь (о том, что впервые эту навязчивую идею нам заронил в голову путеводитель, предлагавший «перелезть» через стену, а после Ворот «перелезать» стало действием самоценным, хоть и действительно открывающим самое ценное, умолчать не удалось. Ну и к тому же, это же все, что осталось от нашей резиденции).
Проблема наша оказалась в том, что все так, как написано выше, именно по факту, но турки решили сделать наш дворец реставрируемым объектом чего-то культурного наследия, о чем, тем не менее, быстро забыли. А забор от реставрации остался. Калитку «внешней» части те, кто ждет возвращения реставраторов, как Софийский ангел ждал в колонне возвращения пацана от Юстиниана, отказались открывать наотрез, из непонятных соображений. Возможно, они потеряли ножовку. Возможно, им не позволяла религия. Возможно, в Городе проблема со всеми воротами одна и та же. На задворках задворок дворца располагается парк туристических автобусов - там-то и рекомендовалось перелезать нужную стену. И мы пошли на разведку (мы еще не поняли, что здесь никогда нельзя ходить на разведку, только уже боем).
В автобусном парке мы встретили водителей и собак. Повторилась история у Ворот. Собаки были настроенных духовно и подвывали, а водители являли собой неубирающихся потенциальных свидетелей (автоматов все еще не было). Они приезжали (иногда уезжали) и мыли свои автобусы, их было немного, но к задней части стены, где охранительных забор кончался, водители концентрировались. Нужная нам стена была соединительной между дворцом и более старой городской стеной. Вторую отлично прикрывали автобусы, она была удобна, но вела обрывом во внешне огороды (стена у турков необходимо ассоциируется с огородами), а первая была не слишком пригодна для быстрого подъема, а пролонгированному мешало наличие пристрастной публики из водителей. Зато мы нашли две годных бойницы, которые было принято решение использовать для дальнейшего проникновения.
Непосредственно рядом с идеальной бойницей водитель автобуса мыл его. «Хрен с ним, он скоро свалит», - решили мы и пошли гулять дальше по Влахернам. Через час водителя действительно не было, но еще ближе к бойнице другой водитель мыл другой автобус. Мы попробовали использовать и другую бойницу, но она оказалась непригодна из-за специфики мнения византийцев о комфортной высоте дворцовых потолков.
Водитель напрягся, когда двое чуваков спрятались за автобусами и через пять минут вышли, очевидно решив, что мы не прочитали статью «Как найти туалет в Стамбуле». И мы решили еще подождать. Мы сходили поесть и вернулись.
Водитель мыл автобус. Он посмотрел на нас совсем недобро, потому что понял, что целенаправленно гадить в автобусном парке столь часто - неестественно, а значит, нам надо что-то другое. С утратой этой спасительной версии для него оставалась только одна: мы хотим своровать что-то из автобуса. Тогда мы решили еще подождать. Мы залезли на Феодосиевы стены (по почти отвесной каменной лестнице почти как на зиккуратах), полюбовались закатом и решили, что водитель наверняка уже свалил домой. Мы вернулись.
Рядом с автобусом сидел водитель. Сомнений у него не оставалось: мы хотим угнать его автобус. И мы решили еще немного подождать. У любого человека должны быть жена и дети. Или друзья. Или собутыльник. Или дом, где уютнее, чем на стоянке. По крайней мере, он должен хотеть уйти ночью с работы. На самый крайний случай, он должен хотя бы играть в футбол. Турки почему-то играют в футбол именно по ночам: на хорошо оборудованных площадках, при свете прожекторов, в форме они играют в футбол часа в два ночи. Когда совсем стемнело (и дворец было не видно, но принцип важнее) мы вернулись. На входе в парк нас попытался остановить сторож и донести простую мысль, что парк закрыт. А мы попытались донести до него простую мысль, что нам нужны не автобусы, а стены. Когда он понял, что именно нам надо, он развернулся и ушел.
Водитель ждал нас. Скорее всего, мы стали главной интригой его дня, и он тоже решил пойти на принцип и выяснить, какого же черта нам надо от его автобуса. С водителем были его друзья. Но нам, наконец, стало наплевать.
arilanstrait начала разбирать бойницу, освобождая лаз от острых камней. Водитель подошел. Мэл разбирает камни. Водитель посмотрел на нее. Потом на меня. Потом на стену. Мэл продолжала разбирать камни. Водитель посмотрел на нее. Потом на меня. Потом на стену. Мэл разбирает камни. Водитель посмотрел на нее. Потом на меня. Потом на стену. Потом он заглянул в бойницу. Увидел развалины. Интрига его дня рухнула: он понял, что там нет ничего, кроме развалин, и нам нужны именно они. Он развернулся и ушел.
«Home, sweet home!» - думали мы (только по-гречески), проползая в бойницу. В этот момент до нас донесся приветственный вой. Сразу было непонятно, откуда он, но вскоре его источник локализовался. Источник стоял за рвом, пересекающим наш дворец, и смотрел на нас. Мы смотрели на него. С одной стороны, все псы - православные, с другой - между нами огромный ров, с третьей, пес, кажется, батрачит тут на турецкую охранку. «В такой глубокий ров собака не полезет», - решили мы и, понадеявшись на торжество православия, вылезли из бойницы. Пес решил, что полезет, и неторопливо направился во внезапно и резко измельчавшую канаву. Проверять, не хочет ли он сказать: «Хозяин, наконец-то, это ты! Столько веков!» - мы все-таки не захотели. Водитель провожал нас со стоянки взглядом, полным разочарования.
Но гештальт не был закрыт. Поэтому на следующий день (после того, как мы изыскали Греческую Патриархию, передаем привет tannku), мы вернулись во Влахерны. Сторожевые собаки на входе в парк приветствовали нас дружеским и высокодуховным подвыванием. Против ожидания, водителя не было. Убив в себе обвм законопослушности освободителя, мы нырнули в бойницу. Против ожидания, собаки не было. Дворец был взят.
Еще через день сторож, сумевший накануне все-таки обнаружить нас во дворце и убедительно попросить удалиться, не пустил нас даже в пределы парка.
***
И все это было здесь.