Остановись!
Рано утром, несмотря на высокий уровень воды, мы сели на катер и уплыли из Венеции. Как будто вдруг выбрались из лабиринта. Венеция сразу, стоило только бросить на нее взгляд, одурманивала и очаровывала, звала бродить по узким, тесным улочкам, завороженно глядеть на причудливые окна роскошных дворцов, идти все дальше и дальше вглубь города, блуждая, описывая бесконечные круги, но по-прежнему жадно вглядываясь в призрачную красоту, открывающуюся за очередным поворотом. Она напоминала один из тех городов, что в легендах появляются раз в триста лет, и стоит замешкаться и не выбраться оттуда до полуночи, оставляет тебя в нем навечно.
Невероятно громко жужжал мотор катера, в лицо дул холодный соленый ветер, солнце резало глаза, отражаясь от воды, а вокруг слышалась самая разная иностранная речь - справа ворковали французы, а сзади распевно журчали японцы. Около пристани высился огромный для маленького островка маяк, а толпу сошедших с катера туристов встречали торговцы стеклянными безделушками. Мама увидела розовый стеклянный фонарь, и была полностью поглощена им. Остров весь светился тишиной и безмятежностью.
Весь, как краской, залитый солнцем и покоем, он был так не похож на Венецию, что казалось, ее и не существует вовсе.
Тетя Света тут же исчезла в ближайшем магазине стекла, но решено было сначала выполнить культурную программу- две церкви и музей. Церкви были пусты и беззвучны, как будто спали. Я вышла на улицу, и села на солнце, как кошка, чтобы погреться, но тут что-то неуловимое произошло, и мир изменился. Он вдруг стал далеко-далеко, а мне стало так спокойно и тихо-радостно, что не хотелось пошевелить и пальцем, произнести ни звука. Как во сне, издалека доносились радостные крики детей, бегавших за голубями и звуки аккордеона, мелодию которого так и не удавалось различить.
Лица тихо касался легкий ветер и теплый солнечный луч. И все было так хорошо! Все люди были счастливы и спокойны, и я их всех любила, и не было ни тревожного прошлого, ни пугающего будущего, не было сомнений и страданий, и борьбы добра и зла. Не было ничего, кроме острова, солнца и тихой музыки.
Все прошло так же внезапно, как и началось.
Я подумала, что это, возможно, похоже на рай.
Невероятно громко жужжал мотор катера, в лицо дул холодный соленый ветер, солнце резало глаза, отражаясь от воды, а вокруг слышалась самая разная иностранная речь - справа ворковали французы, а сзади распевно журчали японцы. Около пристани высился огромный для маленького островка маяк, а толпу сошедших с катера туристов встречали торговцы стеклянными безделушками. Мама увидела розовый стеклянный фонарь, и была полностью поглощена им. Остров весь светился тишиной и безмятежностью.
Весь, как краской, залитый солнцем и покоем, он был так не похож на Венецию, что казалось, ее и не существует вовсе.
Тетя Света тут же исчезла в ближайшем магазине стекла, но решено было сначала выполнить культурную программу- две церкви и музей. Церкви были пусты и беззвучны, как будто спали. Я вышла на улицу, и села на солнце, как кошка, чтобы погреться, но тут что-то неуловимое произошло, и мир изменился. Он вдруг стал далеко-далеко, а мне стало так спокойно и тихо-радостно, что не хотелось пошевелить и пальцем, произнести ни звука. Как во сне, издалека доносились радостные крики детей, бегавших за голубями и звуки аккордеона, мелодию которого так и не удавалось различить.
Лица тихо касался легкий ветер и теплый солнечный луч. И все было так хорошо! Все люди были счастливы и спокойны, и я их всех любила, и не было ни тревожного прошлого, ни пугающего будущего, не было сомнений и страданий, и борьбы добра и зла. Не было ничего, кроме острова, солнца и тихой музыки.
Все прошло так же внезапно, как и началось.
Я подумала, что это, возможно, похоже на рай.