Когнитивная география
Написал одну из работ Замятиной, и сам ужаснулся тому что сделал. Никогда не интересовался сталинской эпохой, тем более сталинской Москвой. Ан взяло и пропёрло, вышло непойми чего. Скажите, это совсем ктулху, или тут есть признаки жизни?
Образ сталинской Москвы на основе проекта Дворца Советов (Б.М. Иофан и др.), станции метро «Комсомольская»-кольцевая (А.В. Щусев, В.Д. Кокорин и др.), картины «Новая Москва» (Ю.И. Пименов).
Проект Дворца Советов - воплощение монументальной сталинской архитектуры. Вариант дворца середины 30-х гг. наиболее идеологически нагружен. Ассоциации, возникающие в связи с ним - это монументальность, мощь, суровость, индустриализация, футуризм, Вавилонская башня, башня Саурона. Он наиболее чётко отражает создававшуюся в 30-х гг. идеологию строительства коммунизма по принципу «вперёд к цели, вопреки всему, не оглядываясь ни на кого». Несмотря на классический стиль, проект по-конструктивистски однозначен и строг.
Вариант середины 40-х гг. заметно изменил свою сущность. Проект стал более спокойным, менее сакральным, оброс элементами макро-декора. Превратился в «монумент по-факту», если первоначальный вариант призывал решать задачи, то вариант середины 40-х к этому не призывает, здесь уже всё решено, дворец потерял футуристическую направленность. Характерно изменение положения руки Ленина, если в 30-х гг. его рука была поднята вверх, призывая к свершениям, то в 40-х направлена вперёд - «Верным курсом идёте, товарищи». Дворец стал более походить на памятник - вероятно сказалось влияние Великой Отечественной войны. В целом, можно сказать, что поздний вариант ближе по содержанию и оформлению к ГЗ МГУ.
Не знаю, насколько картину «Новая Москва» можно считать официальной, но по смысло-временной нагрузке она как раз умещается между ранним и поздним проектами Дворца Советов. «Новую Москву» можно рассматривать как предвкушение новой жизни. Старая жизнь теперь не просто неинтересна и чужда, её нет на картине - а значит и нет в принципе. Новая жизнь среди строгих, качественных, безальтернативно «настоящих» домов в столь же строгом и безальтернативном светлом коммунизме ещё только начинается. Несмотря на весь свой импрессионизм, кажущуюся близость к буржуазному чувственному изобразительному искусству, картина повествует о возникновении коммунизма. Важнейшая особенность картины - отсутствие концентрации на жизненных волнениях человека, отсутствие персонализации человека, пропиши автор лицо героини, изобрази какой-либо уличный сюжет, и это бы убило всю коммунистичность, неизбежно возникли бы люди «не такие как другие». А так, мы можем наблюдать свободную сильную женщину, смело правящую руль по безальтернативному проспекту коммунизма. Праздничное освещение и праздничное платье отражают радостное волнение вступления в новую жизнь, но не отдельного человека, а всего общества. Это момент конца футуризма - пройдёт совсем немного времени, и новая жизнь перестанет быть новой, пропадут праздничные одеяния, строители коммунизма уйдут на заслуженный отдых, начнутся банальные будни.
Метро «Комсомольская» - наиболее поздняя из рассматриваемых иллюстраций эпохи, и отражает её старение. Если ранний проект Дворца Советов несколько «недотягивал» до классических канонов, то метро «Комсомольская» почти по-барочному загружена деталями. «Комсомольская» выглядит как ещё не старый, но уже и совсем не молодой рыцарь. Чувствуется харизма и величие, всё так же рыцарь собирает вокруг себя толпы молодёжи, но уже не для того, чтобы позвать на боевые подвиги. Сегодня он рассказывает о былых деяниях и легендах прошлого, наставляет молодёжь беречь честь смолоду и помнить заветы предков. Именно об этом повествуют нам мозаики на своде станции. Рыцарь уже седой, утратил молодую красоту тела, но всю ещё хочет впечатлять девушек, а потому красуется не голым торсом, а своими боевыми шрамами и добытыми в боях трофеями - это барочное оформление станции, особенно свода, пышные люстры, напоминающие персидское золото. Грядущая старость навевает и мысли о смерти, стыдливо приоткрывается лик Иисуса на мозаике с Александром Невским.
Сталинская Москва - это строгая в своей каноничности классика. Она довольно разнообразна по содержанию, по оформлению, по символическому смыслу, вполне возможно, многие объекты воспринимались бы совсем иначе, будь они задуманы и воплощены в другое время. Общее для всех произведений сталинской Москвы - это экстра качество исполнения, отбрасывание личных чувств при сохранении «рыцарских» (или коммунистических) идеалов, ну и собственное лицо (можете назвать его «классическим», или «неоклассическим»), которое хотя и является отражением внутренних смыслов, но уникально, так как всё же досталось от родителей, а потому его описание вышло бы слишком антропологическим.
Образ сталинской Москвы на основе проекта Дворца Советов (Б.М. Иофан и др.), станции метро «Комсомольская»-кольцевая (А.В. Щусев, В.Д. Кокорин и др.), картины «Новая Москва» (Ю.И. Пименов).
Проект Дворца Советов - воплощение монументальной сталинской архитектуры. Вариант дворца середины 30-х гг. наиболее идеологически нагружен. Ассоциации, возникающие в связи с ним - это монументальность, мощь, суровость, индустриализация, футуризм, Вавилонская башня, башня Саурона. Он наиболее чётко отражает создававшуюся в 30-х гг. идеологию строительства коммунизма по принципу «вперёд к цели, вопреки всему, не оглядываясь ни на кого». Несмотря на классический стиль, проект по-конструктивистски однозначен и строг.
Вариант середины 40-х гг. заметно изменил свою сущность. Проект стал более спокойным, менее сакральным, оброс элементами макро-декора. Превратился в «монумент по-факту», если первоначальный вариант призывал решать задачи, то вариант середины 40-х к этому не призывает, здесь уже всё решено, дворец потерял футуристическую направленность. Характерно изменение положения руки Ленина, если в 30-х гг. его рука была поднята вверх, призывая к свершениям, то в 40-х направлена вперёд - «Верным курсом идёте, товарищи». Дворец стал более походить на памятник - вероятно сказалось влияние Великой Отечественной войны. В целом, можно сказать, что поздний вариант ближе по содержанию и оформлению к ГЗ МГУ.
Не знаю, насколько картину «Новая Москва» можно считать официальной, но по смысло-временной нагрузке она как раз умещается между ранним и поздним проектами Дворца Советов. «Новую Москву» можно рассматривать как предвкушение новой жизни. Старая жизнь теперь не просто неинтересна и чужда, её нет на картине - а значит и нет в принципе. Новая жизнь среди строгих, качественных, безальтернативно «настоящих» домов в столь же строгом и безальтернативном светлом коммунизме ещё только начинается. Несмотря на весь свой импрессионизм, кажущуюся близость к буржуазному чувственному изобразительному искусству, картина повествует о возникновении коммунизма. Важнейшая особенность картины - отсутствие концентрации на жизненных волнениях человека, отсутствие персонализации человека, пропиши автор лицо героини, изобрази какой-либо уличный сюжет, и это бы убило всю коммунистичность, неизбежно возникли бы люди «не такие как другие». А так, мы можем наблюдать свободную сильную женщину, смело правящую руль по безальтернативному проспекту коммунизма. Праздничное освещение и праздничное платье отражают радостное волнение вступления в новую жизнь, но не отдельного человека, а всего общества. Это момент конца футуризма - пройдёт совсем немного времени, и новая жизнь перестанет быть новой, пропадут праздничные одеяния, строители коммунизма уйдут на заслуженный отдых, начнутся банальные будни.
Метро «Комсомольская» - наиболее поздняя из рассматриваемых иллюстраций эпохи, и отражает её старение. Если ранний проект Дворца Советов несколько «недотягивал» до классических канонов, то метро «Комсомольская» почти по-барочному загружена деталями. «Комсомольская» выглядит как ещё не старый, но уже и совсем не молодой рыцарь. Чувствуется харизма и величие, всё так же рыцарь собирает вокруг себя толпы молодёжи, но уже не для того, чтобы позвать на боевые подвиги. Сегодня он рассказывает о былых деяниях и легендах прошлого, наставляет молодёжь беречь честь смолоду и помнить заветы предков. Именно об этом повествуют нам мозаики на своде станции. Рыцарь уже седой, утратил молодую красоту тела, но всю ещё хочет впечатлять девушек, а потому красуется не голым торсом, а своими боевыми шрамами и добытыми в боях трофеями - это барочное оформление станции, особенно свода, пышные люстры, напоминающие персидское золото. Грядущая старость навевает и мысли о смерти, стыдливо приоткрывается лик Иисуса на мозаике с Александром Невским.
Сталинская Москва - это строгая в своей каноничности классика. Она довольно разнообразна по содержанию, по оформлению, по символическому смыслу, вполне возможно, многие объекты воспринимались бы совсем иначе, будь они задуманы и воплощены в другое время. Общее для всех произведений сталинской Москвы - это экстра качество исполнения, отбрасывание личных чувств при сохранении «рыцарских» (или коммунистических) идеалов, ну и собственное лицо (можете назвать его «классическим», или «неоклассическим»), которое хотя и является отражением внутренних смыслов, но уникально, так как всё же досталось от родителей, а потому его описание вышло бы слишком антропологическим.