Present continuous
// В продолжение http://homo-astralis.livejournal.com/48072.html?mode=reply#add_comment //
***
Прошло 2 года. Я неожиданно живу через 4 дома от тебя, хотя ты об этом и не знаешь, и вряд ли узнаешь когда-нибудь. Наши окна даже выходят на один общий двор, так что если ты сильно вывернешь голову налево и посмотришь вниз, а я, наоборот, направо и вверх, то мы можем увидеть одни и те же деревья.
Мне хотелось бы написать, что и дома наши стали похожи, но, к счастью или сожалению, это не так. По крайней мере, я на это очень сильно рассчитываю, хотя сказать точно не могу, т. к. (не с поры прошлого визита, но с некоторой более поздней) вовсе перестал бывать у тебя. Возможно, более из-за страха перед метаморфозами, которые могли претерпеть за прошедшее время мы со своими домами заодно, чем из-за той дурацкой истории.
Сколько ни меняй своё положение в пространстве (да и времени заодно), каждое следующее положение равновесия - после создания цепочки (веточек) «своих» маршрутов, выработке топоса, если говорить вольно, подобно предыдущему. Думаю, если нам кажется, что наши дома чем-то уютнее безликих отельных номеров восточной Европы или даже больничных палат, то только потому что мы редко бываем у соседей или редко переезжаем. Стол может стоять у окна или рядом с дверью, но если ты пользуешься им часто, то он определённо будет стоять у окна. Если вдобавок не спишь ночью, то слева от окна, чтобы лампа стояла слева от тебя, у стены. Такая конструкция будет повторяться до тех пор, пока не изменится не помещение, но образ жизни.
Впрочем, меня всегда больше интересовал экран, чем образы, на нём возникающие.
Мне недоступен источник, поддерживающий в тебе жизнь - точнее, жизнь поддерживающая саму себя, используя тебя как источник, потому что ты и есть - Жизнь. В недоступности этой мне бы хотелось известной симметрии; пусть видимые образы, скажем, эти деревья (сказочные, сказочные) могут быть общими для нас, но никогда не будут общими их интерпретации - другие деревья смысла, невидимые нам (точно - тебе) логические разветвления.
У Толкина, который теперь благодаря усилиям голливудского кинематографа более известен, чем изучен (исключения - фундаментальный труд Шиппи да «энциклопедия» Кристофера, оба написаны существенно до экранизации), есть невероятный по силе образ - «мир за сплетёнными ветвями деревьев»; например, являющийся герою ночью в доме Тома как первая и дальняя прямая весть из Закатных Стран; образ в полной мере определяющий пафос и напряжение героизма трилогии, героизма, лишённого каких бы то ни было кавычек. И в то же время - образ причастности божественному, из далёкого окна (не чета нашим) которого мир предстаёт не лесом, но деревьями, ветвями.
Мне бы хотелось смотреть из окна как-то так, будучи вполне уверенным в открывающейся взгляду картине и «своей недосягаемостью в ней».
Да и твоей заодно.
***
Прошло 2 года. Я неожиданно живу через 4 дома от тебя, хотя ты об этом и не знаешь, и вряд ли узнаешь когда-нибудь. Наши окна даже выходят на один общий двор, так что если ты сильно вывернешь голову налево и посмотришь вниз, а я, наоборот, направо и вверх, то мы можем увидеть одни и те же деревья.
Мне хотелось бы написать, что и дома наши стали похожи, но, к счастью или сожалению, это не так. По крайней мере, я на это очень сильно рассчитываю, хотя сказать точно не могу, т. к. (не с поры прошлого визита, но с некоторой более поздней) вовсе перестал бывать у тебя. Возможно, более из-за страха перед метаморфозами, которые могли претерпеть за прошедшее время мы со своими домами заодно, чем из-за той дурацкой истории.
Сколько ни меняй своё положение в пространстве (да и времени заодно), каждое следующее положение равновесия - после создания цепочки (веточек) «своих» маршрутов, выработке топоса, если говорить вольно, подобно предыдущему. Думаю, если нам кажется, что наши дома чем-то уютнее безликих отельных номеров восточной Европы или даже больничных палат, то только потому что мы редко бываем у соседей или редко переезжаем. Стол может стоять у окна или рядом с дверью, но если ты пользуешься им часто, то он определённо будет стоять у окна. Если вдобавок не спишь ночью, то слева от окна, чтобы лампа стояла слева от тебя, у стены. Такая конструкция будет повторяться до тех пор, пока не изменится не помещение, но образ жизни.
Впрочем, меня всегда больше интересовал экран, чем образы, на нём возникающие.
Мне недоступен источник, поддерживающий в тебе жизнь - точнее, жизнь поддерживающая саму себя, используя тебя как источник, потому что ты и есть - Жизнь. В недоступности этой мне бы хотелось известной симметрии; пусть видимые образы, скажем, эти деревья (сказочные, сказочные) могут быть общими для нас, но никогда не будут общими их интерпретации - другие деревья смысла, невидимые нам (точно - тебе) логические разветвления.
У Толкина, который теперь благодаря усилиям голливудского кинематографа более известен, чем изучен (исключения - фундаментальный труд Шиппи да «энциклопедия» Кристофера, оба написаны существенно до экранизации), есть невероятный по силе образ - «мир за сплетёнными ветвями деревьев»; например, являющийся герою ночью в доме Тома как первая и дальняя прямая весть из Закатных Стран; образ в полной мере определяющий пафос и напряжение героизма трилогии, героизма, лишённого каких бы то ни было кавычек. И в то же время - образ причастности божественному, из далёкого окна (не чета нашим) которого мир предстаёт не лесом, но деревьями, ветвями.
Мне бы хотелось смотреть из окна как-то так, будучи вполне уверенным в открывающейся взгляду картине и «своей недосягаемостью в ней».
Да и твоей заодно.