Про книгу и фильм «451° по Фаренгейту»
Недавно рассказывала про фильм "Решение перед рассветом", где главную роль сыграл молодой парень Оскар Вернер. Талант, правда. Живой, непосредственный, немного стеснительный, но в нужные моменты жизни очень решительный. Тот фильм был снят в 1951 году, а в 1966 он снялся у своего любимого режиссера Франсуа Трюффо в фильме «451° по Фаренгейту». Они были очень дружны, высоко ценили художественный вкус, правда, во время съемок оказалось, что у них принципиально разные взгляды на различные сцены, и Вернер даже саботировал съемку некоторых сцен, поэтому после окончания съемок они разбежались. Когда режиссер внезапно скончался всего в 52 года от рака мозга, Оскар умер всего через 2 дня, в день похорон режиссера. Правда, к этому его привели в том числе годы депрессии и алкоголизма, у него внезапно не выдержало сердце.
Вообще Франсуа Трюффо хотел стать писателем. Он многое подмечал и многие, в ответ, ненавидели его за конструктивную критику. Ему повезло работать на площадке помощником Роберто Росселлини, творчество которого вдохновило его на то, чтобы самому стать режиссером и снимать свои, авторские фильмы, а не те, которые хочет видеть публика. Он был категорически против коммерческих фильмов. Он ценил эстетику, длинные кадры, глубину резкости. У него не было профессионального опыта режиссера, когда он работал ассистентом, ему не давали смотреть на весь процесс, как создается фильм. Тогда, вспоминая о том, что он с трудом отказался от любимой для себя профессии писателя, он стал смотреть фильмы, анализировать и писать на них рецензии. Он посчитал, что пойдя таким путем, он лучше, эффективнее и быстрее научится искусству режиссера. Свои фильмы он снимал очень искренними и личными, а в выбранных актрисах очень ценил женственность и старался максимально это раскрыть для зрителя. Как он говорил:"Работа режиссера - заставлять красивых женщин делать красивые вещи".
Франсуа Трюффо не любил студии и почти все свои фильмы снимал в реальности - на улицах, в парках. Исключение он сделал для своего научно-фантастического фильма «451° по Фаренгейту». Будучи писателем, он успешно адаптировал под кино многие романы, причем использовал англоязычные, избегая ставить фильмы по французской литературе. Он критиковал работу сценаристов, поэтому писал сценарии по литературным произведениям сам.
Фильм стоит посмотреть ради того, чтобы увидеть, насколько режиссер любил, чтобы в кадре были самые модные дома, самая модная мебель, автомобили, одежда, общественный транспорт. И - непременно красивые, стройные молодые барышни. Он создал невероятно идеальный, красивый, ненастоящий мир, впрочем, как и автор книги «451° по Фаренгейту». Правда, от книги в фильме осталась половина. Книга настолько изобличала цензуру, в ней была настолько откровенно написана правда, что снять по ней настоящий фильм было невозможно, даже во Франции, даже во время французской Новой волны. Да что там говорить, даже в 2018 году не смогли набраться храбрости и снять полноценный фильм о цензуре. А главного героя, которому по сюжету рассказывают о необходимости терпимости ко всем-всем-всем в этом мире, неожиданно играет негр.
Фильм «451 градус по Фаренгейту» был номинирован на премию Британской киноакадемии, премию Хьюго США (Премию за достижения в области научной фантастики) и на Венецианском кинофестивале.
Сам роман, конечно, необходимо прочитать. Чтобы оглянуться и увидеть, как прав был автор, описывая человеческую природу жадности до ярких картинок, до беззаботной жизни, как прав был он, описывая работу государственной цензуры, включая систему образования и телевидения. 70 лет назад он предсказал программируемые машины для убийств, в том числе летательные, плоские телеэкраны, размером со стену, портативные телеэкраны, размером со спичечный коробок, беспроводные наушники, позволяющие слушать и говорить, социальные сети, в которые погружен человек, не имеющий реальных собственных интересов и собеседников, сверхбыстрые автомобили, большую рекламу, которую можно прочитать на большой же скорости, ложь государства про масштабы мобилизации и про внезапность и бессмысленность атомной войны, работу СМИ по созданию иной реальности, в которую, если долго повторять, поверят зрители, тотальную цензуру, чтобы не обидеть никого из многочисленных меньшинств и чтобы люди не задумывались ни о чем, чтобы только радовались, безмятежно радовались. Из 21 века роман читаешь как пророчество. Как он это всё узнал?..
Вспоминается равная этой книга Клиффорда Саймака "Сила воображения" 1956 года, когда он точно предсказал появление пишущих машин, которые, достаточно вставить в них нужную матрицу данных и задать литературный жанр, напишут любую книгу, конечно же бестселлер. Нужно только купить более дорогую печатную машинку и более дорогие матрицы к ней. Владелец такой "самописной машинки" - богач и успешный человек.
Цитата: «С такой-то машиной, - сказал себе Харт, - человеку ничего не стоит прославиться практически за одну ночь. Он напишет всё, что пожелает, и напишет хорошо, и перед ним распахнутся двери самых привередливых издателей...»
Эта обложка книги полностью соответствует ее содержанию: по прочтению сжечь.
451 градус по Фаренгейту - температура, при которой воспламеняется и горит бумага.
А это картинка про современность:
_1592297688183518501.png)
Цитаты:
"Из детской прямо в колледж, а потом обратно в детскую. Вот вам интеллектуальный стандарт, господствовавший последние пять или более столетий.
Прежде всего работа, а после работы развлечения, а кругом сколько угодно, на каждом шагу, наслаждайтесь! Так зачем же учиться чему-нибудь, кроме умения включать рубильники, завинчивать гайки, пригонять болты?
Человек, умеющий разобрать и собрать телевизорную стену - а в наши дни большинство это умеет, - куда счастливее человека, пытающегося измерить и исчислить Вселенную, ибо нельзя ее ни измерить, ни исчислить, не ощутив при этом, как сам ты ничтожен и одинок. Я знаю, я пробовал. Нет, к черту! Подавайте нам увеселения, вечеринки, акробатов, фокусников, отчаянные трюки, реактивные автомобили, мотоциклы- геликоптеры, порнографию, наркотики. Побольше такого, что вызывает простейшие, автоматические рефлексы!
Человек не терпит того, что выходит за рамки обычного. Вспомните-ка, в школе в одном классе с вами был, наверное, какой-нибудь особо одаренный малыш? Он лучше всех читал вслух и чаще всех отвечал на уроках, а другие сидели как истуканы и ненавидели его от всего сердца. И кого же вы колотили и всячески истязали после уроков, как не этого мальчишку? Мы все должны быть одинаковыми.
Телевизор говорит вам, о чем надлежит думать, и вколачивает это вам в голову. Он всегда и обязательно прав.
Когда я был еще мальчиком, умер мой дед, он был скульптором. Он был очень добрый человек, очень любил людей, это он помог очистить наш город от трущоб. Нам, детям, он мастерил игрушки, за свою жизнь, он, наверно, создал миллион разных вещей. Руки его всегда были чем-то заняты. И вот когда он умер, я вдруг понял, что плачу не о нем, а о тех вещах, которые он делал. Я плакал потому, что знал: ничего этого больше не будет, дедушка уже не сможет вырезать фигурки из дерева, разводить с нами голубей на заднем дворе, играть на скрипке или рассказывать нам смешные истории - никто не умел так их рассказывать, как он. Он был частью нас самих, и когда он умер, все это ушло из нашей жизни: не осталось никого, кто мог бы делать это так, как делал он. Он был особенный, ни на кого не похожий. Очень нужный для жизни человек. Я так и не примирился с его смертью. Я и теперь часто думаю, каких прекрасных творений искусства лишился мир из-за его смерти, сколько забавных историй осталось не рассказано, сколько голубей, вернувшись домой, не ощутят уже ласкового прикосновения его рук. Он переделывал облик мира. Он дарил миру новое. В ту ночь, когда он умер, мир обеднел на десять миллионов прекрасных поступков.
Мой дед говорил: «Каждый должен что-то оставить после себя. Сына, или книгу, или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращённое тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив». Мой дед говорил: «Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, - говорил мне дед. - Первый пройдет, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение».
Вообще Франсуа Трюффо хотел стать писателем. Он многое подмечал и многие, в ответ, ненавидели его за конструктивную критику. Ему повезло работать на площадке помощником Роберто Росселлини, творчество которого вдохновило его на то, чтобы самому стать режиссером и снимать свои, авторские фильмы, а не те, которые хочет видеть публика. Он был категорически против коммерческих фильмов. Он ценил эстетику, длинные кадры, глубину резкости. У него не было профессионального опыта режиссера, когда он работал ассистентом, ему не давали смотреть на весь процесс, как создается фильм. Тогда, вспоминая о том, что он с трудом отказался от любимой для себя профессии писателя, он стал смотреть фильмы, анализировать и писать на них рецензии. Он посчитал, что пойдя таким путем, он лучше, эффективнее и быстрее научится искусству режиссера. Свои фильмы он снимал очень искренними и личными, а в выбранных актрисах очень ценил женственность и старался максимально это раскрыть для зрителя. Как он говорил:"Работа режиссера - заставлять красивых женщин делать красивые вещи".
Франсуа Трюффо не любил студии и почти все свои фильмы снимал в реальности - на улицах, в парках. Исключение он сделал для своего научно-фантастического фильма «451° по Фаренгейту». Будучи писателем, он успешно адаптировал под кино многие романы, причем использовал англоязычные, избегая ставить фильмы по французской литературе. Он критиковал работу сценаристов, поэтому писал сценарии по литературным произведениям сам.
Фильм стоит посмотреть ради того, чтобы увидеть, насколько режиссер любил, чтобы в кадре были самые модные дома, самая модная мебель, автомобили, одежда, общественный транспорт. И - непременно красивые, стройные молодые барышни. Он создал невероятно идеальный, красивый, ненастоящий мир, впрочем, как и автор книги «451° по Фаренгейту». Правда, от книги в фильме осталась половина. Книга настолько изобличала цензуру, в ней была настолько откровенно написана правда, что снять по ней настоящий фильм было невозможно, даже во Франции, даже во время французской Новой волны. Да что там говорить, даже в 2018 году не смогли набраться храбрости и снять полноценный фильм о цензуре. А главного героя, которому по сюжету рассказывают о необходимости терпимости ко всем-всем-всем в этом мире, неожиданно играет негр.
Фильм «451 градус по Фаренгейту» был номинирован на премию Британской киноакадемии, премию Хьюго США (Премию за достижения в области научной фантастики) и на Венецианском кинофестивале.
Сам роман, конечно, необходимо прочитать. Чтобы оглянуться и увидеть, как прав был автор, описывая человеческую природу жадности до ярких картинок, до беззаботной жизни, как прав был он, описывая работу государственной цензуры, включая систему образования и телевидения. 70 лет назад он предсказал программируемые машины для убийств, в том числе летательные, плоские телеэкраны, размером со стену, портативные телеэкраны, размером со спичечный коробок, беспроводные наушники, позволяющие слушать и говорить, социальные сети, в которые погружен человек, не имеющий реальных собственных интересов и собеседников, сверхбыстрые автомобили, большую рекламу, которую можно прочитать на большой же скорости, ложь государства про масштабы мобилизации и про внезапность и бессмысленность атомной войны, работу СМИ по созданию иной реальности, в которую, если долго повторять, поверят зрители, тотальную цензуру, чтобы не обидеть никого из многочисленных меньшинств и чтобы люди не задумывались ни о чем, чтобы только радовались, безмятежно радовались. Из 21 века роман читаешь как пророчество. Как он это всё узнал?..
Вспоминается равная этой книга Клиффорда Саймака "Сила воображения" 1956 года, когда он точно предсказал появление пишущих машин, которые, достаточно вставить в них нужную матрицу данных и задать литературный жанр, напишут любую книгу, конечно же бестселлер. Нужно только купить более дорогую печатную машинку и более дорогие матрицы к ней. Владелец такой "самописной машинки" - богач и успешный человек.
Цитата: «С такой-то машиной, - сказал себе Харт, - человеку ничего не стоит прославиться практически за одну ночь. Он напишет всё, что пожелает, и напишет хорошо, и перед ним распахнутся двери самых привередливых издателей...»
Эта обложка книги полностью соответствует ее содержанию: по прочтению сжечь.
451 градус по Фаренгейту - температура, при которой воспламеняется и горит бумага.
А это картинка про современность:
Цитаты:
"Из детской прямо в колледж, а потом обратно в детскую. Вот вам интеллектуальный стандарт, господствовавший последние пять или более столетий.
Прежде всего работа, а после работы развлечения, а кругом сколько угодно, на каждом шагу, наслаждайтесь! Так зачем же учиться чему-нибудь, кроме умения включать рубильники, завинчивать гайки, пригонять болты?
Человек, умеющий разобрать и собрать телевизорную стену - а в наши дни большинство это умеет, - куда счастливее человека, пытающегося измерить и исчислить Вселенную, ибо нельзя ее ни измерить, ни исчислить, не ощутив при этом, как сам ты ничтожен и одинок. Я знаю, я пробовал. Нет, к черту! Подавайте нам увеселения, вечеринки, акробатов, фокусников, отчаянные трюки, реактивные автомобили, мотоциклы- геликоптеры, порнографию, наркотики. Побольше такого, что вызывает простейшие, автоматические рефлексы!
Человек не терпит того, что выходит за рамки обычного. Вспомните-ка, в школе в одном классе с вами был, наверное, какой-нибудь особо одаренный малыш? Он лучше всех читал вслух и чаще всех отвечал на уроках, а другие сидели как истуканы и ненавидели его от всего сердца. И кого же вы колотили и всячески истязали после уроков, как не этого мальчишку? Мы все должны быть одинаковыми.
Телевизор говорит вам, о чем надлежит думать, и вколачивает это вам в голову. Он всегда и обязательно прав.
Когда я был еще мальчиком, умер мой дед, он был скульптором. Он был очень добрый человек, очень любил людей, это он помог очистить наш город от трущоб. Нам, детям, он мастерил игрушки, за свою жизнь, он, наверно, создал миллион разных вещей. Руки его всегда были чем-то заняты. И вот когда он умер, я вдруг понял, что плачу не о нем, а о тех вещах, которые он делал. Я плакал потому, что знал: ничего этого больше не будет, дедушка уже не сможет вырезать фигурки из дерева, разводить с нами голубей на заднем дворе, играть на скрипке или рассказывать нам смешные истории - никто не умел так их рассказывать, как он. Он был частью нас самих, и когда он умер, все это ушло из нашей жизни: не осталось никого, кто мог бы делать это так, как делал он. Он был особенный, ни на кого не похожий. Очень нужный для жизни человек. Я так и не примирился с его смертью. Я и теперь часто думаю, каких прекрасных творений искусства лишился мир из-за его смерти, сколько забавных историй осталось не рассказано, сколько голубей, вернувшись домой, не ощутят уже ласкового прикосновения его рук. Он переделывал облик мира. Он дарил миру новое. В ту ночь, когда он умер, мир обеднел на десять миллионов прекрасных поступков.
Мой дед говорил: «Каждый должен что-то оставить после себя. Сына, или книгу, или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращённое тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив». Мой дед говорил: «Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, - говорил мне дед. - Первый пройдет, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение».