(no subject)
пришли три медведя сиамских близнеца и спросили о чем апрель
а я и молчать не мог, и ответить было нечем
стал петь и плясать и плеваться
поднялся на полчаса в воздух, за тысячу рек отсюда увидел
прекрасную миру голову всю из огня и сухой травы
как тростник на цветном ветру,
как старушки в первый теплый день, клонится по ветру
цветной тростник
они принесли мне загадку
под горой нора, в норе бык. солнце глотает гору, а в нору не лезет.
три моря я обошел, но не смог найти выход из дома, так и блуждаю
между седьмым и восьмым, в лабиринтах, катакомбах, кенотафах
видел ниши для мертвецов,
видел оболочки от муравьев,
видел банки, где ты прятал звездчатых медуз
от прожорлиливых муравьев
отходя от прекрасных снов,
где кроме ладоней не было ничего человечьего,
я собирал себя по частям, собирал себя, собирал стол,
окно, за окном только серая взвесь и навязчивый звук
собирал стены и запахи дома,
птичьи грёзы и тела босыми ногами вес.
в коридорах шел снег,
шел качаясь и сверху и снизу
прожорливый снег
вот поэтому я рисую на стенах
жирных слизней, уродливых злобных зверей
с клыками, слюной и косыми крестами в кровавых глазах
они говорят о повелитель, оповелитель, ополевитель
мы помним тебя, говорят, и молчат и кричат и трясутся
и едят моих отравленных рыб
и пьют горькое молоко
и несут мне загадки все в красных цветах
все в белых цветах
все в звездных цветах
а я и молчать не мог, и ответить было нечем
стал петь и плясать и плеваться
поднялся на полчаса в воздух, за тысячу рек отсюда увидел
прекрасную миру голову всю из огня и сухой травы
как тростник на цветном ветру,
как старушки в первый теплый день, клонится по ветру
цветной тростник
они принесли мне загадку
под горой нора, в норе бык. солнце глотает гору, а в нору не лезет.
три моря я обошел, но не смог найти выход из дома, так и блуждаю
между седьмым и восьмым, в лабиринтах, катакомбах, кенотафах
видел ниши для мертвецов,
видел оболочки от муравьев,
видел банки, где ты прятал звездчатых медуз
от прожорлиливых муравьев
отходя от прекрасных снов,
где кроме ладоней не было ничего человечьего,
я собирал себя по частям, собирал себя, собирал стол,
окно, за окном только серая взвесь и навязчивый звук
собирал стены и запахи дома,
птичьи грёзы и тела босыми ногами вес.
в коридорах шел снег,
шел качаясь и сверху и снизу
прожорливый снег
вот поэтому я рисую на стенах
жирных слизней, уродливых злобных зверей
с клыками, слюной и косыми крестами в кровавых глазах
они говорят о повелитель, оповелитель, ополевитель
мы помним тебя, говорят, и молчат и кричат и трясутся
и едят моих отравленных рыб
и пьют горькое молоко
и несут мне загадки все в красных цветах
все в белых цветах
все в звездных цветах