Кочевники и земледельцы.
31 августа... Уходит лето 2021 года...
Ну, что-ж, так "заведено" в этом мире, что день сменяется ночью, а лето - зимою, и ничего тут не поделаешь. Мы, люди, подобны песчинкам внутри песочных часов; нас туда "насыпали" и "запечатали" внутри. "Вылезти" из песочных часов мы никак не можем... Только "катимся" вниз по наклонной в общем потоке, состоящем из мириадов других "песчинок"...
Пока не "провалились" в "чёрную дыру" горловины песочных часов, будем познавать окружающий мир. А что ещё остаётся?! У Паскаля человек - "мыслящий тростник", а у меня - "мыслящая песчинка"...
Я прежде уже говорил о разделении человечества на матриархальные земледельческие племена и патриархальные племена кочевников-скотоводов. Под этим углом зрения любопытно взглянуть на отрывок из монографии Н. Н. Крадина "Кочевники в мировом историческом процессе".
"> Все политические образования кочевников от скифов и сюнну до Золотой Орды и Восточно-Африканских королевств демонстрируют типологическое сходство, суть которого выражает господство скотоводческого этноса над земледельческим обществом (Г. Вернадский, О. Прицак, Э. Сервис, Л. Крэйдер, К. Виттфогель, Тамура Дзи-цуцзо и др.).
> Интегральной частью идеологий кочевников был антитезис между кочевым и осёдлым образами жизни, в известной мере отражавший реальные различия. Этот антитезис, будучи символическим отражением универсальной «ты - они» оппозиции, выполнял интегрирующую функцию внутри кочевых обществ и дифференцирующую - в отношении осёдлых. Более того, он представлял в негативном свете осёдлый образ жизни. Тем не менее письменные источники со времён первых упоминаний о кочевниках не оставляют никаких сомнений в том, что земледельческие территории производили существенную часть потребляемых ими продуктов питания. Те же источники, как и археологические данные, свидетельствуют также о том, что значительная часть предметов материальной культуры кочевников производилась на осёдлых территориях. Экономическая зависимость кочевников от осёдлых обществ влекла за собой не только различные способы политической адаптации к ним, но и важные культурные последствия. Так же, как кочевая экономика должна была дополняться земледельческими и ремесленными продуктами, так и культура кочевников нуждалась в культуре осёдлого населения как источнике, компоненте и модели для сравнения, заимствования, подражания или, напротив, отвержения.
Кочевники хорошо понимали связь между своим образом жизни и его определёнными социальными преимуществами. В то же время они осознавали, что их культура не является столь же сложной, богатой и рафинированной, как осёдлые культуры. Их отношение к последним напоминало отношение к западной культуре многих людей в странах третьего мира. Ощущая её неотвратимую привлекательность, но находясь вне её социально-экономической сферы, они одновременно отвергают её в целом, но заимствуют её отдельные элементы. Заимствования всегда подвергались селекции, фильтрованию на предмет их соответствования кочевым культурам и традициям, а также их утилитарной ценности (Allsen 2001).
Это хорошо заметно на примере тех кочевых государств, в которых возникали новые культуры. Хотя кочевники, точнее, их знать были инициаторами их создания, а также основными патронами и потребителями, они в основном создавались специалистами: ремесленниками, профессионалами, интеллектуалами - выходцами из различных осёдлых стран. Поэтому такие культуры были эклектическими гораздо больше, чем синтетическими".
