Культ Диониса в Элладе как возрождение крито-минойского прадионисийства.
До открытия Микенской культуры историки полагали, что Дионис пришёл в Грецию из варварских земель (из Фракии), поскольку его экстатический культ казался исследователям чуждым ясному уму и трезвому темпераменту эллинов. Тем не менее ахейские надписи свидетельствуют, что греки знали Диониса ещё до Троянской войны. В Пилосе один из месяцев назывался di-wo-nu-so-jo me-no (месяц Диониса).
Культ Диониса восходит к догреческому населению Эллады - это может объяснить позднее включение Диониса в олимпийский сонм, а также характер культа Диониса, столь отличный от почитания богов-олимпийцев. Наиболее архаичные черты дионисийский культ сохранил на Крите, где он слился с культом критского Зевса (последнего иногда считают общеэллинским пра-Дионисом). Этот культ был тесно связан с почитанием Загрея (Великого Охотника/Ловчего) - очень древнего критского божества.
Историки отмечают, что в Vll веке до н. э. культ Диониса распространился по Элладе как лесной пожар и стал всеэллинским культом, без санкции "вышестоящих" олимпийских богов. Отчасти это можно сравнить с позднейшей эпохой Возрождения в Европе. Только в Европе XVl века в полотнах художников возродилось античное греко-римское язычество, а в Элладе Vll века до н. э. возродилось язычество пеласгов, живших прежде греков.
Э. Л. Лаевская в своей монографии "Мир мегалитов и мир керамики" говорит о том, что крито-минойская религия имела две стороны - светлую и тёмную. О светлой стороне говорилось в записи Элизий крито-минойской культуры. Теперь поговорим о тёмной, дионисийской стороне. Э. Л. Лаевская пишет:
"... Но наряду с дворцом-святилищем, наряду с огороженным священным участком, священной рощей, лугом существуют и подвальные крипты для религиозных церемоний, и горные пещеры - естественные храмы Великой богини [1] и Зевса Идейского. Например, пещера Психро на горе Ласити с мощёным участком, ограждённым циклопической кладкой, с верхним помещением, где сооружён алтарь, с подземельем, источником, сталактитовыми пещерами, естественными туннелями-переходами и водными каналами в центре горы представляет собой целый город. Она является, подобно кносскому Лабиринту и его обитателю Минотавру, отражением таинственной хтонической жизни и неожиданным. напоминанием в этом мире солнца, моря и вегетативного цветения о начале начал - палеолитических пещерах, также связанных с культом Великой богини. Эта жизнь порождает своих служителей-аскетов, свои кровавые жертвоприношения, свои оргии [2].
Однако при сравнении минойской и греческой религий напрашиваются параллели не только с Элевсинскими таинствами, но и с тем комплексом представлений, с той особой атмосферой взаимоотношений с богом и служения ему, которые содержатся в культе Диониса. Многие перечисленные нами священные символы критского искусства, особенности критского богопочитания так или иначе входят затем в дионисийский культ. Менады часто мыслятся со змеями в волосах и в руках, подобно «Парижанке» или статуэткам «змеиных богинь». В дионисийских изображениях Ольвии двойной топор сочетается с бычьими черепами, увенчанными лозой и плющом [3]. Рёв быка служит вакханкам сигналом для начала оргий, во время которых их жертвами становятся те же быки [4]. Почитаемым символом дионисийской религии является также и дельфин [5]. Миф о бракосочетании с Ариадной также связывает Диониса с Критом. М. Нильссон называет Ариадну минойской богиней [6].
Служительницы Диониса - вакханки - всегда изображаются в бурном движении; они бегут в горы, перескакивают через расселины, их одежды развеваются, голоса усиливаются и множатся горным эхом. Но связь Диониса с движением не ограничивается только земным пространством - с севера на юг, с запада на восток. Как бог растительности, он соединяет также небо, землю и подземный мир, причастен как к жизни, так и к смерти. Он двойственен и двумя своими сторонами - умирающий и воскресающий - охватывает и вмещает космические явления, существующие между этими крайними точками бытия. Дионис - всё во всем, он - «растекающаяся цельность» [7]. Аполлон - единство, Дионис - множество, - это основной постулат всех богословских и философских систем античности, базирующихся на раннем дионисизме. Связь с ним достигается экстазом, «священным безумием», в котором личность выходит из своих границ и сливается с космической жизнью. Так совершается единение отдельного с общим".
Как здесь удивительным образом сливается в одну картину "бегущий" растительный орнамент крито-минойской живописи с бегущими менадами культа Диониса! Любопытно, что и сам Дионис отождествляется с быком и часто изображается как бог увитый плющом и виноградом.
Эти многочисленные аналогии позволяют нам доверительно отнестись к тем историкам-религиоведам, которые указывают на близость между крито-минойским культом быка и позднейшим греческим культом Диониса.
"Возрождение" крито-минойского прадионисийства в начале VII в. до н. э. породило значительные новации эллинской философии и эллинского искусства. "Но по сути, - говорит Э. Л. Лаевская, - по внутреннему ощущению, по стремлению вырваться за границы отдельного предмета, слиться с окружающим и вместить его в себя, по непреодолимой никакими формальными преградами склонности к движению минойское искусство может рассматриваться как одно из проявлений средиземноморского стихийно-природного осознания жизни, многие элементы которого входят позднее в дионисийский культ. Отсюда цветение мира в критской керамике и монументальной живописи, пейзажи, запечатлевшие отдельные фрагменты «текучести Вечного» (А. Ф. Лосев), цветовое пятно, не ограниченное линией и готовое изменить очертания. Отсюда подчёркнутое, аффектированное движение человеческих фигур в стенных росписях, мелкой пластике и глиптике, отсюда же специфика архитектурного творчества, в основу которого положено подчинение материи движению, освещению, цвету. План Кносского дворца напоминает запутанную нить Ариадны или рисунок Лабиринта, запечатлённый в танце [8], во фресковом изображении [9], помещённый на критских монетах [10], повторенный в спирали или меандре орнамента. Линия «на ходу», не останавливаясь, создаёт особый тип человеческого профиля, змеится в волосах, изгибается мягкими дугами в контурах животных и сама стремится вырваться за пределы вещного мира, развоплотиться и бежать, свиваясь и развиваясь в горизонтальных рамках бесконечного плоскостного пространства".
Древнегреческая патриархальная мифология с её горой Олимп, где блаженные боги вкушают амброзию, и царством мёртвых в Аиде, лучше которого даже участь живого подёнщика [11], имеет вертикальную структуру и, по сути, конституирует установление государственной "вертикали власти". "По мнению Н. А. Иофан, в отличие от этой «вертикальной» модели, минойская культура даёт свою, «горизонтальную», вернее даже не горизонтальную, а вытянутую по горизонтали, но бесконечно возвращающуюся [12], несущую в себе идею вечной смены и вечного родства бытия и небытия. Здесь выявлено древнейшее мировосприятие земледельцев - создателей святилищ, мелкой пластики и керамики Чатал-Хююка и Хаджилара, вращающихся по кругу мировых вихрей самаррских чаш, не говоря уже о стелящихся и бегущих узорах гончарных изделий Юго-Восточной Европы. И какой орнаментальный знак может лучше служить этой цели, чем спираль, устремлённая вперёд, но заключёнными в ней витками многократно повторяющая форму круга? Или спиральный раппорт, растекающийся, заполняющий всё новое и новое пространство, но содержащий то же постоянное напоминание о кругообразном возвращении [13]?"
Любопытно, что "возрождение" Vll века до н. э. началось с островов Эгеиды и западного побережья Анатолии. "Ионийско-эолийская островная и малоазийская культура архаической Греции охватывает территориально как раз те области, которые наиболее удерживают и сохраняют в первой половине I тысячелетия до н. э. минойские традиции. Здесь древние сказания претворяются в гомеровский эпос, здесь появляются первые натурфилософы и среди них - уже цитировавшийся нами Гераклит с его философией текучего, изменчивого, неповторяемого. Отсюда эллинские мореходы и торговцы отправляются основывать колонии и достигают берегов Испании и Италии, Южного Причерноморья, Крыма и Кавказа".
-----------------------------------------------------------------------------
[1] Nilsson M. P. The Minoan - Mycenaean religion and its survival in Greek religion. London, 1927, р.67-69.
[2] Зелинский Ф. Ф. Древнегреческая религия. Пг., 1918, с. 106.
[3] Иванов В. И. Дионис и прадионисийство. Баку, 1923, с. 115.
[4] Еврипид. Вакханки, 735-746.
[5] См.: Иванов В. И. Дионис и прадионисийство, с. 21, 116.
[6] Nilsson M. P. Op. cit., p. 452.
[7] Подробнее об этом см.: Лосев А. Ф. Античная мифология..., с. 156.
[8] Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Тесей, XXI.
[9] Пендлбери Дж. Указ, соч., с. 176.
[10] Лосев А. Ф. Античная мифология..., с. 213.
[11] Одиссея, XI.
[12] См. об этом: Иофан Н. А. Керамика Дзёмон как феномен неолита и энеолита. - В кн.: Соотношение древних культур Сибири с культурами сопредельных территорий. Новосибирск, 1975, с. 170.
[13] Любопытно, что в поздней греческой традиции дионисийский дифирамб называется круговым хором в отличие от четырёхугольника в честь Аполлона, а во Фракии в честь Диониса строят круглые храмы.
Культ Диониса восходит к догреческому населению Эллады - это может объяснить позднее включение Диониса в олимпийский сонм, а также характер культа Диониса, столь отличный от почитания богов-олимпийцев. Наиболее архаичные черты дионисийский культ сохранил на Крите, где он слился с культом критского Зевса (последнего иногда считают общеэллинским пра-Дионисом). Этот культ был тесно связан с почитанием Загрея (Великого Охотника/Ловчего) - очень древнего критского божества.
Историки отмечают, что в Vll веке до н. э. культ Диониса распространился по Элладе как лесной пожар и стал всеэллинским культом, без санкции "вышестоящих" олимпийских богов. Отчасти это можно сравнить с позднейшей эпохой Возрождения в Европе. Только в Европе XVl века в полотнах художников возродилось античное греко-римское язычество, а в Элладе Vll века до н. э. возродилось язычество пеласгов, живших прежде греков.
Э. Л. Лаевская в своей монографии "Мир мегалитов и мир керамики" говорит о том, что крито-минойская религия имела две стороны - светлую и тёмную. О светлой стороне говорилось в записи Элизий крито-минойской культуры. Теперь поговорим о тёмной, дионисийской стороне. Э. Л. Лаевская пишет:
"... Но наряду с дворцом-святилищем, наряду с огороженным священным участком, священной рощей, лугом существуют и подвальные крипты для религиозных церемоний, и горные пещеры - естественные храмы Великой богини [1] и Зевса Идейского. Например, пещера Психро на горе Ласити с мощёным участком, ограждённым циклопической кладкой, с верхним помещением, где сооружён алтарь, с подземельем, источником, сталактитовыми пещерами, естественными туннелями-переходами и водными каналами в центре горы представляет собой целый город. Она является, подобно кносскому Лабиринту и его обитателю Минотавру, отражением таинственной хтонической жизни и неожиданным. напоминанием в этом мире солнца, моря и вегетативного цветения о начале начал - палеолитических пещерах, также связанных с культом Великой богини. Эта жизнь порождает своих служителей-аскетов, свои кровавые жертвоприношения, свои оргии [2].
Однако при сравнении минойской и греческой религий напрашиваются параллели не только с Элевсинскими таинствами, но и с тем комплексом представлений, с той особой атмосферой взаимоотношений с богом и служения ему, которые содержатся в культе Диониса. Многие перечисленные нами священные символы критского искусства, особенности критского богопочитания так или иначе входят затем в дионисийский культ. Менады часто мыслятся со змеями в волосах и в руках, подобно «Парижанке» или статуэткам «змеиных богинь». В дионисийских изображениях Ольвии двойной топор сочетается с бычьими черепами, увенчанными лозой и плющом [3]. Рёв быка служит вакханкам сигналом для начала оргий, во время которых их жертвами становятся те же быки [4]. Почитаемым символом дионисийской религии является также и дельфин [5]. Миф о бракосочетании с Ариадной также связывает Диониса с Критом. М. Нильссон называет Ариадну минойской богиней [6].
Служительницы Диониса - вакханки - всегда изображаются в бурном движении; они бегут в горы, перескакивают через расселины, их одежды развеваются, голоса усиливаются и множатся горным эхом. Но связь Диониса с движением не ограничивается только земным пространством - с севера на юг, с запада на восток. Как бог растительности, он соединяет также небо, землю и подземный мир, причастен как к жизни, так и к смерти. Он двойственен и двумя своими сторонами - умирающий и воскресающий - охватывает и вмещает космические явления, существующие между этими крайними точками бытия. Дионис - всё во всем, он - «растекающаяся цельность» [7]. Аполлон - единство, Дионис - множество, - это основной постулат всех богословских и философских систем античности, базирующихся на раннем дионисизме. Связь с ним достигается экстазом, «священным безумием», в котором личность выходит из своих границ и сливается с космической жизнью. Так совершается единение отдельного с общим".
Как здесь удивительным образом сливается в одну картину "бегущий" растительный орнамент крито-минойской живописи с бегущими менадами культа Диониса! Любопытно, что и сам Дионис отождествляется с быком и часто изображается как бог увитый плющом и виноградом.
Эти многочисленные аналогии позволяют нам доверительно отнестись к тем историкам-религиоведам, которые указывают на близость между крито-минойским культом быка и позднейшим греческим культом Диониса.
"Возрождение" крито-минойского прадионисийства в начале VII в. до н. э. породило значительные новации эллинской философии и эллинского искусства. "Но по сути, - говорит Э. Л. Лаевская, - по внутреннему ощущению, по стремлению вырваться за границы отдельного предмета, слиться с окружающим и вместить его в себя, по непреодолимой никакими формальными преградами склонности к движению минойское искусство может рассматриваться как одно из проявлений средиземноморского стихийно-природного осознания жизни, многие элементы которого входят позднее в дионисийский культ. Отсюда цветение мира в критской керамике и монументальной живописи, пейзажи, запечатлевшие отдельные фрагменты «текучести Вечного» (А. Ф. Лосев), цветовое пятно, не ограниченное линией и готовое изменить очертания. Отсюда подчёркнутое, аффектированное движение человеческих фигур в стенных росписях, мелкой пластике и глиптике, отсюда же специфика архитектурного творчества, в основу которого положено подчинение материи движению, освещению, цвету. План Кносского дворца напоминает запутанную нить Ариадны или рисунок Лабиринта, запечатлённый в танце [8], во фресковом изображении [9], помещённый на критских монетах [10], повторенный в спирали или меандре орнамента. Линия «на ходу», не останавливаясь, создаёт особый тип человеческого профиля, змеится в волосах, изгибается мягкими дугами в контурах животных и сама стремится вырваться за пределы вещного мира, развоплотиться и бежать, свиваясь и развиваясь в горизонтальных рамках бесконечного плоскостного пространства".
Древнегреческая патриархальная мифология с её горой Олимп, где блаженные боги вкушают амброзию, и царством мёртвых в Аиде, лучше которого даже участь живого подёнщика [11], имеет вертикальную структуру и, по сути, конституирует установление государственной "вертикали власти". "По мнению Н. А. Иофан, в отличие от этой «вертикальной» модели, минойская культура даёт свою, «горизонтальную», вернее даже не горизонтальную, а вытянутую по горизонтали, но бесконечно возвращающуюся [12], несущую в себе идею вечной смены и вечного родства бытия и небытия. Здесь выявлено древнейшее мировосприятие земледельцев - создателей святилищ, мелкой пластики и керамики Чатал-Хююка и Хаджилара, вращающихся по кругу мировых вихрей самаррских чаш, не говоря уже о стелящихся и бегущих узорах гончарных изделий Юго-Восточной Европы. И какой орнаментальный знак может лучше служить этой цели, чем спираль, устремлённая вперёд, но заключёнными в ней витками многократно повторяющая форму круга? Или спиральный раппорт, растекающийся, заполняющий всё новое и новое пространство, но содержащий то же постоянное напоминание о кругообразном возвращении [13]?"
Любопытно, что "возрождение" Vll века до н. э. началось с островов Эгеиды и западного побережья Анатолии. "Ионийско-эолийская островная и малоазийская культура архаической Греции охватывает территориально как раз те области, которые наиболее удерживают и сохраняют в первой половине I тысячелетия до н. э. минойские традиции. Здесь древние сказания претворяются в гомеровский эпос, здесь появляются первые натурфилософы и среди них - уже цитировавшийся нами Гераклит с его философией текучего, изменчивого, неповторяемого. Отсюда эллинские мореходы и торговцы отправляются основывать колонии и достигают берегов Испании и Италии, Южного Причерноморья, Крыма и Кавказа".
-----------------------------------------------------------------------------
[1] Nilsson M. P. The Minoan - Mycenaean religion and its survival in Greek religion. London, 1927, р.67-69.
[2] Зелинский Ф. Ф. Древнегреческая религия. Пг., 1918, с. 106.
[3] Иванов В. И. Дионис и прадионисийство. Баку, 1923, с. 115.
[4] Еврипид. Вакханки, 735-746.
[5] См.: Иванов В. И. Дионис и прадионисийство, с. 21, 116.
[6] Nilsson M. P. Op. cit., p. 452.
[7] Подробнее об этом см.: Лосев А. Ф. Античная мифология..., с. 156.
[8] Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Тесей, XXI.
[9] Пендлбери Дж. Указ, соч., с. 176.
[10] Лосев А. Ф. Античная мифология..., с. 213.
[11] Одиссея, XI.
[12] См. об этом: Иофан Н. А. Керамика Дзёмон как феномен неолита и энеолита. - В кн.: Соотношение древних культур Сибири с культурами сопредельных территорий. Новосибирск, 1975, с. 170.
[13] Любопытно, что в поздней греческой традиции дионисийский дифирамб называется круговым хором в отличие от четырёхугольника в честь Аполлона, а во Фракии в честь Диониса строят круглые храмы.