Экономика матриархальных обществ.
"Изучение проблемы «свободного времени» весьма существенно для реконструкции образа не только охотника собирателя, но и жизни людей на самых ранних стадиях исторического развития в древности. Доказательство Салинзом и другими антропологами наличия достаточно большого количества свободного времени у охотников собирателей даёт основание для опровержения дарвинистского представления о полуживотном, получеловеке первобытности, задавленного физическим трудом, агрессивного и враждебного по отношению к окружающим. Более достоверной видится картина «философа-дикаря», предложенная Э. Тайлором и осмеянная дарвинистами", - говорит А. А. Белик (Человек в экономической антропологии. М.: Издательство Ипполитова, 2014. С. 103).
И ещё одно важнейшее открытие Салинза входит в непримиримое противоречие с марксистской концепцией историографии. Салинз ставит лошадь впереди телеги: у него сознание определяет бытие, а не наоборот, как у марксистов. У Салинза экономика понимается как компонент культуры, откуда следует подчинение «материальной жизни общества» ценностям и традициям культуры. В соответствии с позицией М. Салинза, все виды обмена подчинены регулятивной силе культуры, нормам, принятым в том или ином конкретном обществе. А не наоборот, когда всё функционирование общества подчинено товарному обмену, движению денежных масс как считают представители формальной экономики.
"Таким образом, вся система обменов в традиционном обществе приобретает смысл и получает интерпретацию в свете символических ценностей культуры, регулируется нормативной традицией. Сама цепочка обменов/дарений есть лишь один из аспектов жизнедеятельности в традиционном обществе. При этом обмен не первичен и не является определяющим. Очень часто важнейшей функцией обмена/дарения является общение-коммуникация. Как справедливо замечал М. Салинз: «Если друзья делают подарки, то подарки делают друзей». Важнейшая цель коммуникации - понимание других, избегание конфликтов. На основе же достигнутого взаимопонимания совершаются последующие действия.
Такой подход кардинально отличается от положения Гоббса о первичности торговой сделки и точки зрения А. Смита обосновополагающей роли корыстных эгоистических мотивов и соответственно роли торговой сделки (эквивалентного обмена) в развитии человечества в целом. Результаты исследований, полученные антропологами прямо противоположны аксиомам «бизнес-модели». Система обменов подчинена культурной традиции, а не корыстным интересам. Большинство обменов выполняют коммуникативную функцию. Общий вектор действий, приветствуемых в традиционной культуре, смещён в сторону отдавания, а не накопительства, приобретения.
Весьма существенным является и то обстоятельство, что доминирующую роль в видах обмена играют именно дар и одаривание. Не случайно, что именно проблема дара была в центре внимания Б. Малиновского, М. Мосса, К. Леви-Строса, М. Годелье, самого М. Салинза и многих других антропологов. М. Салинз подразделил всю массу обменов (даров) на два типа. «Первый - это движение «vice-versa» между двумя сторонами, хорошо известный как реципрокация. Второй тип (централизованные движения) сбор с членов группы, часто в одни руки с последующим перераспределением в пределах той же группы. Это «соединение» или «перераспределение» (редистрибуция). Как осуществляется перераспределение (редиструбуция)? Вождь отдельной деревни собирает основные сельхозпродукты (обычно это ямс в Полинезии) со своих «поданных». Эти продукты образуют общественный фонд (как бы народный банк), который используется для различных нужд деревни. На что расходуются это общественное достояние? На подарки «главному» вождю. Из этого же источника оказывается помощь нуждающимся семьям, всем жителям деревни в случае непредвиденных обстоятельств. Из этого же фонда «оплачиваются» услуги третьих лиц, которые что-либо сделали для деревни (именно так обстояло дело с редистрибуцией на о. Киривина в поселении Квайбаго (Тробрианские острова) в начале 90-х годов ХХ в., согласно фильму Аннет Вайнер)" (Там же. С. 107-108).
Движение «vice-versa» между двумя сторонами наблюдается и ныне между мужчинами и женщинами.
Источник картинки.
Можно сказать, что этот обмен является самой архаичной моделью экономики и соответствует матриархальному устройству общественных отношений. Мужчина, конечно, может попытаться изнасиловать понравившуюся ему женщину, но от такого секса отдаёт душком некрофилии; "трахать" "холодную" женщину - это всё равно что заниматься сексом с трупом. Гораздо интереснее заручиться хотя бы благорасположением женщины, если не её любовью. В таком случае сексуальное общение с женщиной приносит наслаждание. Собственно, ради этого и делают мужчины подарки женщинам. "Дашь на дашь", так сказать, - хоть и звучит цинично, но по сути верно.
Экономика «соединения» или «перераспределения» - это по времени следующий тип экономики, который соответствует храмовой экономике Междуречья. Хотя храмовое хозяйство иногда считается формой государственно-царского хозяйства, но, на самом деле, само государство появилось на базе храмового хозяйства. Не будь прежде накопленных в храмовом хозяйстве ресурсов, откуда царь мог взять средства для содержания войска? Очевидно, храмовое хозяйство в Междуречье существовало там задолго до прихода шумеров, ещё в Убейдский период. Шумеры лишь "прихватизировали" "копилки" при храмах и поставили собственную администрацию для распределения произведённых товаров (См. Древнешумерский прототип сталинской колхозной системы).
Не подлежит никакому сомнению, что в до-шумерский Убейдский период храмы в Междуречье были посвящены богиням. Об этом молчаливо свидетельствуют многочисленные женские статуэтки.
Значит, надо полагать, что в древнем Междуречье не вождь деревни собирал сельхозпродукты, как ныне в Полинезии, а сами производители сельхозпродуктов жертвовали в храм богини определённую долю своего урожая. Этим кормилось храмовое жречество, и эти излишки распределялись, от имени богини, среди голодающих в неурожайный год. Таковой мне представляется экономика на переходном этапе от матриархата к патриархату.
В продолжение темы см.: Экономика дара.
И ещё одно важнейшее открытие Салинза входит в непримиримое противоречие с марксистской концепцией историографии. Салинз ставит лошадь впереди телеги: у него сознание определяет бытие, а не наоборот, как у марксистов. У Салинза экономика понимается как компонент культуры, откуда следует подчинение «материальной жизни общества» ценностям и традициям культуры. В соответствии с позицией М. Салинза, все виды обмена подчинены регулятивной силе культуры, нормам, принятым в том или ином конкретном обществе. А не наоборот, когда всё функционирование общества подчинено товарному обмену, движению денежных масс как считают представители формальной экономики.
"Таким образом, вся система обменов в традиционном обществе приобретает смысл и получает интерпретацию в свете символических ценностей культуры, регулируется нормативной традицией. Сама цепочка обменов/дарений есть лишь один из аспектов жизнедеятельности в традиционном обществе. При этом обмен не первичен и не является определяющим. Очень часто важнейшей функцией обмена/дарения является общение-коммуникация. Как справедливо замечал М. Салинз: «Если друзья делают подарки, то подарки делают друзей». Важнейшая цель коммуникации - понимание других, избегание конфликтов. На основе же достигнутого взаимопонимания совершаются последующие действия.
Такой подход кардинально отличается от положения Гоббса о первичности торговой сделки и точки зрения А. Смита обосновополагающей роли корыстных эгоистических мотивов и соответственно роли торговой сделки (эквивалентного обмена) в развитии человечества в целом. Результаты исследований, полученные антропологами прямо противоположны аксиомам «бизнес-модели». Система обменов подчинена культурной традиции, а не корыстным интересам. Большинство обменов выполняют коммуникативную функцию. Общий вектор действий, приветствуемых в традиционной культуре, смещён в сторону отдавания, а не накопительства, приобретения.
Весьма существенным является и то обстоятельство, что доминирующую роль в видах обмена играют именно дар и одаривание. Не случайно, что именно проблема дара была в центре внимания Б. Малиновского, М. Мосса, К. Леви-Строса, М. Годелье, самого М. Салинза и многих других антропологов. М. Салинз подразделил всю массу обменов (даров) на два типа. «Первый - это движение «vice-versa» между двумя сторонами, хорошо известный как реципрокация. Второй тип (централизованные движения) сбор с членов группы, часто в одни руки с последующим перераспределением в пределах той же группы. Это «соединение» или «перераспределение» (редистрибуция). Как осуществляется перераспределение (редиструбуция)? Вождь отдельной деревни собирает основные сельхозпродукты (обычно это ямс в Полинезии) со своих «поданных». Эти продукты образуют общественный фонд (как бы народный банк), который используется для различных нужд деревни. На что расходуются это общественное достояние? На подарки «главному» вождю. Из этого же источника оказывается помощь нуждающимся семьям, всем жителям деревни в случае непредвиденных обстоятельств. Из этого же фонда «оплачиваются» услуги третьих лиц, которые что-либо сделали для деревни (именно так обстояло дело с редистрибуцией на о. Киривина в поселении Квайбаго (Тробрианские острова) в начале 90-х годов ХХ в., согласно фильму Аннет Вайнер)" (Там же. С. 107-108).
Движение «vice-versa» между двумя сторонами наблюдается и ныне между мужчинами и женщинами.
Источник картинки.
Можно сказать, что этот обмен является самой архаичной моделью экономики и соответствует матриархальному устройству общественных отношений. Мужчина, конечно, может попытаться изнасиловать понравившуюся ему женщину, но от такого секса отдаёт душком некрофилии; "трахать" "холодную" женщину - это всё равно что заниматься сексом с трупом. Гораздо интереснее заручиться хотя бы благорасположением женщины, если не её любовью. В таком случае сексуальное общение с женщиной приносит наслаждание. Собственно, ради этого и делают мужчины подарки женщинам. "Дашь на дашь", так сказать, - хоть и звучит цинично, но по сути верно.
Экономика «соединения» или «перераспределения» - это по времени следующий тип экономики, который соответствует храмовой экономике Междуречья. Хотя храмовое хозяйство иногда считается формой государственно-царского хозяйства, но, на самом деле, само государство появилось на базе храмового хозяйства. Не будь прежде накопленных в храмовом хозяйстве ресурсов, откуда царь мог взять средства для содержания войска? Очевидно, храмовое хозяйство в Междуречье существовало там задолго до прихода шумеров, ещё в Убейдский период. Шумеры лишь "прихватизировали" "копилки" при храмах и поставили собственную администрацию для распределения произведённых товаров (См. Древнешумерский прототип сталинской колхозной системы).
Не подлежит никакому сомнению, что в до-шумерский Убейдский период храмы в Междуречье были посвящены богиням. Об этом молчаливо свидетельствуют многочисленные женские статуэтки.
Значит, надо полагать, что в древнем Междуречье не вождь деревни собирал сельхозпродукты, как ныне в Полинезии, а сами производители сельхозпродуктов жертвовали в храм богини определённую долю своего урожая. Этим кормилось храмовое жречество, и эти излишки распределялись, от имени богини, среди голодающих в неурожайный год. Таковой мне представляется экономика на переходном этапе от матриархата к патриархату.
В продолжение темы см.: Экономика дара.