У древних германцев родство по матери ценилось больше, чем по отцу.
А. А. Хвостенко в статье "Гендерные роли в системе родственных отношений англосаксонского этноса на материале древнеанглийских текстов" демонстрирует пережитки матриархата в системе родственных отношений англосаксонского этноса на материале древнеанглийских текстов.
Начинает он с тезиса о том, что система родства по матери везде предшествовала родству по отцу.
"Основанием всех родственных чувств несомненно является материнская любовь. Общее происхождение, совместная жизнь в одной хижине, совместная работа, взаимопомощь не могли не связывать детей одной матери тесными родственными узами. Семья, таким образом, составлялась из матери и детей. Отец, если он даже и был известен, принадлежал к другому роду и, не живя постоянно с семьёй, не мог играть сколько-нибудь значительную роль в семейных отношениях. Само осознание кровной связи между отцом и детьми появляется гораздо позже. Необходимую защиту женщина со своими детьми находила не у мужа, а у своих братьев и сестёр, рождённых от той же матери. Признание родства только по матери естественно должно было выдвигать на первый план в матриархальной семье старшего брата матери. Здесь возникают такие мужские гендерные роли как дядя по материнской линии и племянник. Действительно, многие исторические памятники подтверждают это предположение.
Тацит сообщает о германцах, что у них «брат матери смотрит на своих племянников, как на своих сыновей; некоторые считают даже кровное родство между дядей со стороны матери и племянником ещё священнее и ближе, чем между отцом и сыном, так что если требуются заложники, то сын сестры представляет большую гарантию, чем собственный сын того, которого хотят к чему-нибудь обязать» [Тацит К. Соч.: в 2 т. М., 1993. Т. 1: Анналы. Малые произведения. О проис-хождении германцев и о местоположении Германии., с. 355].
В поэме «Битва при Мэлдоне», Бюрхтнот показан в глубоком отчаянии после смерти своего племянника и преисполнен благодарностью к воину, который отомстил за смерть его близкого человека.
«Wund wearð Wulfmær, wælræste geceas,
Byrhtnoðes mæg; he mid billum wearð,
his swuster sunu, swiðe forheawen.
þær wearð wicingum wiþerlean agyfen.
Gehyrde ic þæt Eadweard anne sloge
swiðe mid his swurde »
«Ранен был Вульфмер, могилу выбрал
Бюрхтнота племянник, мечом был убит
Его сестры сын, сильно изрублен.
Там …викингам воздал по заслугам (отомстил)
Презрев, после этого Эдвард, один убил
Жестоко своим мечом….»
В «Беовульфе» главный герой не без гордости сообщает владыке Хродгару, что он воин Хигелака, его племянник, тем самым показывая значимость своего дяди.
«Wæs þu. Hroðgar, hal! Ic eom Higelaces mæg ond magoðen….»,
«Тебе Хродгар, привет! Я Хигелака племянник и воин…».
Пережитком матриархата является и то, «что в женщине древние германцы видели особую пророческую силу, советовались с ней в важнейших делах. Женщины не только воодушевляли воинов перед сражениями, но и во время сражений могли повлиять на их исход, идя навстречу обратившимся в бегство мужчинам и этим останавливая их, побуждая сражаться до победы, так как для германцев-воинов была страшна мысль о том, что женщины их племени могут попасть в плен» [Тацит, 1993, с. 357].
Начинает он с тезиса о том, что система родства по матери везде предшествовала родству по отцу.
"Основанием всех родственных чувств несомненно является материнская любовь. Общее происхождение, совместная жизнь в одной хижине, совместная работа, взаимопомощь не могли не связывать детей одной матери тесными родственными узами. Семья, таким образом, составлялась из матери и детей. Отец, если он даже и был известен, принадлежал к другому роду и, не живя постоянно с семьёй, не мог играть сколько-нибудь значительную роль в семейных отношениях. Само осознание кровной связи между отцом и детьми появляется гораздо позже. Необходимую защиту женщина со своими детьми находила не у мужа, а у своих братьев и сестёр, рождённых от той же матери. Признание родства только по матери естественно должно было выдвигать на первый план в матриархальной семье старшего брата матери. Здесь возникают такие мужские гендерные роли как дядя по материнской линии и племянник. Действительно, многие исторические памятники подтверждают это предположение.
Тацит сообщает о германцах, что у них «брат матери смотрит на своих племянников, как на своих сыновей; некоторые считают даже кровное родство между дядей со стороны матери и племянником ещё священнее и ближе, чем между отцом и сыном, так что если требуются заложники, то сын сестры представляет большую гарантию, чем собственный сын того, которого хотят к чему-нибудь обязать» [Тацит К. Соч.: в 2 т. М., 1993. Т. 1: Анналы. Малые произведения. О проис-хождении германцев и о местоположении Германии., с. 355].
В поэме «Битва при Мэлдоне», Бюрхтнот показан в глубоком отчаянии после смерти своего племянника и преисполнен благодарностью к воину, который отомстил за смерть его близкого человека.
«Wund wearð Wulfmær, wælræste geceas,
Byrhtnoðes mæg; he mid billum wearð,
his swuster sunu, swiðe forheawen.
þær wearð wicingum wiþerlean agyfen.
Gehyrde ic þæt Eadweard anne sloge
swiðe mid his swurde »
«Ранен был Вульфмер, могилу выбрал
Бюрхтнота племянник, мечом был убит
Его сестры сын, сильно изрублен.
Там …викингам воздал по заслугам (отомстил)
Презрев, после этого Эдвард, один убил
Жестоко своим мечом….»
В «Беовульфе» главный герой не без гордости сообщает владыке Хродгару, что он воин Хигелака, его племянник, тем самым показывая значимость своего дяди.
«Wæs þu. Hroðgar, hal! Ic eom Higelaces mæg ond magoðen….»,
«Тебе Хродгар, привет! Я Хигелака племянник и воин…».
Пережитком матриархата является и то, «что в женщине древние германцы видели особую пророческую силу, советовались с ней в важнейших делах. Женщины не только воодушевляли воинов перед сражениями, но и во время сражений могли повлиять на их исход, идя навстречу обратившимся в бегство мужчинам и этим останавливая их, побуждая сражаться до победы, так как для германцев-воинов была страшна мысль о том, что женщины их племени могут попасть в плен» [Тацит, 1993, с. 357].