Пчёлы Персефоны: минойские корни в образе богини-пчелы
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного мёда,
Как нам велели пчёлы Персефоны.
Не отвязать неприкреплённой лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.
Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчёлы,
Что умирают, вылетев из улья.
Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина - дремучий лес Тайгета,
Их пища - время, медуница, мята.
Возьми ж на радость дикий мой подарок -
Невзрачное сухое ожерелье
Из мёртвых пчёл, мёд превративших в солнце.
О. Мандельштам, 1920
Автор блога knosslab.ru комментирует это стихотворение Мандельштама:
"Пчела - один из обширного круга символов, относящихся к культам женских «материнских» божеств. Древнейшие изображения пчёл находят ещё в Чатал-Хююке (7400 - 5600 гг. до н. э), Лерне (2500-2200 гг. до н. э), и, конечно, в Египте и на Среднем Востоке.
Греческий филосф Порфирий (233 - 304 гг.) указывает, что пчёлами (Melissae) называли участвующих в Элевсинских мистериях жриц Деметры и Персефоны, образы этих богинь восходят как раз к культу матери-земли. Один из эпитетов Персефоны - «Melitodes», «медовая». Также есть косвенные указания на то, что пчёлами называли посвящённых в мистерии, потому что их чистые души подобно тому, как пчела знает дорогу назад к улью, знают дорогу в Аиде к своей божественной обители.
Также интересно, что одной из важнейших смысловых составляющих Элевсинских мистерий, зародившихся, несомненно, на Крите и пришедших в материковую Грецию от минойцев, была идея возрождения природы, обновления, пробуждения жизни. Зимняя спячка пчёл симпатически приравнивалась к смерти, а значит их весеннее пробуждение было символом воскресения.
Микенская подвеска из одной из шахтовых гробниц 1600-1500 до н.э.
Позднее жриц Кибелы, впитавшей в себя черты минойско-микенской Великой Матери (В микенских текстах встречается te-i-ja ma-te-re (? Theiai matrei, Матерь богов), называли «пчёлы» (как и жрецов Артемиды Эфесской). Артемида звалась «священная Пчела», её жрицы - «пчёлы», жрецы евнухи - «трутни».
Вообще, мне кажется важным, что в позднейшей греческой религии, когда оформился пантеон богов и они все получили зафиксированные функции, всё равно просматриваются общие, восходящие к минойским, корни разных богинь. Имена Афина (Linear B. a-ta-na-po-ti-ni-ja: «Атана-владычица»), Деметра (da-ma-te), Артемида (a-ti-mi-te) и т.д., встречающиеся в табличках линейного письма B, вполне могут быть эпитетами одной Богини-матери, характеризующие её воплощения в разных ипостасях - воительницы, матери-земли, владычицы зверей и т.д.
План толосной гробницы, действительно похожей по форме на улей.
Также многие археологи, изучающие толосные микенские гробницы нередко связывали их специфическую форму с пчелиным ульем. Такую же аналогию проводят и с формой омфалоса - священного камня из Дельфийского оракула, который также символически связывает мир живых и мертвых , а изначально, в минойско-микенский период, когда было основано святилище, здесь был, возможно, одни из священных камней-бетилов, часто изображаемых на минойских печатях.
Золотая пластинка, на которой в такой пчелиной ипостаси изображена, предположительно, Артемида, 7 век до н.э.
А эта уже с Крита, из Элифтерны, тоже 7 век до н.э.
Таким образом «пчёлы Персефоны» из стихотворения Мандельштама - это, конечно, жрицы, пища которых «время, медуница, мята». Мандельштам был одним из самых глубоких «античников» в русской поэзии, и глубина того, как он воспринимал эти древние, сложные образы, меня лично восхищает безмерно, и иногда кажется совершенно пророчески сверхъестественной".
В продолжение темы можно почитать " Немного про Микены".