Мирское и сакральное: как совместить несовместимое?
Автор - fede
В греческой драме "Вакханки" показано противоборство между рациональным "Судьей" - Пенфеем, новым царем Фив, и группой "слабоумных" безумных менад; само слово менада означает "безумная женщина". Будучи почитательницами Диониса, менады устраивали в честь него дикие оргии: танцевали в безумном экстазе под его музыку, были кормилицами юного Бога и вскармливали грудью диких зверей. Кормилицы - менады обладали магией безграничного материнства. Но если им запрещалось устраивать оргии в честь Диониса, они сходили с ума, становились агрессивными и могли разорвать на части собственных детей. Пенфей запретил Дионису появляться в его царстве, ибо хотел, чтобы в нем правил только один разум. Он собрался выловить и посадить в тюрьму всех женщин, которые в его городе по - прежнему поклонялись Дионису, устраивая в лесах буйные экстатические оргии. Своим безудержным ликованием и дикими танцами эти безумные женщины представляли угрозу для царя. Пенфей считал их экстаз мистификацией, а их жреческое ритуальное поклонение - притворством. Его разум говорил, что женщины должны находиться дома и принадлежать своим мужьям: "В железо их велю я заковать/Авось тогда пройдет их беснованье". Пенфей обвиняет чужестранца Диониса в том, что из-за него безумие охватило фиванских женщин.
Пенфей собирает воинов, чтобы прекратить экстатическое веселье менад, смех и пение, посвященные почитанию жизненной силы; он хочет их поймать, устроив засаду, и развести по домам. Однако, вакханки, взбешенные этой попыткой взять над ними власть, приходят в неистовство. Они сладострастно разрывают на куски быков - "Быки - обидчики, что я ярости, бывало /Пускали в ход рога, повержены лежат/ Их тысячи свалили рук девичьих", - и рядом с ними царят смятение и хаос. Мужчины неспособны ими управлять. Чтобы остановить этот хаос, не желая более терпеть такое унижение со стороны женщин, Пенфей хочет силой их остановить. Дионис советует Пенфею надеть пеплос (в Древней Греции и Риме женская верхняя одежда) вакханки, чтобы, забравшись на дерево, следить за менадами. Распознав мужчину, менады во главе с их предводительницей Агавой с корнем вырывают дерево и набрасываются на Пенфея. Вакханки хотят убить незваного гостя, чтобы тот никому не смог рассказать об их тайных ритуалах. Агава - его родная мать, находится во сласти чар Диониса. Пенфей пытается вразумить ее, кричит, что он - ее родной сын, но уже слишком поздно. Она срывает всю свою ярость на незнакомце. Потом к ней присоединяются другие вакханки, которые разрывают на части его тело. В конце концов, в диком упоении победы Агава насаживает на тирс его голову, которую принимает за голову горного льва. По возвращении в Фивы безумие Агавы проходит, и она узнает, что убила своего сына. В великой скорби и печали она отправляется в изгнание.
-
Один из величайших конфликтов, существующих в современной культуре, - это конфликт между двумя архетипическими энергиями: энергией Безумной Женщины и энергией Судьи. Современная западная культура подавила и вытеснила архетип и психологическую энергию Безумной Женщины. Наша культура цепляется за порядок и контроль, и содействует подавлению истинных чувств ради рациональных формул, позволяющих достичь успеха. Она отказывается от глубоких мыслей и рефлексии ради быстрых и легких поверхностных решений. Безумная Женщина несет в себе угрозу всем этим признакам традиционной патриархальной власти, в особенности раздражает Судью - присутствующую у нас в психике рациональную, контролирующую часть нашего разума, который любой ценой и во все времена стремится сохранить свое господство.
Эти две силы могут бороться между собой внутри одного человека, могут выходить за пределы одной личности, сталкиваясь в перепалках друзей, семейных пар, также их противостояние может отыгрываться в борьбе между полами или между разными странами и народами. Необузданное самовыражение Безумной Женщины - это публичное оскорбление, брошенное ею сухому и бессердечному Судье, который хочет ее ограничить и подчинить себе. И наоборот, жесткие нормы самоуверенного Судьи могут довести Безумную Женщину до шизофренических фантазий о мести. Если энергия Безумной Женщины отвергается осуждающей патриархальной властью и запирается в темницу дурных привычек и мыслей, то "безумная феминность" превращается в мужчине в яростное негодование. При этом Судья является столь же безумным в своей крайне жесткой самоуверенности и четкости, как и Безумная Женщина в порождаемом ею хаосе.
В драме "Вакханки" показана трагедия отношений между мужчинами и женщинами, а также внутри той культуры, где Судья подавляет Безумную Женщину, когда рациональное и иррациональное начало не интегрируются, им не позволено сосуществовать. Упорное рациональное стремление Пенфея к власти само по себе является "безумным" из-за отказа проявлять должное почтение к иррациональным силам природы и из-за отсутствия веры в божественные силы и таинства. Если препятствовать выражению оргиастической экстатической энергии Безумной Женщины, ее энергия становится пагубной, и тогда Безумная женщина может бессознательно причинить боль своим детям или даже их убить, как Агава убила Пенфея. Это весьма наглядный пример того, как женщина ненамеренно убивает одну из наиболее ценных частей своей личности, свое творческое начало. Кроме того, это очень яркий пример проявления тенденции к преследованию и саморазрушению, свойственных патриархальности.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Очень интересную, глубокую и "больную" проблему затронул здесь fede. Над этой проблемой - как совместить несовместимое, дионисийское и аполлоническое - мучился Ницше, и, кажется, так и не решил её. Тут весь вопрос заключается в том, как "знать меру" и не злоупотреблять ни тем, ни другим. Как добровольно подчиниться внутреннему "цензору" и сказать себе: "стоп, дальше нельзя". Это сродни употреблению вина; далеко не каждый может вовремя остановиться и сохранить здравомыслие.
Если сравнить аполлоническое начало с энергией Судьи в государственной форме, то ведь всем известно, что власть опьяняет. Как при этом не дойти до "культа личности" и прочих "прелестей" авторитаризма? И если сравнить дионисийское начало с энергией Оргии в форме "беснования" менад, то как и где провести границу допустимого "беснования"?
Если какое-либо народное движение выходит из-под государственного контроля, это всегда очень беспокоит и пугает государей. А вдруг "беснование" обернётся резнёй?! А вдруг под масками "беснующихся" менад окажутся заговорщики?! Поэтому лучше вовсе не допускать никакого "беснования". Но, с другой стороны, может быть все кровавые войны, бунты и революции случались именно потому, что судьи перекрывали клапан для выхода на поверхность оргийных энергий? Как знать, а не были ли эти войны и революции своеобразной "расплатой" или компенсацией за подавленную оргийность? Я полагаю, что очень даже может быть.
Кстати, Ирина Стрекалова пишет о конфликте между государством и участниками мистерий в Древнем Риме.
"Вакханалии распространились сначала на юге Италии и в Этрурии. А ко II веку до нашей эры добрались до самого Рима.
Первоначально в вакхический культ посвящались только женщины. Причем обязанности жриц поочередно исполняли римские матроны, то есть представительницы знати. Вакханалии в Риме проводились тайно, под покровом ночи. Женщины собирались в роще Симилии возле Авентинского холма. Со временем к культу приобщились и мужчины, а торжества так полюбились, что стали проходить пять раз в месяц
Дальше больше - на празднества стали приглашать людей низших слоев и даже рабов, из-за чего знатные матроны отвернулись от культа. Когда численное преимущество перешло к простонародью, вакханалии превратились в праздник разгула самых диких страстей. Римский историк Тит Ливий не жалеет красок для описания их самых мрачных сторон: пьянство, распутство, доносы, лжесвидетельства, насилия и убийства.
В 186 году до нашей эры римский сенат принял постановление о запрещении вакханалий в Риме и по всей Италии. Сохранилась даже бронзовая доска, содержащая текст постановления сената. Она была обнаружена в 1640 году в регионе Калабрия, на юге Апеннинского полуострова, а ныне хранится в Вене.
Постановление сената предписывало всем, считающим для своей совести необходимым принимать участие в вакханалиях, то есть священнодействиях, посвященных Вакху, богу виноделия, зарегистрироваться у городского претора и принимать участие в них только с санкции сената. В постановлении специально оговаривался запрет иметь жрецов, должностных лиц и общую кассу для посвященных в культ Вакха. Равно как и давать обеты и клятвы верности друг другу. Другими словами, воспрещалось создание какой бы то ни было тайной организации. Против неподчинившихся предписывалось возбуждать уголовное дело
Когда римский сенат выступил противником вакханалий, последовали аресты злостных нарушителей постановления. Следствием этого было множество казней, ссылок и заточений. Но, несмотря на тяжесть наказаний, вакханалии не были искоренены, во всяком случае на юге Италии, очень долгое время.
Меры, принятые к пресечению собраний участников вакханалий, свидетельствуют, по мнению современных историков, о беспокойстве римского сената по поводу того, что под видом священнодействий могли скрываться тайные союзы и организации, направленные на подрыв устоев всей Римской республики".
Источник
В греческой драме "Вакханки" показано противоборство между рациональным "Судьей" - Пенфеем, новым царем Фив, и группой "слабоумных" безумных менад; само слово менада означает "безумная женщина". Будучи почитательницами Диониса, менады устраивали в честь него дикие оргии: танцевали в безумном экстазе под его музыку, были кормилицами юного Бога и вскармливали грудью диких зверей. Кормилицы - менады обладали магией безграничного материнства. Но если им запрещалось устраивать оргии в честь Диониса, они сходили с ума, становились агрессивными и могли разорвать на части собственных детей. Пенфей запретил Дионису появляться в его царстве, ибо хотел, чтобы в нем правил только один разум. Он собрался выловить и посадить в тюрьму всех женщин, которые в его городе по - прежнему поклонялись Дионису, устраивая в лесах буйные экстатические оргии. Своим безудержным ликованием и дикими танцами эти безумные женщины представляли угрозу для царя. Пенфей считал их экстаз мистификацией, а их жреческое ритуальное поклонение - притворством. Его разум говорил, что женщины должны находиться дома и принадлежать своим мужьям: "В железо их велю я заковать/Авось тогда пройдет их беснованье". Пенфей обвиняет чужестранца Диониса в том, что из-за него безумие охватило фиванских женщин.
Пенфей собирает воинов, чтобы прекратить экстатическое веселье менад, смех и пение, посвященные почитанию жизненной силы; он хочет их поймать, устроив засаду, и развести по домам. Однако, вакханки, взбешенные этой попыткой взять над ними власть, приходят в неистовство. Они сладострастно разрывают на куски быков - "Быки - обидчики, что я ярости, бывало /Пускали в ход рога, повержены лежат/ Их тысячи свалили рук девичьих", - и рядом с ними царят смятение и хаос. Мужчины неспособны ими управлять. Чтобы остановить этот хаос, не желая более терпеть такое унижение со стороны женщин, Пенфей хочет силой их остановить. Дионис советует Пенфею надеть пеплос (в Древней Греции и Риме женская верхняя одежда) вакханки, чтобы, забравшись на дерево, следить за менадами. Распознав мужчину, менады во главе с их предводительницей Агавой с корнем вырывают дерево и набрасываются на Пенфея. Вакханки хотят убить незваного гостя, чтобы тот никому не смог рассказать об их тайных ритуалах. Агава - его родная мать, находится во сласти чар Диониса. Пенфей пытается вразумить ее, кричит, что он - ее родной сын, но уже слишком поздно. Она срывает всю свою ярость на незнакомце. Потом к ней присоединяются другие вакханки, которые разрывают на части его тело. В конце концов, в диком упоении победы Агава насаживает на тирс его голову, которую принимает за голову горного льва. По возвращении в Фивы безумие Агавы проходит, и она узнает, что убила своего сына. В великой скорби и печали она отправляется в изгнание.
-
Один из величайших конфликтов, существующих в современной культуре, - это конфликт между двумя архетипическими энергиями: энергией Безумной Женщины и энергией Судьи. Современная западная культура подавила и вытеснила архетип и психологическую энергию Безумной Женщины. Наша культура цепляется за порядок и контроль, и содействует подавлению истинных чувств ради рациональных формул, позволяющих достичь успеха. Она отказывается от глубоких мыслей и рефлексии ради быстрых и легких поверхностных решений. Безумная Женщина несет в себе угрозу всем этим признакам традиционной патриархальной власти, в особенности раздражает Судью - присутствующую у нас в психике рациональную, контролирующую часть нашего разума, который любой ценой и во все времена стремится сохранить свое господство.
Эти две силы могут бороться между собой внутри одного человека, могут выходить за пределы одной личности, сталкиваясь в перепалках друзей, семейных пар, также их противостояние может отыгрываться в борьбе между полами или между разными странами и народами. Необузданное самовыражение Безумной Женщины - это публичное оскорбление, брошенное ею сухому и бессердечному Судье, который хочет ее ограничить и подчинить себе. И наоборот, жесткие нормы самоуверенного Судьи могут довести Безумную Женщину до шизофренических фантазий о мести. Если энергия Безумной Женщины отвергается осуждающей патриархальной властью и запирается в темницу дурных привычек и мыслей, то "безумная феминность" превращается в мужчине в яростное негодование. При этом Судья является столь же безумным в своей крайне жесткой самоуверенности и четкости, как и Безумная Женщина в порождаемом ею хаосе.
В драме "Вакханки" показана трагедия отношений между мужчинами и женщинами, а также внутри той культуры, где Судья подавляет Безумную Женщину, когда рациональное и иррациональное начало не интегрируются, им не позволено сосуществовать. Упорное рациональное стремление Пенфея к власти само по себе является "безумным" из-за отказа проявлять должное почтение к иррациональным силам природы и из-за отсутствия веры в божественные силы и таинства. Если препятствовать выражению оргиастической экстатической энергии Безумной Женщины, ее энергия становится пагубной, и тогда Безумная женщина может бессознательно причинить боль своим детям или даже их убить, как Агава убила Пенфея. Это весьма наглядный пример того, как женщина ненамеренно убивает одну из наиболее ценных частей своей личности, свое творческое начало. Кроме того, это очень яркий пример проявления тенденции к преследованию и саморазрушению, свойственных патриархальности.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Очень интересную, глубокую и "больную" проблему затронул здесь fede. Над этой проблемой - как совместить несовместимое, дионисийское и аполлоническое - мучился Ницше, и, кажется, так и не решил её. Тут весь вопрос заключается в том, как "знать меру" и не злоупотреблять ни тем, ни другим. Как добровольно подчиниться внутреннему "цензору" и сказать себе: "стоп, дальше нельзя". Это сродни употреблению вина; далеко не каждый может вовремя остановиться и сохранить здравомыслие.
Если сравнить аполлоническое начало с энергией Судьи в государственной форме, то ведь всем известно, что власть опьяняет. Как при этом не дойти до "культа личности" и прочих "прелестей" авторитаризма? И если сравнить дионисийское начало с энергией Оргии в форме "беснования" менад, то как и где провести границу допустимого "беснования"?
Если какое-либо народное движение выходит из-под государственного контроля, это всегда очень беспокоит и пугает государей. А вдруг "беснование" обернётся резнёй?! А вдруг под масками "беснующихся" менад окажутся заговорщики?! Поэтому лучше вовсе не допускать никакого "беснования". Но, с другой стороны, может быть все кровавые войны, бунты и революции случались именно потому, что судьи перекрывали клапан для выхода на поверхность оргийных энергий? Как знать, а не были ли эти войны и революции своеобразной "расплатой" или компенсацией за подавленную оргийность? Я полагаю, что очень даже может быть.
Кстати, Ирина Стрекалова пишет о конфликте между государством и участниками мистерий в Древнем Риме.
"Вакханалии распространились сначала на юге Италии и в Этрурии. А ко II веку до нашей эры добрались до самого Рима.
Первоначально в вакхический культ посвящались только женщины. Причем обязанности жриц поочередно исполняли римские матроны, то есть представительницы знати. Вакханалии в Риме проводились тайно, под покровом ночи. Женщины собирались в роще Симилии возле Авентинского холма. Со временем к культу приобщились и мужчины, а торжества так полюбились, что стали проходить пять раз в месяц
Дальше больше - на празднества стали приглашать людей низших слоев и даже рабов, из-за чего знатные матроны отвернулись от культа. Когда численное преимущество перешло к простонародью, вакханалии превратились в праздник разгула самых диких страстей. Римский историк Тит Ливий не жалеет красок для описания их самых мрачных сторон: пьянство, распутство, доносы, лжесвидетельства, насилия и убийства.
В 186 году до нашей эры римский сенат принял постановление о запрещении вакханалий в Риме и по всей Италии. Сохранилась даже бронзовая доска, содержащая текст постановления сената. Она была обнаружена в 1640 году в регионе Калабрия, на юге Апеннинского полуострова, а ныне хранится в Вене.
Постановление сената предписывало всем, считающим для своей совести необходимым принимать участие в вакханалиях, то есть священнодействиях, посвященных Вакху, богу виноделия, зарегистрироваться у городского претора и принимать участие в них только с санкции сената. В постановлении специально оговаривался запрет иметь жрецов, должностных лиц и общую кассу для посвященных в культ Вакха. Равно как и давать обеты и клятвы верности друг другу. Другими словами, воспрещалось создание какой бы то ни было тайной организации. Против неподчинившихся предписывалось возбуждать уголовное дело
Когда римский сенат выступил противником вакханалий, последовали аресты злостных нарушителей постановления. Следствием этого было множество казней, ссылок и заточений. Но, несмотря на тяжесть наказаний, вакханалии не были искоренены, во всяком случае на юге Италии, очень долгое время.
Меры, принятые к пресечению собраний участников вакханалий, свидетельствуют, по мнению современных историков, о беспокойстве римского сената по поводу того, что под видом священнодействий могли скрываться тайные союзы и организации, направленные на подрыв устоев всей Римской республики".
Источник