Евгения "Миледи" Прокопенко
Парамедик Евгения "Миледи" Прокопенко впервые попала в украинское информпространство, как обладательница титула "Королева Украины-Земля-2012". На фото предыдущая королева смотрит на победительницу большими глазами. Но если бы кто-то тогда заглянул в будущее, наверное, улыбки превратились бы в отпавшие челюсти.
Евгения прошла курсы такмеда, сменила платье на куртку, а туфли на берцы. Эвакуирует раненых из горячих мест, оказывает первую помощь в дороге и на стабпункте, на ее счету много спасенных жизней. И там, на войне, произошло главное событие её жизни.
С Евгенией встретился журналист unian.ua Влад Абрамов.
Евгения, ваш экипаж ведет статистику относительно ребят, которым вы оказывали первую помощь, эвакуировали с позиций? Сколько их было?
Сначала, когда 5-10-20 раненых проходило через мои руки, через наш экипаж, то запоминала их, пыталась даже фотографировать себе "сотки" ("форма 100", бланк с информацией о раненом), чтобы вести свою статистику. Но когда у тебя за день может быть до 50 раненых (разной степени, преимущественно легкие), то уже не до статистики, не до подсчета количества. Ты просто запоминаешь лицо, запоминаешь их глаза… То есть запоминаешь самих ребят, а не количество.
Но уверен, что ты помнишь работу с первым тяжелым раненым. Можешь рассказать об этом?
Да, это был мой второй выезд на дежурство. Приходит уведомление, что у нас есть раненый, надо выезжать дальше - на позицию, за тяжелым (к сожалению, там была практически ампутация руки). Мы выехали и начался обстрел. Вытаскиваем из позиции раненого, несем в наш пикап L-200. Второй водитель помогает мне, держит этого парня. Я на ходу пытаюсь что-то сделать, перевязать, поставить в вену катетер. И в это время где-то в 30-40 метрах от нас все начинает разрываться. В нас летит земля, песок. Куда-то взлетает мой шлем… Мы летим через эти взрывы в стабпункт…
Тогда на несколько секунд появилось впечатление, что я все это уже видела в одном из американских боевиков. Что я уже где-то смотрела на то, как по песку несется такая машина, как она лавирует, как военный кому-то оказывает помощь… У меня в этот момент даже какая-то такая улыбка появилась… Что я словно в этом всем уже была, просто по другой сторона экрана, а теперь, вот, в реальности - то же с очень глубоким погружением.
Мы того раненого довезли, передали врачам. Все хорошо, человек выжил. Но вот этот эвак, он запомнился на всю жизнь.
А какая эвакуация, работа с раненым была для тебя самой тяжелой?
Не дорога под обстрелами, и даже не работа с ранеными, какими бы они ни были тяжелыми. Труднее всего - когда однажды мы вывозили тело моего очень близкого друга. Мне не сказали, за кем я выезжаю. Просто вижу: на броне вывозят тело, слышу позывной… Тогда мир остановился, но нужно было взять себя в руки, сжать кулаки и довезти его тело. Это был самый трудный момент за все время моей службы в батальоне.
Во-первых, это была первая смерть, которую я видела среди друзей. Во-вторых, первая смерть очень близкого человека. К сожалению, это запечатлевается в памяти на всю жизнь.
Еще один момент, очень тяжелый в работе парамедика и медика - трудно заставить мой экипаж, начмеда и других собратьев, на время забыть, что я девушка. Я постоянно слышу: "Девочкам на войны нечего делать", "Лучше мы туда. Побережем тебя", "Лучше ты будешь ближе к спокойному месту, чем поедешь туда. Там очень-очень-очень бьют". Для меня это просто недопустимо. Я понимаю, что это говорится, делается для моего психического, психологического здоровья, согласна, что будущая мать. Но сейчас каждый человек, каждая женщина сама принимает решение, где ей быть и заниматься. Я знаю, что в определенное время я буду нужна там, где очень опасно. Это может быть позиция, это может быть полуразвалившийся подвал, где уже на тебя рушатся эти потолки, стены и т.д. Но там ты забываешь, что ты девушка, и работаешь на равных с мужчинами.
Тем не менее, тяжело быть девушкой на войне?
Это очень тяжело - быть девушкой на войне. Очень тяжело потому, что ты постоянно, так или иначе, борешься с мужчинами за свое "место под солнцем". Ты стараешься быть лучше, чем ребята, чтобы была возможность работать. Очень-очень трудно добиться, чтобы тебя перестали постоянно оберегать. Ведь когда тебя берегут, ты не имеешь возможности делать то, что у тебя там получается лучше всего - спасать ребят.
Но для многих такая работа - ужас. Ты, наверное, слышала от подруг из гражданской жизни, что они не понимают, как можно каждый день смотреть на кровь, ампутированные конечности, слышать стон. Что ты им отвечаешь?
Не все подруги, не все друзья меня вообще поняли, когда я добровольно мобилизовывалась. Со многими людьми я перестала общаться, потому что у нас очень разные взгляды на то, что нужно делать и кем нужно быть именно сейчас.
Да, это ужас. Это ужас, когда ты видишь, что человек, который еще может жить и жить, страдает, становится инвалидом, умирает. Но, с другой стороны, больший ужас не помогать и не быть здесь, когда ты можешь спасать.
Я понимаю, что после войны нам понадобится помощь психологов и психотерапевтов. Но я также знаю, что, если бы я сидела где-то в глубоком тылу, просто за всем этим наблюдала, психологическая травма была бы больше, чем та, которую я получаю здесь.
Ты говоришь, что нужно быть как ребята, лучше, чем ребята. Бывают ли моменты, когда ты все же позволяешь быть женщиной?
У меня есть косметичка, которую я всегда с собой вожу. Она со мной, где бы я ни была, по какой бы позиции ни лазила, в каком бы блиндаже или подвале ни ночевала. Там всегда есть туалетная вода, тушь, гигиеническая помада, крем под глаза.
Когда я могу между обстрелами, между эвакуациями на 10-15 минут сесть с зеркалом, привести себя в порядок, почувствовать себя женщиной, то получаю маленький кусочек энергетической зарядки. Я - женщина, я хочу ею оставаться.
И для меня очень странная реакция ребят: они не смеются над этим, просто не замечают этого. Наверное, понимают, что девочке это нужно, где бы она ни была.
Думаю, что для многих гражданских читать такое удивительно. Скажут: "Чего это она с косметичкой ездит, а не воюет?" Это смогут понять только находящиеся здесь на войне. Это такая мелочь, благодаря которой ты чувствуешь себя живой, она очень нужна.
Ты разрешаешь себе плакать?
Ну, я вообще очень эмоциональный человек. Для того чтобы не плакать - а такое тоже бывает - чтобы не было этого страшного эмоционального выгорания, я ищу какую-то отдушину вне службы, вне работы. Это может быть общение, это могут быть книги.
Расскажи, как ты встретила своего будущего мужа? Помнишь вашу первую встречу?
Конечно. Он приезжал с экипажем "Госпитальеров" к другому бату, стоявшему вместе с нами. И они заехали к нам, чтобы где-то найти домик для ночлега.
И вот, выходит Саша, два метра ростом, здороваемся, и первое, о чем спрашиваю: "Какой у вас рост?". В тот момент наши глаза встретились, и у него они были такие добрые-добрые, искренние-искренние (при том, что он выглядит очень коренастым мужчиной)… Эта духовная, душевная связь была просто с первого взгляда.
Мы начали общаться. И удивительно, но Саша ("Рагнар") сделал предложение через четыре дня после знакомства: протянул мне… кольцо от гранаты. Я это перевела на шутку, ведь мы знакомы четыре дня, никаких отношений еще нет, а тут такое предложение! Подумала: "Что там у тебя в голове?!" Но, при том, что я этого человека вообще не знаю, почему-то была готова сказать: "Да!"
Через полтора месяца я почувствовала, что это мой человек. Я тогда лежала в Днепре, в больнице, с контузией и с ковидом, а Саша был рядом. И мы решили, что в наш батальон должны возвращаться уже как пара - мы должны быть вместе. Прямо из больницы вместе приехали к комбату и попросили нас расписать.
Для всех это был большой сюрприз. Ребята, побратимы, обращали на меня внимание, но я со всеми просто дружила. И тут появился Саша: пришел, увидел, победил. Ему так об этом и говорили.
Какой была свадьба?
Это было в прошлом году, 24 декабря. В этот день утром надеваю фату (я должна была быть в форме, но захотела фату) и делаю это под крики в рации - слышу, что начался штурм. Не наш, враг! Все остаются на позиции, очень много раненых. Среди них друзья, которые должны были приехать на свадьбу… От этого слезы на глазах. Звоню в штаб, спрашиваю: "Можем ли перенести праздник?", говорю, что я с Сашей сейчас готова ехать работать, заниматься эвакуацией. Отвечают: "Ты с ума сошла? У тебя свадьба!". И нас расписали.
Мы рассчитывали, что около полусотни человек могло собраться на свадьбе. А приехало только восемь. Это действительно был праздник со слезами на глазах. И, наверное, главным подарком было то, что в тот день никто из моих друзей не погиб, и хотя бы нескольких я смогла увидеть.
Можешь рассказать то, что больше всего запомнилось из эвакуации животных?
Была эвакуация, мы заехали на довольно опасный участок, там "летело" больше всего... Животные не всегда идут в руки: кого надо ловить "петлей", кого седативить. И все очень быстро, в режиме полета. А потом вывезли 70 животных.
Сами ребята просят помочь своим хвостатым. На войне это не так, как в гражданской жизни. Бойцы почти со слезами на глазах говорят: "Заберите, помогите". Ведь каждый уже по 2-3 животных отправил домой, а квартиры, дома - не резиновые. Пытаемся помочь всем. Главная отдушина для нас с Сашей - эвакуация животных, которых мы вывезли уже более двухсот. Мы с ним вообще стараемся эти положительные эмоции вытянуть наружу, чтобы ими же и лечиться.
Риторический вопрос: "Муж тебя защищает?". Сможет ли он закрыть тебя собой, чтобы, например, защитить от взрыва?
Ой, Саша постоянно это делает, постоянно пытается прикрыть меня собой. Иногда кажется, что я задохнусь или травмируюсь скорее от того, что меня прикрывает такой коренастый мужчина, чем от взрывов.
Где-то три дня назад КАБ лег метрах в ста от нашего автомобиля. Мы уже слышали и видели, как он летит к нам. Саша меня прикрыл, наклонился надо мной, но нас только засыпало землей, ветками. Очень повезло, что КАБ лег далеко. Вот такой пример, из свежих, что мой рыцарь всегда со мной, всегда меня пытается спасать.