Римское Право и Русская Правда
Моё большое философское интервью о русском понимании правосознания и о том, что такое Русская Правда и Русское Право.
Если коротко, то русская модель правосознания отличается от западной тем, что для Запада первостепенное значение имеет правильное проведение процесса, процедура считается гарантирующей результат, в то время как для русской цивилизации главную роль играет общественная рецепция результатов этого процесса. Он может быть сто раз юридически корректным, но если люди его отвергнут как несправедливый, то право так правдой и не станет и, с большой вероятностью, рано или поздно такое решение будет отменено или признано несправедливым.
https://www.geopolitica.ru/article/russkiy-cikl-chast-5-russkaya-pravda
Откуда, собственно, в христианском мире эта повышенная процессуальность? Самый знаменитый процесс в истории, который мы знаем, был над Спасителем. Процесс, который, если говорить о его юридических составляющих, был совершенно безобразным. Это была цепочка циничных правонарушений и манипуляций. До некоторой степени эта повышенная процессуальность европейской правовой культуры - это своеобразная попытка создать тот идеальный суд, в котором Христа бы не осудили. То есть, выработать такую систему механизмов (адвокатуру, презумпцию невиновности, невозможность заочного осуждения, перекрестные допросы и пр.) - в конечном счете, в идеальной метафизической проекции это основано на той идее. Как сказал в свое время Хлодвиг: если бы я был в Иерусалиме со своими франками, я бы никогда не дал этим гадким римлянам распять Христа. А в современности получается так: если бы наша корпорация юристов защищала Христа, все закончилось бы хорошо.
Опять же, на чем основан русский скептический антипроцессуализм? Если мы имеем в центре ситуации злую волю, то никакой процесс этой злой воле противостоять не может.
- А что может?
- Может именно чувство правды, отсутствие в центре этого процесса злой воли. Грубо говоря, западная система нормально работает тогда, когда она не преследует в качестве своей конечной цели совершение зла. Как только она начинает это делать, все формальные юридические тонкости могут всего лишь притормозить осуществление зла, но неспособны его остановить. Если у вас есть судья, которому «пофиг», то хороший адвокат может из проигрышного дела сделать выигрышное. Если ситуацией управляет существо, которое всеми силами хочет уничтожить человека, вы никак его не спасете, даже в рамках этой сложной судебной системы. Единственный способ ей противостоять - извне, то есть отказом общества от рецепции результатов такого лживого суда.
Если для Запада центральным элементом является процесс, то для русского мышления - общественная рецепция этого процесса.
Поэтому в модели русской правозащиты (мы ее наблюдаем последние лет 10) процентов на 20 - юридическая помощь, а остальные 80 - работа с общественным мнением, чтобы несправедливое решение просто не могло состояться.
Если коротко, то русская модель правосознания отличается от западной тем, что для Запада первостепенное значение имеет правильное проведение процесса, процедура считается гарантирующей результат, в то время как для русской цивилизации главную роль играет общественная рецепция результатов этого процесса. Он может быть сто раз юридически корректным, но если люди его отвергнут как несправедливый, то право так правдой и не станет и, с большой вероятностью, рано или поздно такое решение будет отменено или признано несправедливым.
https://www.geopolitica.ru/article/russkiy-cikl-chast-5-russkaya-pravda
Откуда, собственно, в христианском мире эта повышенная процессуальность? Самый знаменитый процесс в истории, который мы знаем, был над Спасителем. Процесс, который, если говорить о его юридических составляющих, был совершенно безобразным. Это была цепочка циничных правонарушений и манипуляций. До некоторой степени эта повышенная процессуальность европейской правовой культуры - это своеобразная попытка создать тот идеальный суд, в котором Христа бы не осудили. То есть, выработать такую систему механизмов (адвокатуру, презумпцию невиновности, невозможность заочного осуждения, перекрестные допросы и пр.) - в конечном счете, в идеальной метафизической проекции это основано на той идее. Как сказал в свое время Хлодвиг: если бы я был в Иерусалиме со своими франками, я бы никогда не дал этим гадким римлянам распять Христа. А в современности получается так: если бы наша корпорация юристов защищала Христа, все закончилось бы хорошо.
Опять же, на чем основан русский скептический антипроцессуализм? Если мы имеем в центре ситуации злую волю, то никакой процесс этой злой воле противостоять не может.
- А что может?
- Может именно чувство правды, отсутствие в центре этого процесса злой воли. Грубо говоря, западная система нормально работает тогда, когда она не преследует в качестве своей конечной цели совершение зла. Как только она начинает это делать, все формальные юридические тонкости могут всего лишь притормозить осуществление зла, но неспособны его остановить. Если у вас есть судья, которому «пофиг», то хороший адвокат может из проигрышного дела сделать выигрышное. Если ситуацией управляет существо, которое всеми силами хочет уничтожить человека, вы никак его не спасете, даже в рамках этой сложной судебной системы. Единственный способ ей противостоять - извне, то есть отказом общества от рецепции результатов такого лживого суда.
Если для Запада центральным элементом является процесс, то для русского мышления - общественная рецепция этого процесса.
Поэтому в модели русской правозащиты (мы ее наблюдаем последние лет 10) процентов на 20 - юридическая помощь, а остальные 80 - работа с общественным мнением, чтобы несправедливое решение просто не могло состояться.