Очевидное и Невероятное
Говорят, что новопреставленный С.П. Капица очень гордился своим пародийным образом у Высоцкого.
Говорил, ломая руки, краснобай и баламут
Про бессилие науки перед тайною Бермуд.
Все мозги разбил на части, все извилины заплел,
И канатчиковы власти колят нам второй укол.
Но на самом деле в этом заключена определенная трагедия русской науки в конце ХХ века. Капица запомнился миллионам телезрителей образовательного уровня Высоцкого и ниже как человек, который рассказывал не столько о науке и её достижениях, сколько о её бессилии. Массы считывали только про "Невероятное" и наука стала рисоваться им как совокупность магических практик и "загадок науки".
Интересно, впрочем, что у Высоцкого есть там и своеобразная нотка протеста, требование вернутся к привычному для советского человека образу науки как разгадки бытия и средства овладения им:
Уважаемый редактор! Может лучше про реактор,
Про любимый лунный трактор? Ведь нельзя же, год подряд...
Не хочу сказать, что была в этом какая-то вина самого С.П. Капицы, но конфигурация сложилась так, что "очевидное" науки было здесь совершенно забыто. И в итоге у нас самая крупная в мире подводная спутниковая группировка.
Американцы, при всей своей любви к невероятному, однако не забывали про очевидное. И в итоге сегодня мы с завистью прокручиваем красивые фотки с Марса и шутим про марсиан, которые требуют: "Янки, гоу хоум".
При этом высшая несправедливость и лицемерие, когда в любви к невероятному интеллигенция обвиняла и обвиняет Церковь (Капица тоже отдал дань этой моде на обвинения).
Церковь - это как раз способ сохранить трезвомыслие очевидного среди самого невероятного.
А сбивка фокуса на Невероятное началась как раз с Бермудского треугольника и т.д., а потом уже пошли экстрасенсы, заряженная вода, приворожу любимого и дальше уже дошло до какой-то полной бесовщины...
И среди этой бесовщины интеллигенция по прежнему борется не с "невероятным", а с "очевидным".
Говорил, ломая руки, краснобай и баламут
Про бессилие науки перед тайною Бермуд.
Все мозги разбил на части, все извилины заплел,
И канатчиковы власти колят нам второй укол.
Но на самом деле в этом заключена определенная трагедия русской науки в конце ХХ века. Капица запомнился миллионам телезрителей образовательного уровня Высоцкого и ниже как человек, который рассказывал не столько о науке и её достижениях, сколько о её бессилии. Массы считывали только про "Невероятное" и наука стала рисоваться им как совокупность магических практик и "загадок науки".
Интересно, впрочем, что у Высоцкого есть там и своеобразная нотка протеста, требование вернутся к привычному для советского человека образу науки как разгадки бытия и средства овладения им:
Уважаемый редактор! Может лучше про реактор,
Про любимый лунный трактор? Ведь нельзя же, год подряд...
Не хочу сказать, что была в этом какая-то вина самого С.П. Капицы, но конфигурация сложилась так, что "очевидное" науки было здесь совершенно забыто. И в итоге у нас самая крупная в мире подводная спутниковая группировка.
Американцы, при всей своей любви к невероятному, однако не забывали про очевидное. И в итоге сегодня мы с завистью прокручиваем красивые фотки с Марса и шутим про марсиан, которые требуют: "Янки, гоу хоум".
При этом высшая несправедливость и лицемерие, когда в любви к невероятному интеллигенция обвиняла и обвиняет Церковь (Капица тоже отдал дань этой моде на обвинения).
Церковь - это как раз способ сохранить трезвомыслие очевидного среди самого невероятного.
А сбивка фокуса на Невероятное началась как раз с Бермудского треугольника и т.д., а потом уже пошли экстрасенсы, заряженная вода, приворожу любимого и дальше уже дошло до какой-то полной бесовщины...
И среди этой бесовщины интеллигенция по прежнему борется не с "невероятным", а с "очевидным".