Рождество мистера Холмса
Мой старый пост с diary от 07 января 2020 года
Этот пост был экспромтом. Села утром смотреть "Голубой карбункул" и как-то вот рука сама потянулась поискать что-нибудь рождественское.
Давненько я не переводила никаких зарисовок. Эта рождественская зарисовка принадлежит Alleine Skyfire, прекрасному автору, о которой я писала, когда рассказывала о своем знакомстве с фиками. Она автор большого фика о борьбе Холмса с Мориарти, увы не законченного, но тем не менее, заслуживающего внимания. Одно время на Рождество она часто писала целые циклы зарисовок. Это одна из них. Живо напомнила мне о том времени, когда я заново открыла для себя Холмса и весь мир под названием "Бейкер-стрит"
Отцовская любовь
- Я возьму его, миссис Хадсон.
-О, дай бог тебе здоровья, Дэви!
- Прошу прощения, джентльмены…
- Осторожнее, Уиггинс…
- Все в порядке, мэм!
- На этом свертке нет бирки… Уотсон, это вы его заворачивали?
- Гм… О, это Коллину.
- Спасибо.
Уотсон вздохнул и плюхнулся на диван, в то время, как Холмс, миссис Хадсон и Дэви Уиггинс хлопотали вокруг.
- С каждым годом на этот обед приходит все больше и больше гостей…
- Потому что отряд моих Нерегулярных войск увеличивается с каждым годом, - бодро сказал Холмс, наклеивая бирку на подарок для Коллина и ставя его к другим таким же сверткам под рождественскую елку.
- Ну, если так пойдет и дальше, ваша организация скоро достигнет таких размеров, с которыми не сможете управиться не вы, не Уиггинс, - предостерег Уотсон, массируя занывшее плечо.
Уиггинс как раз проходил мимо дивана, неся гуся, но остановился и наклонился к доктору.
- Тогда мы просто будем самоорганизовываться, как Скотланд Ярд, - произнес он театральным шепотом. Уотсон рассмеялся, увидел, как нахмурился Холмс, и засмеялся еще громче.
- Мистер Холмс, - вмешалась в разговор миссис Хадсон, - как же нам усадить в этой комнате тридцать семь мальчиков?
- Очевидно, что это невозможно, - беззаботно ответил Холмс. - Но мы усадим их между гостиной и моей спальней, тогда все получится.
- Ну, если вы так считаете, сэр… - было заметно, что миссис Хадсон это не убедило.
- Да, я так считаю, - твердо ответил Холмс.
Каким-то чудом он оказался прав. Конечно, было тесновато, но всем хватило места.
Уотсон смотрел, как они едят и смеются, и сейчас они в тепле и сыты. Члены Нерегулярного Отряда с Бейкер-стрит отличались друг от друга по возрасту, национальности , внешности и характеру. Братья Уиггинсы были исконными англо-саксами, но Шон Югэл был чистокровным ирландцем - и он был здесь не единственным ирландским мальчишкой. Аллен Рис был одним из немногих членов Нерегулярного отряда, которые вовсе не были уличными мальчишками, собственно говоря, он был племянником жены Лестрейда. В семье миссис Лестрейд было редкое смешение уэльской и еврейской крови. Джейкез был бретонцем. Томас - итальянцем. Николас - русским.
Большинство этих мальчишек роднила общая бедность, и всех их вместе - любовь. Все, от самого старшего до самого младшего, они любили друг друга, и своего отца.
А их отец любил их.
Уотсон видел это, когда наблюдал, как Холмс играет с самыми младшими мальчиками, боксирует с ребятами постарше, учит их писать, поет с теми из них, что обладали звонкими голосами… Он помнил, как впервые увидел, как Холмс обнял одного из мальчишек. Холмс был человеком , тщательно оберегавшим свое уединение и личное пространство, и когда этот маленький прихрамывающий чумазый чертенок обхватил вдруг его руками, Уотсон думал, что его компаньон тут же раздраженно отпрянет. Однако, к его удивлению, Холмс в ответ тепло обнял мальчика.
Шерлок Холмс любил детей и они отвечали ему тем же. В нем было что-то неподвластное времени, в чем-то он был гораздо старше своего возраста и в то же время оставался вечно молодым, это внушало ему любовь к детям, позволяло лучше понимать их, сопереживать им. Уотсону не раз случалось видеть, что Холмсу гораздо проще общаться с детьми, чем с иными взрослыми.
Подарки, как и всегда, были практичными, но мальчики были довольны. Уотсон смеялся, видя, как один новичок бегал вокруг своих товарищей, размахивая новым шарфом. Доктор перевел взгляд на Холмса, наблюдающего за детьми, взгляд его серых глаз был ласковым и серьезным. Уиггинс встал с пола, перешагивая через одного из малышей, чтобы подойти к своему наставнику; он наклонился и шепнул что-то ему на ухо. Легкая, мимолетная улыбка скользнула по губам Холмса, он покачал головой и пожал плечами. Он двинулся вперед сквозь это живое море детских головок, и протянул руку к своему Страдивариусу, лежавшему высоко на полке, подальше от шаловливых детских ручонок.
Мальчишки храбро спели «Вести ангельской внемли», «Украшайте залы», «Веселого Рождества» и «Тихую ночь» . Уиггинс с его неплохим тенором, как мог, старался вести за собой хор, но тщетно. Это было нестройное слияние голосов разного тембра и к тому же певших с самым разным акцентом, но Холмсу это ничуть не мешало, и он ни разу не запнулся, ведя их за собой, одну песню за другой.
Уотсон встретился с ним взглядом и Холмс улыбнулся. Уотсон улыбнулся в ответ.
Человек, старавшийся преподать себя миру в качестве холодного, бездушного автомата, был настоящим отцом для этих тридцати семи мальчишек, который очень любил их и много о них думал. Уотсон знал, что об этом будут вспоминать потом дети этих детей, а потом и их дети. И в то же время он понимал, что ему не стоит писать об этом.
Есть вещи слишком священные для того, чтобы предавать их гласности.