Линдси Фэй Волшебный зверинец. Часть 2
Холмс сделал паузу в своем рассказе, то ли потому, что так подсказало ему его отличное умение выбирать подходящий момент, то ли потому, что я смеялся так сильно, что едва мог дышать, - смех быстро перешел в хрипы, которые привели к кашлю, вызвавшему некоторое беспокойство у моего друга. Кашель не заканчивался, но я об этом не жалел, настолько боль в легких была приятнее моего прежнего гнетущего состояния.
Мне принесли воды, и я сделал пару глотков.
- Боже мой, это бесподобно. Сколько вам было лет? - произнес я наконец.
На худощавом лице Холмса появился легкий румянец, который всегда вызывала похвала. Он снова уселся на пол перед моими коленями и с озорным блеском в глазах оперся локтем о край дивана.
- Двадцать два. Я был смешон, не правда ли?
- Воздержусь от ответа. Ну и, что же вы подумали о лавке Шермана?
Холмс покачал головой.
- Вы видели этот волшебный зверинец, Уотсон. За это время ничего не изменилось, и не изменилось по сей день. Вдоль всех стен были расставлены клетки, настоящий зоопарк, и некоторые из зверей, находящихся в них, вставали на задние лапы при появлении незнакомца. Столы были завалены жуткими инструментами чучельщика - швейными иглами, ножами для снятия шкур и таинственными шилами, а воздух был пропитан запахом химикатов и навоза, но, несмотря на все эти недостатки, здесь царило неуместное веселье. Что ж, возможно, кто-то так и не скажет. Тем не менее, в юности я был очарован этим местом. Возможно, мне оно казалось таким же странным, каким был и я сам. Я помню, как со стропил застрекотала обезьяна, потревожив около дюжины пернатых птиц, которые также обитали там, пара ласок-близнецов оскалили зубы и зашипели на меня, а существо, похожее на ручную лису, бросилось вверх по лестнице при моем приближении.
- Так, где гадюка? - спросил я с должной осторожностью, после того, как Шерман запер дверь на засов, и мы оказались в полной безопасности.
- Господи, нет, это только пятнистый полоз, он безвредный сэр, совершенно безвредный. И мягкий, как вон тот крошечный кролик. И я бы ни за что на свете не рискнул повредить ему, сбросив вниз. Но если вы размахиваете гадюкой, это заставит их задуматься, когда они пытаются надавить на вас, верно?
Я уже готов был усомниться в правильности этих рассуждений, когда наверху скрипнула лестница и из жилых помещений, шаркая ногами, спустилась невысокая женщина - очень маленькая, ростом почти с ребенка, но на вид ей было далеко за сорок. Она была одета так же просто, как мистер Шерман, с копной каштановых волос с проседью и блестящими карими глазами , а на руках она держала красивого пятнистого щенка спаниеля.
- Все в порядке, милая, - крикнул мистер Шерман своей жене, потому что это была она, - ты можешь спуститься. Теперь здесь достаточно безопасно, дверь закрыта на засов и все такое прочее. Этот молодой инспектор прогнал волков.
- Так есть и миссис Шерман?
- Нет, но она была.
Холмс бросил взгляд, чтобы убедиться, что я спокоен; я ободряюще улыбнулся.
- Она бы вам понравилась, Уотсон. Как бы то ни было, щенок, которого она держала на руках, вырвался у нее и стал обнюхивать мои брюки и ботинки, несомненно, узнавая как можно больше об улицах, по которым я бродил несколько часов, и тут мистер Шерман заметил:
- Вы не похожи ни на одного полицейского, которого я когда-либо видел, сэр. Но вы, наверное, хотите знать, что означала эта ссора?
Поддавшись низменному искушению, я сказал «да», и вот что сказал мне старина Шерман: Джек Дьявол когда-то был его помощником и делал чучела птиц. Каким бы отталкивающим человеком он ни был, в работе он был искусен, а бизнес процветал настолько, чтобы сделать его довольно ценным мастером. У старого Шермана была репутация человека с артистической жилкой, и благодаря этому заказы были не только местные, но приходили и по почте. Всякий раз, когда поступал заказ на птицу, Джек с потрясающим мастерством и скоростью готовил его, а Старый Шерман - в котором действительно было что-то от художника, Уотсон, - расставлял все по местам и вносил последние штрихи.
Когда Джек Дьявол связался с Клетчатым Чарли, весьма известным взломщиком, мистеру Шерману это не нравилось, но вряд ли он мог указывать своему помощнику, с кем ему вечером выпивать пинту пива. Поэтому он цокал языком и хмыкал, но ничего не говорил по существу. Затем пропало единственное сокровище, которым владели Шерманы, не считая экзотических животных, - бриллиантовая брошь, доставшаяся им от матери миссис Шерман. Старый Шерман решил, что с него хватит, и отправил Джека Дьявола собирать вещи. Однако, похоже, Джек не собирался сдаваться и хотел вернуть свое положение, а я прервал то, что, должно быть, переросло в ожесточенную ссору.
Я с интересом слушал его рассказ.
- Вы решили проследить зловещую связь между Джеком Дьяволом и Клетчатым Чарли?
Холмс рассмеялся.
- Отличная гипотеза, но неверная: я там засиделся. Вы знаете, какой я нелюдим, но собака прониклась ко мне симпатией - она скулила, царапалась и вообще устраивала представление. После того, как миссис Шерман десять минут хвасталась тем, что у спаниеля Молли лучший нюх в Лондоне, несмотря на ее молодость, она не отпускала меня, пока я не выпью чаю. Несмотря на свои доходы, хозяева дома были стеснены в средствах из-за того, что содержали настоящий зоопарк, но они приготовили угощение, состоящее из пирожных и вполне сносного сорта дарджилинга, и мне не хотелось отказывать им. На самом деле, признаюсь, я задержался еще дольше, беседуя с мистером Шерманом о мало изученных областях биологической науки, а затем о дрессировке служебных собак - с миссис Шерман, и , уходя, я оставил свой адрес, хотя к тому времени мне было слишком стыдно называть свое имя.
- Знаете, мне бы понравилась миссис... Шерман, - с теплотой проговорил я. - Продолжайте, старина. На следующий день вы начали свою кампанию?
Глаза моего друга озорно заблестели.
- На следующий день я был разбужен стуком полиции в своей квартире на Монтегю-стрит, потому что прошлой ночью Клетчатый Чарли был убит.
Изумленно уставившись на него, я поставил бокал с бренди себе на колени.
-Боже мой, Холмс! В вашей квартире? Но почему?
- Видите ли, они уже взяли под стражу обвиняемого в убийстве. - Выражение лица Холмса было бесстрастным, как у статуи, но все его тело подергивалось от предвкушения. -Подозреваемый твердо настаивал на том, что он невиновен, и что единственным человеком, который мог бы помочь спасти его репутацию, был инспектор Этелни Джонс. Поэтому в мою жалкую лачугу прибыли никто иные, как, ...
- Инспектор Этелни Джонс и мистер Шерман! - воскликнул я, и мы оба снова стали хохотать, пока совсем не выбились из сил.
- О, вы такого и представить себе не можете, Уотсон, - воскликнул Холмс, делая широкий жест руками. - Это было восхитительно. Хотел бы я, чтоб вы при этом присутствовали. Мое убогое жилище с химическими приборами, кроватью, письменным столом, шкафом с висящими в нем двумя костюмами, и стулом, и тут же бедный мистер Шерман и побагровевший инспектор полиции.
-Что это еще такое? - воскликнул Джонс.
Он был лишь немного худее, чем теперь, Уотсон, и его лицо уже было красным и лоснящимся, как яблоко. - О, вот это славное дельце! Я арестовываю человека за убийство, и мне в лицо бросают мое же имя!
- Позвольте мне... - начал я.
- Этелни Джонс, - говорит он. - Этелни Джонс все объяснит! Затем я прошу его описать этого Этелни Джонса и...
- Одну минуту...
- Минуту, да ведь это же, Шерлок Холмс! Затем он говорит, что у него есть адрес Этелни Джонса, и...
- Я могу все объяснить!
- Объясните, почему вы выдаете себя за инспектора полиции, с которым встречались всего раз в жизни и которого изводили своими не менее безумными теориями! - воскликнул он. - О-хо-хо! Вот это да, хорошенькое дельце!
- Этому джентльмену угрожал один из взломщиков, которых вы разыскиваете в Ламбете, инспектор, - попробовал вставить я. Обстоятельства были против меня, Уотсон, но на этот раз судьба благословила мою предприимчивость, и я смог произнести несколько фраз. - Я вмешался и, когда они убегали, крикнул, что они пожалеют о том дне, когда перешли дорогу Этелни Джонсу. Итак, вы видите, что на самом деле это довольно лестная ошибка.
- Это правда? - спросил полицейский у старого Шермана.
Не стану притворяться, что к этому времени у меня уже не тряслись поджилки, Уотсон. Но мистер Шерман сказал, что да, должно быть, произошла какая-то ошибка, и когда он подмигнул мне, я понял, что этот добрый старик никогда не считал меня полицейским, а всего лишь эксцентричным добрым самаритянином. Он просто подыграл мне, не желая утверждать, кем я был на самом деле, после того, как я ему помог. Инспектор Джонс еще некоторое время ходил взад-вперед, ворча себе под нос и размахивая руками, а потом, наконец, повернулся, чтобы поговорить с констеблем, и у меня появился шанс отвести Шермана в сторону.
- Я невинен, как грудной младенец, но боюсь сказать, где я был прошлой ночью, и все равно у меня нет никаких свидетелей, -прошептал бедняга. На тени под его синими очками было страшно смотреть, мой дорогой друг, и его крепкие руки мастерового сотрясала дрожь. Перемена, произошедшая с ним со времени нашего приятного импровизированного чаепития накануне, была очень тревожной. Я мог сказать, что этот человек искренне опасался за свою жизнь, и когда я думаю о проницательности Джонса, не говоря уже о его бахвальстве, я не могу винить его за острый инстинкт самосохранения. - Вы очень сообразительный молодой человек. Я слышал, что вы сказали этим негодяям о взломанной ими «хате». Видит бог, мы незнакомы, но я испытываю к вам чувство, которое трудно выразить словами, хотя я достаточно стар, чтобы быть вам отцом. Пожалуйста, ради всего святого, попытайтесь решить эту проблему, не то меня вздернут.
Прошло так много времени, доктор, с тех пор, как я сидел с кем-нибудь вот так по- дружески за столом, - если подумать, последний раз такое было во времена колледжа и моего краткого знакомства с Виктором Тревором до того, как он уехал за границу, чтобы попытать удачи в выращивании чая в далеком Терае - что я и не думал об отказе и не остановился, чтобы сказать себе, что совершенно неопытный новичок может принести бедному мистеру Шерману больше вреда, чем пользы. Я был весь - нетерпение, самомнение и оптимизм. Конечно, я пообещал ему, что сделаю все, что в моих силах, и после того, как Этелни Джонс еще несколько раз погрозил мне пальцем и затолкал бедного старого Шермана в полицейский фургон, я кинулся бежать, как заяц.
- К Шерману?
- Нет, к газетчикам на углу. - Холмс смущенно пожал плечами. - В то время у меня не было денег, чтобы подписаться на каждое издание, и поэтому я понятия не имел, каковы истинные обстоятельства убийства, и у меня не было желания выслушивать еще хоть слово беспримерной чепухи Джонса. Вкратце, дело выглядело так: Клетчатый Чарли был найден зарезанным в своих комнатах. Нож был необычным, из тех, что используются для работы с дичью, а на рукояти было вырезано "Шерман". На стене наверху было нацарапано слово "МЕСТЬ",а на груди мертвеца было оставлено чучело крысы. Этелни Джонсу не потребовалось много времени, чтобы поднять на ноги соседей и узнать, что в тот день старому Шерману угрожали, и инспектор извлек из этого свой вполне естественный вывод.
- Но это совершенно нелепо. С чего бы...
- О, я знаю, - заверил он меня, посмеиваясь. - Потом я помчался искать миссис Шерман. Она поведала следующие убедительные факты, хотя поначалу была так расстроена, что я с трудом понимал ее. Во-первых, Клетчатый Чарли был непросто взломщиком, но и печально известным скупщиком краденых драгоценных камней. Во-вторых, мистер Шерман усердно изучал свои записи за последнее время, чтобы узнать, куда были доставлены птицы, над которыми работал Джек Дьявол. И, в-третьих, прошлой ночью был взломан еще один дом. Поэтому, теперь вы должны все понять.
Я ничего не понял, но атмосфера была такой приятной, что я не торопился. Шерлок Холмс часто просиживал ночи напролет, распутывая нити какой-нибудь проблемы - почему бы мне не последовать его примеру? Мой друг безмятежно курил, а я наблюдал, как в дымоход взлетают головокружительные искры, и уже отчаялся было что-то понять, как вдруг воскликнул:
- Боже мой!
- Мне не следовало так щедро делиться своими методами, - проговорил Холмс с притворным ворчанием. - Так я останусь не у дел.
От волнения я сел, выпрямившись, и сжал его мускулистое плечо.
- Клетчатому Чарли нужен был лучший способ избавиться от недавно украденных драгоценностей, и они с Джеком Дьяволом вынашивали планы, как зашить их в чучело.
Шерлок Холмс улыбнулся мне лучезарной улыбкой.
- Продолжайте.
- Затем они дождались, пока камни не стали считать безвозвратно утерянными, и действовали как взломщики, похитив несколько предметов, чтобы не вызывать подозрений, в то время, как их интересовала лишь декоративная птица. И старый Шерман был прав. Брошь миссис Шерман украл Джек Дьявол, - продолжал я, тяжело дыша. - Он зашил ее в другую птицу, до того, как лишился своего места.
- Я не стану возражать вам.
- Мистер Шерман пытался найти ее местонахождение и по глупости предпринял свою первую попытку взлома, вероятно, потому, что знал, что его история на первый взгляд абсурдна, и боялся выдать такую опасную пару стражам порядка. Именно по этой причине он не хотел предоставлять вам алиби. Он хотел вернуть жене памятный подарок, но стеснялся своего метода - сказать правду только означало признаться во втором преступлении.
- И? - спросил мой друг, с энтузиазмом размахивая трубкой. - Кто же на самом деле убил Клетчатого Чарли?
- Ну, - недоумевал я, снова откидываясь на спинку стула, - это, должно быть, был Джек Дьявол, он сфабриковал улики, которые указывали на старого Шермана, но зачем?
- А, - кивнул Холмс. - Потому что он предположил, что, если ее муж окажется на скамье подсудимых, миссис Шерман лишится средств к существованию и вновь наймет его на работу, что позволит ему снова прятать свою добычу в птице. Этот человек, Уотсон, был совершенно безумен, и убийство Клетчатого Чарли служит тому доказательством. Он хотел стать величайшим скупщиком краденого в Лондоне и поэтому, не моргнув глазом, уничтожил свой любимый источник дохода. Его гнусавый, скрипучий голос, эта плотоядная улыбка, похожая на какую-то зияющую рану, бесконечное раболепное увиливание - он седьмой по счету самый отвратительный человек, из тех, кого я когда-либо видел за решеткой.
- Что вы сделали? - с живостью спросил я.
- Ничего существенного. - Черты моего друга отражали полное равнодушие. - Накануне ночью я вместе со спаниелем Молли проследил путь мистера Шермана.
Я поднял руки.
- Минуточку, вы хотите сказать, что после того, как Шерман уже тысячи раз покидал свой дом, Молли могла отследить только самый последний...
- О, она, несомненно, могла бы это сделать, но не сделала. - Холмс ухмыльнулся. - Я продемонстрировал обратное, так как подумал, что добрый инспектор Джонс, возможно, оценит
драматическое завершение и у него уже появилась своего рода склонность к этому. Мы начали с дома, в который Шерман вломился накануне ночью, прихватив с собой один из его ботинок -
для Молли было детской забавой проследить его шаги в обратном направлении и обнаружить украденную птицу, спрятанную в задней части магазина. Я сдернул брезент, в который он ее спрятал, вскрыл тушку, нашел брошь миссис Шерман и et voila. Тревогу о произошедшем убийстве и краже подняли с разницей в пять минут, и их разделяло расстояние в две мили, так что алиби старика Шермана было доказано.
- Удивительно! - изумился я. - Но как же все закончилось?
- Просто великолепно. Мне удалось добиться ареста Джека Дьявола и последующего судебного разбирательства - его самоуверенность была настолько велика, что он даже не заметил крови на собственной одежде, а Молли легко смогла доказать, что он был в комнате Клетчатого Чарли накануне ночью, и это уж как минимум добавило немного косвенных улик.
Этелни Джонс назвал меня удачливым молодым повесой и посоветовал мне вступить в ряды сотрудников Скотланд Ярда, чтобы научиться ремеслу, но от этого предложения я отказался. Старому Шерману было предъявлено обвинение в краже со взломом; когда мы вернули отремонтированную птицу, его, к счастью, смягчили до незаконного вторжения. Я навестил его в тюремной камере так быстро, как только смог, и рассказал ему все.
- О, благослови вас господь! - воскликнул он, пожимая мне руку. - Вы вернули мне доброе имя, сэр.
- Я лишь слегка очистил его, - с сомнением сказал я.
- И пожалуйста, никогда не говорите, что старый Шерман не умеет быть другом, когда с ним уже покончено. Мне предстоит отсидеть самое большее шесть месяцев, а то и четыре. Как твое настоящее имя, парень?
- О, прошу прощения. Шерлок Холмс, - ответил я.
- И простите меня за то, что...
- Ни слова больше об этом! - воскликнул он. - И что бы мне ни удалось сделать для вас в будущем, мистер Шерлок Холмс, я не стану колебаться ни секунды. И у вас будет столько уроков зоологической анатомии и натурализма, сколько ваш великий мозг сможет усвоить, клянусь Богом, ибо кто может сказать, какую пользу это может принести криминалисту? Я научу вас всему, что знаю сам, мой мальчик, и с огромным удовольствием.
- Научите? - К этому моменту, мой дорогой друг, я, признаться, был несколько озадачен. - Но вы же будете заклю...
- И слышать ничего не хочу! - пронзительно закричал он. - Вы оказали мне услугу, да, вы, тупоголовый вы малый, и получите за это сытную домашнюю еду и порцию образования, даже если нам с женой придется запихивать это в вашу тощую глотку, так же, как я набиваю своих освежеванных ласк, хотите верьте, хотите нет.
- Вот и все, Уотсон. Верный своему слову, старый Том Шерман научил меня всему, что я знаю о практическом натурализме применительно к расследованию преступлений, его жена поведала мне все о работе с розыскными собаками и их дрессуре, и бесконечное множество раз готовила нам чай. И когда бы мне ни понадобилась собака-ищейка, в моем распоряжении всегда был самый лучший собачий нос в Лондоне.
Мы погрузились в комфортное молчание: Холмс задумчиво созерцал последнее кольцо дыма, выпущенное им из трубки, а я так же задумчиво разглядывал потолок.
- Холмс, а спаниель Молли была матерью Тоби?
- Бабушкой, - поправил он.
- А все лавры достались Джонсу?
- Конечно. Об этом писали во всех газетах, но я был вполне доволен тем, что добавил еще одну малоизвестную область к своему разноцветью знаний.
И тут мне в голову пришла еще одна мысль.
- Кто помогал миссис Шерман делать чучела, пока ее муж сидел в тюрьме?
- Откуда, черт возьми, мне знать? - ответил он, а затем экстравагантно потянулся и вскочил на ноги.
- Это были вы, - изрек я, посмеиваясь.
Мой друг ничего не ответил и произнес , повернувшись ко мне спиной, что само по себе уже было равносильно утверждению.
- Какая работа ждет нас завтра?
Холмс расположился у камина, набивая трубку, и томное выражение его лица мгновенно прояснилось.
- О, вы только что напомнили мне, что у меня есть для нас на завтра отличная задача. А ведь, нам повезло, что эти люди с манускриптом викингов так ужасно тянут время. Вы достаточно здоровы, чтобы быть готовым к половине одиннадцатого? Кто-то анонимно каждый день в течение двух недель посылал по почте леди Марианне Чандлер прядь волос - и, согласно ее письму, каждая прядь принадлежала разным людям. Она настаивает на том, что каждый локон совершенно уникален, и, само собой разумеется, очень обеспокоена этим. Конечно, официальная полиция ничего не может сделать за отсутствием состава преступления, поэтому она обратилась к нам, чтобы мы изучили эту коллекцию. Живописно, не правда ли?
- Да, - ответил я и многозначительно добавил. - Спасибо вам. За рассказ и за работу.
Нахмурившись, Шерлок Холмс прищурил свои глубоко посаженные глаза.
- Не за что.
- Перестаньте, Холмс. Может, я и не детектив, но то, что вы только что сделали, очевидно.
- Я не сделал ничего существенного. - Он невозмутимо повел плечом. - Я могу предложить только одно средство, которое приносит мне такое явное облегчение от депрессии, - это раскрытие преступления или рассказы о преступлениях прошлого. Запутанные головоломки, шокирующие откровения, и готовое решение, перевязанное ленточкой и помещенное в жестяный ящик. Конечно, слабое утешение. Несомненно, мой личный выбор развлечений до смешного неадекватен в данных обстоятельствах. Верно? Ладно, ладно, забудьте про этот вопрос. На вашем месте я бы выбросил его из головы. Что касается вашей собственной ситуации, вы знаете, что я никогда не испытывал подобных эмоций и, следовательно, был бы худшим кандидатом из всех, кому бы вы могли довериться. Теперь я могу позвонить, чтобы принесли суп, и на этом польза, которую я могу принести, заканчивается.
Вздохнув, я допил бренди. Я хотел возразить ему, потому что он был в высшей степени неправ по двум причинам. Во-первых, он был не самым худшим человеком, которому можно было довериться, потому что он никогда не жалел того, кто ему доверялся, только слушал с сосредоточенным нетерпением или молчаливым сочувствием, вот почему такая толпа незнакомцев постоянно сновала вверх и вниз по нашей лестнице, умоляя его о помощи. На самом деле он был самым главным хранителем секретов в Лондоне - и он создал эту профессию, никак не меньше. Во-вторых, храня в душе образы матери, брата, сестры, друга или какого-либо другого любимого призрака, к 1897 году я понял, что он ошибался, предполагая у себя отсутствие чувств.
Однако на этом дискуссия закончилась; Шерлок Холмс позвонил, чтоб мне принесли суп, а затем пустился в подробный и оживленный рассказ о загадочных фолликулярных проблемах леди Чандлер. Я налил нам еще бренди и хранил молчание, как и всегда, в отношении его собственных печалей, а письмо, с которого все началось, стояло забытое на каминной полке рядом с перочинным ножом моего друга.