Как случайно написался справочник
Неделю назад, когда я был в отпуске в Саратове, в голову пришла мысль сделать список всех людей, в честь которых названы саратовские улицы. Повод был самый простой: опять наткнулся на какую-то совершенно незнакомую фамилию на карте. А это одновременно и раздражает, и пробуждает интерес. Мысль я сначала попытался отогнать, потому что представлял трудоёмкость процесса, но не тут-то было, хватило меня на пару дней. Такой словарь-справочник был бы логичным продолжением моих старых записок и наблюдений на эту тему. А ещё сейчас самое время его написать, пока ещё не поздно. В общем, принялся.
Сначала я думал, что работа по большей части будет скучной и механической, но нет, каждая её составляющая чем-то занимала. Когда я писал краткие справки про известных людей, было интересно работать над формулировками, сокращать их, придумывать схемы описания для разных типов биографий. Когда приходилось собирать по крупицам информацию про малоизвестных, это иногда превращалось в захватывающие расследования. Иногда раскрывались целые сюжеты со множеством персонажей. Попадались смешные, попадались страшные.
Из смешного могу рассказать про Рахманинова, в честь которого недавно назвали площадь перед консерваторией. Оказывается, в 1910 г. Рахманинов приезжал с ревизией в музыкальное училище, чтобы понять, заслуживает ли оно преобразования в консерваторию. В отчёте он написал, что не заслуживает ("Впечатление о Саратовском музыкальном училище у меня сложилось не очень благоприятное, и, если их ходатайство о консерватории будет уважено (а я слыхал, будто бы даже ассигновка прошла в Гос. думе), то совесть моя будет не совсем покойна и чиста"). Понравились ему только здание и хозяйственные способности директора, а уровень преподавания не понравился. Однако к Сергею Васильевичу не прислушались, консерваторию всё-таки открыли, а 110 лет спустя ещё и почтили именитого ревизора площадью.
Из страшного - узнал про разгром саратовской агрономической школы. Да, я знал, что в сельскохозяйственном НИИ когда-то работал какой-то Тулайков, но даже не представлял, в какое время он жил. Мне он казался кем-то вроде заместителя Шехурдина, а всё потому, что улица Шехурдина - большая, а улица Тулайкова - маленькая. А на самом деле Николай Максимович Тулайков был целый академик, а всего в Саратове в тридцать седьмом году было три сельскохозяйственных академика: почвовед Тулайков, селекционер Георгий Карлович Мейстер и метеоролог Рудольф Эдуардович Давид. В тридцать восьмом не осталось ни одного. Я нашёл справку НКВД об этом деле, она называется "О вредительско-диверсионной деятельности в области сельского хозяйства правотроцкистских, эсеровских, текапистских и прочих враждебных элементов". Это документ поразительный, он рисует такую масштабную и целостную картину вредительства и предательства в сельском хозяйстве, что чуть не начинаешь верить. Но не начинаешь, конечно, что потому что заведомо знаешь, что дело полностью сфабриковано, что "вредительские" теории потом оказались правильными, а вредительской практики не было вовсе. Очень злободневное чтение, короче говоря. А ещё попались воспоминания сотрудницы института, которая рассказывала, как Мейстер с Шехурдиным молча пили чай, потому что произносить слова в тридцать седьмом году в принципе было опасно, а потом благодарили друг друга за отличный вечер. Мейстера расстреляли, а Алексей Павлович Шехурдин, бывший заместителем Тулайкова, чудом уцелел и действительно превратился в главную фигуру саратовской агрономической науки, соразмерную названной в честь него улице. Потому что в тридцать седьмом году Шехурдин был лишь одним из, а в тридцать восьмом уже оказался профессором-который-выжил.
Мемориальные доски на здании НИИ Юго-Востока. Фотография из Википедии.
Когда я занимался справочником, я не раз представлял, что его читает кто-то, не имеющий никакого представления о топографии и истории Саратова, кто-то, для кого бы этот текст был единственной информацией о городе. Даже был соблазн написать выводы, который смог бы сделать этот посторонний наблюдатель. О том, что в этом городе больше всего почитали героев войны, учёных-селекционеров и инженеров-авиастроителей, о том, что с некоторыми областями культуры в нём было плохо, а о внешнем мире саратовцы имели слабое представление или как минимум считали иностранцев недостаточно достойными попадания на карту. Все эти выводы были бы вполне логичны и от этого ещё более комичны в своём противоречии реальности. Потому что на самом деле о героях никто ничего не знает, и администрация, называя очередную улицу, даже не трудится проводить информационную кампанию. Потому что многочисленные улицы в честь агрономов и инженеров появляются на месте застраиваемых опытных полей и снесённого авиазавода.
Но от этой идеи я отказался, потому что не смог придумать естественного объяснения тому факту, что справочник оказался единственным источником об исчезнувшем городе. И ещё не смог придумать наблюдателя, который смог бы разобраться в лабиринте ВЦИК, ВАСХНИЛ, ВСНХ, войн, восстаний, электроагрегатных производственных объединений и предприятий треста "Облколхозстрой". Чтобы переварить весь этот контекст, явно нужно черпать информацию не только из топонимического справочника. А если ориентироваться в контексте, справочник уже не получилось бы воспринять достаточно отстранённо. Этого всего я придумать не смог, это не апокалиптические сценарии, которые изобретаются моментально.
А справочник пару часов как дописан, вот он лежит.
Сначала я думал, что работа по большей части будет скучной и механической, но нет, каждая её составляющая чем-то занимала. Когда я писал краткие справки про известных людей, было интересно работать над формулировками, сокращать их, придумывать схемы описания для разных типов биографий. Когда приходилось собирать по крупицам информацию про малоизвестных, это иногда превращалось в захватывающие расследования. Иногда раскрывались целые сюжеты со множеством персонажей. Попадались смешные, попадались страшные.
Из смешного могу рассказать про Рахманинова, в честь которого недавно назвали площадь перед консерваторией. Оказывается, в 1910 г. Рахманинов приезжал с ревизией в музыкальное училище, чтобы понять, заслуживает ли оно преобразования в консерваторию. В отчёте он написал, что не заслуживает ("Впечатление о Саратовском музыкальном училище у меня сложилось не очень благоприятное, и, если их ходатайство о консерватории будет уважено (а я слыхал, будто бы даже ассигновка прошла в Гос. думе), то совесть моя будет не совсем покойна и чиста"). Понравились ему только здание и хозяйственные способности директора, а уровень преподавания не понравился. Однако к Сергею Васильевичу не прислушались, консерваторию всё-таки открыли, а 110 лет спустя ещё и почтили именитого ревизора площадью.
Из страшного - узнал про разгром саратовской агрономической школы. Да, я знал, что в сельскохозяйственном НИИ когда-то работал какой-то Тулайков, но даже не представлял, в какое время он жил. Мне он казался кем-то вроде заместителя Шехурдина, а всё потому, что улица Шехурдина - большая, а улица Тулайкова - маленькая. А на самом деле Николай Максимович Тулайков был целый академик, а всего в Саратове в тридцать седьмом году было три сельскохозяйственных академика: почвовед Тулайков, селекционер Георгий Карлович Мейстер и метеоролог Рудольф Эдуардович Давид. В тридцать восьмом не осталось ни одного. Я нашёл справку НКВД об этом деле, она называется "О вредительско-диверсионной деятельности в области сельского хозяйства правотроцкистских, эсеровских, текапистских и прочих враждебных элементов". Это документ поразительный, он рисует такую масштабную и целостную картину вредительства и предательства в сельском хозяйстве, что чуть не начинаешь верить. Но не начинаешь, конечно, что потому что заведомо знаешь, что дело полностью сфабриковано, что "вредительские" теории потом оказались правильными, а вредительской практики не было вовсе. Очень злободневное чтение, короче говоря. А ещё попались воспоминания сотрудницы института, которая рассказывала, как Мейстер с Шехурдиным молча пили чай, потому что произносить слова в тридцать седьмом году в принципе было опасно, а потом благодарили друг друга за отличный вечер. Мейстера расстреляли, а Алексей Павлович Шехурдин, бывший заместителем Тулайкова, чудом уцелел и действительно превратился в главную фигуру саратовской агрономической науки, соразмерную названной в честь него улице. Потому что в тридцать седьмом году Шехурдин был лишь одним из, а в тридцать восьмом уже оказался профессором-который-выжил.
Мемориальные доски на здании НИИ Юго-Востока. Фотография из Википедии.
Когда я занимался справочником, я не раз представлял, что его читает кто-то, не имеющий никакого представления о топографии и истории Саратова, кто-то, для кого бы этот текст был единственной информацией о городе. Даже был соблазн написать выводы, который смог бы сделать этот посторонний наблюдатель. О том, что в этом городе больше всего почитали героев войны, учёных-селекционеров и инженеров-авиастроителей, о том, что с некоторыми областями культуры в нём было плохо, а о внешнем мире саратовцы имели слабое представление или как минимум считали иностранцев недостаточно достойными попадания на карту. Все эти выводы были бы вполне логичны и от этого ещё более комичны в своём противоречии реальности. Потому что на самом деле о героях никто ничего не знает, и администрация, называя очередную улицу, даже не трудится проводить информационную кампанию. Потому что многочисленные улицы в честь агрономов и инженеров появляются на месте застраиваемых опытных полей и снесённого авиазавода.
Но от этой идеи я отказался, потому что не смог придумать естественного объяснения тому факту, что справочник оказался единственным источником об исчезнувшем городе. И ещё не смог придумать наблюдателя, который смог бы разобраться в лабиринте ВЦИК, ВАСХНИЛ, ВСНХ, войн, восстаний, электроагрегатных производственных объединений и предприятий треста "Облколхозстрой". Чтобы переварить весь этот контекст, явно нужно черпать информацию не только из топонимического справочника. А если ориентироваться в контексте, справочник уже не получилось бы воспринять достаточно отстранённо. Этого всего я придумать не смог, это не апокалиптические сценарии, которые изобретаются моментально.
А справочник пару часов как дописан, вот он лежит.